СКАЗКА ПОЧТИ ПО ОРУЭЛЛУ

[bronislav]

http://www.kpe.ru/creation/poetry/1961/ - СКАЗКА ПОЧТИ ПО ОРУЭЛЛУ
Животные Фермы плохо знали Мир Людей. Отцы-Основатели были учениками Платона и моделировали свою Республику Животных по греческому идеалу Утопии: никто из жителей Утопии не мог выехать, разве что на Олимпиаду. А попросту, на счету Фермы было мало денег, и выезжать за её пределы могли только «более равные животные» вроде Стинки.

Окрестные фермеры охотно прибирали к рукам бесплатных отборных Животных с Фермы, а поэтому многие Животные, посланные на ярмарки и выставки, оставались «на племя» у Джонсона или на другой человеческой ферме. ТВ Джонсона славило счастливую жизнь за высоким забором Фермы, счастливую жизнь для всех Животных и Людей. Итак, забор, который построили Основатели, чтобы защитить Животных от Людей, стал их погибелью. Животные не знали Мира Людей, кроме как по фильмам, коротким туристским поездкам и подаркам издалека, они перестали верить рассказам о наших методах обращения с Животными и поверили, что они смогут жить, как актёры Голливуда или нефтяные шейхи.

Своими худшими врагами они считали правящих Свиней, а Людей — благодетелями. А поскольку и Людям, и Животным свойственно верить, что они живут в юдоли слёз, а рай находится в другом месте, привилегированные Животные Фермы верили, что они живут в Аду, а Рай находится рядом, за забором, и в этом Раю — всё наоборот, как в зеркале.

Своеобразным подтверждением зеркальности мира была религия. С нашей, людской стороны забора обездоленные Животные в лабораториях и загонах верили в избавление, грядущее с Фермы. А на Ферме привилегированные Скоты приняли веру в посылки из-за границы. Они были не глупее Людей. Этот культ возник в отдаленных районах Новой Гвинеи и Борнео в годы Второй мировой войны, среди туземцев, находивших сброшенные с парашютом грузы с едой и питьём. Грузы предназначались английским и американским солдатам, но неискушённые местные жители верили, что это дар богов, и молились парашютам и банкам с тушёнкой. Так и Лисы и Свиньи Фермы, не знавшие о планах м-ра Джонсона, молились на посылки, попадавшие из-за забора. Стинки был верховным Жрецом этого странного культа: его приверженцы собирались украдкой, надевали джинсы, курили «Мальборо» и молились большому ящику с яркими этикетками.

Вечером я наткнулся на Стинки и Джонсона в лобби отеля. «Мы пытались уговорить председателя Роттена продать нам луга, что граничат с нашими, — говорил Джонсон Борову, — но старик не соглашается. Поэтому нам придётся урезать поставки жевательной резинки, дорогой Стинки».

«Как это возмутительно! — воскликнул Стинки, — жадный старик! Он не верит, что Ферма Животных — для Животных! Всё только для него и для его жирных дружков! Зачем нам нужны эти луга? У нас лугов предостаточно. Вот жевательной резинки нам не хватает. На будущей неделе я приеду к вам на Ранчо и мы обсудим наши планы».

Стинки и Джонсон ушли, а я остался в обществе друзей Линды: самки спорили, как лучше всего найти себе жениха с Фермы Джонсона, а самцы уговаривали меня продать им свои часы или брюки.

Я не понимал, что на моих глазах творится история Фермы: так началась революция, изменившая не только Ферму, но и все отношения Животных и Людей. Через несколько дней, когда я включил телевизор в своем номере, я увидел, вместо обычной программы о Лошадях — передовиках производства, фильм о поездке Стинки на Ранчо Джонсона. Великий Жрец удостоился воистину королевского приёма: красные ковровые дорожки, несчётные журналисты и охрана, торжественные речи. Ни один представитель Фермы не был так принят за Забором. В одночасье Стинки стал самым знаменитым Боровом в мире, и даже Животные, знавшие его много лет, увидели его в новом свете. Боров, которого так ценят Люди, наверное, и впрямь замечательное существо.

