11 февраля 2008 года Борис Миронов, писатель, журналист, экс-глава Роскомпечати России, председатель Союза славянских журналистов, обвиняемый по 282-й «русской» статье за разжигание межнациональной розни, выступил с последним словом на суде в Новосибирске. Его речь длилась три с половиной часа, но переполненный зал слушал с огромным напряжением и вниманием, поскольку Борис Миронов раскрыл в своем выступлении все болевые точки так называемого «русского вопроса» в России. Фрагменты последнего слова Бориса Миронова мы публикуем.
«Уважаемый суд! Ваша честь!
Меня, журналиста, писателя, судят за правду, опубликованную в газете «Сибирский фронт», судят за преданные огласке реальные, документально подтвержденные факты, судят за честно исполненный профессиональный и гражданский долг - информировать общество о коррупции, злоупотреблении властью, полученной от народа, с тяжкими для этого народа и государства последствиями...
...Почему же я, а не В.А. Толоконский сегодня на скамье подсудимых? Или прокуратура Новосибирской области руководствуется иными, нежели Генеральная прокуратура Российской Федерации Законами и государственными интересами, и, защищая, прикрывая, укрепляя в области коррупцию, исполняет волю и приказы других, нежели Генеральный прокурор и Президент Российской Федерации, руководящих лиц России, уж не главного ли раввина России Берла Лазара, так рьяно покровительствующего В.А. Толоконскому?..
...Меня сегодня судят не за действия, «направленные на возбуждение вражды, а также на унижение достоинства человека и группы лиц по признакам национальности, отношения к религии, совершенные публично, с использованием средств массовой информации, совершенные с использованием своего служебного положения», как значится в моем обвинительном заключении, меня судят сегодня даже не за мои статьи, опубликованные в газетах «1-й Сибирский фронт» и «2-й Сибирский фронт», как бы кому они ни показались слишком резкими, с ними ведь даже поспорить трудно, настолько они аргументированы и убедительны по приведенным в них фактам, меня сегодня судят за то, что я посмел коснуться самого запретного в стране еще с 1918-го года - преступлений еврейской мафии. И дело даже не в Толоконском, хотя именно он фигурирует главным действующим лицом в моих статьях, опубликованных в газетах «Сибирский фронт», дело в прецеденте, который может создать рассмотрение моих статей по существу. Ведь привлеки сегодня Толоконского за те преступления, которые он совершил на посту главы Администрации Новосибирской области, завтра может встать вопрос о преступлениях Фридмана, Авена, Смоленского, Вексельберга, Когана, Абрамовича, Чубайса, находящихся сегодня под надежным непробиваемым панцирем своей этнической принадлежности. Ведь сегодня тронуть кого из них - это вызвать вой и визг об антисемитизме, которого все так страшатся с кровавых 20-х годов, когда без суда и следствия ставили к расстрельной стенке только за то, что кто-то неодобрительно отозвался о еврее. И этот страх, густо замешанный на русской крови, на генетическом уровне вошел в кровь и плоть населения России, а при малейшем ослаблении этого страха, ретивые законодатели сегодня вновь укрепили его 282-ой статьей, продолжая ее ужесточать под флагом борьбы с мыслепреступлениеом. И вот теперь меня, сына и внука бесстрашных воинов русской и Советской армий, судят за то, что я имею мужество писать правду, судят с далеким прицелом, что если осудить меня, заткнуть рот мне, журналисту, писателю с известным именем, бывшему главному редактору, создателю «Российской газеты», бывшему директору крупнейшего издательства страны «Советская Россия» - «Русская книга», бывшему Председателю Комитета Российской Федерации по печати в ранге министра, то как легко потом будет по созданному здесь, в Новосибирске, прецеденту, рассовать по тюрьмам за слово правды сотни честных, мужественных, талантливых журналистов и писателей...
...Понятно, что я не только не признаю своей вины, но я так и не понял за все четыре года этой позорной прокурорской волокиты, о какой вине моей вообще идет речь. А те претензии к словам, стилю, оборотам моего письма, что выставлены в обвинительном заключении следствия, в заключениях экспертов, ретиво исполняющих заказ прокуратуры, так это не правовой документ, это не материалы следствия, так может только оккупационная власть приучать коренное население оккупированной территории к новым порядкам, к новым правилам жизни.
ПРОДОЛЖЕНИЕ