После возвращения с Ранчо Стинки был избран председателем вместо старого Роттена. Он был единственным Животным допенсионного возраста в правящей Номенклатуре. Членом Внутреннего Правления он стал, несмотря на крайнюю юность, в честь особых услуг, оказанных старому Роттену в Спецбанях.

[bronislav]

«Отныне мы будем жить так же замечательно, как у Джонсона», — сказал Стинки в своей первой речи после прихода к власти. Он отказался от традиционного титула Председателя и стал называться просто «Боссом». На стенах появился новый лозунг: «Ферма Животных — на благо Животных, во имя единства Людей и Животных». Луга были проданы Джонсону, и моя знакомая свинка Линда и её друзья купались в импортных сластях.

До этого времени жизнь на Ферме была довольно скучной, но легкой. Каждому животному была гарантирована кормежка — не первого сорта, но сносная, простая и сытная. Надобности тяжело трудиться у них не было. Миновали дни Отцов-Основателей, когда животные надрывались, чтобы приблизить светлое будущее. Пайки раздавались в соответствии с положением. Талоны на корм — местный эквивалент денег не играли большой роли. Все равно Конь не мог получить паёк Свиньи, сколько бы у него не было талонов. Но с победой Стинки этому было суждено измениться.

Лис Макс, хороший друг влиятельных Свиней и самого Стинки, получил от Джонсонов в подарок видеомагнитофон, блестящий, японский, замечательный видеомагнитофон, позволяющий скоротать время за фильмами Джонсона. Друзья Макса смогли смотреть порно и экшн вместо скучных реалистических изображений своей скучной жизни. Вскоре Боров, выдававший талоны на сено, выменял видео на несчетное количество талонов. Свиньи смеялись над Максом — они могли напечатать сколько угодно талонов. Но Макс знал, что делал. На свои бесполезные талоны он взял огромное количество сена с помощью Стинки и отвез его к Джонсону. Там он получил взамен сена двадцать новеньких видеомагнитофонов. Сейчас даже Лошади смогли скинуться и собрать все свои резервы совершенно ненужных талонов на приобретение желанного видео. Макс увёз с собой полугодовой запас сена на Ранчо Джонсона и вернулся с подарками для Свиней и Лис.
Его успех произвёл огромное впечатление на Животных. Сейчас всем стало ясно, как надо жить: не пахать и не ткать, но продавать видео и

экспортировать сено. Стинки, поклонник человеческого образа жизни, лично приветствовал инициативу Макса. Тихая жизнь на Ферме пришла к концу. Лисы и Свиньи бросились экспортировать сено и привозить человеческие продукты — японские телевизоры, французские духи и тряпки. Сено стало редким продуктом, и Лошади и Коровы проводили все свои дни в очередях за сеном со своими несчастными талонами в зубах. Они перестали работать, потому что очереди отнимали всё время, да и презрение к работающим Животным стало новой модой.

Когда сена стало мало, Лисы заметили, что можно прекрасно зарабатывать продажей сена за большее число талонов. Все были довольны: большая часть сена уходила «за бугор», принося предметы роскоши Лисам и Свиньям, а остатки приносили ещё больше власти и талонов Свиньям и Лисам. Лошади и Коровы довольны не были, но их язык все равно никто не понимал, и они не могли так красноречиво выразить свою печаль, как представители правящих классов.

Стинки и его друзьям противостояла слабая оппозиция старомодных Свиней. Они считали, что Животных нужно кормить, даже за счёт видео и духов для Лис (им было наплевать на Лис, этим старорежимным Свиньям). Их поддерживал эзотерический Союз Коней — небольшая группа интеллигентных Лошадей, которые пытались напомнить своим собратьям, что за пределами Фермы есть не только выставки, но и бойни. Но они не могли остановить Стинки: он становился сильнее и сильнее. Ведь за ним стояла финансовая мощь Джеймисона Джонсона III и энтузиазм Лис и Свиней.

Вскоре Стинки представился случай отделаться от Псов. Хоть эти Звери зажирели от бездействия, их острые зубы могли в решающий момент изменить течение конфликта. На отдаленном участке Фермы взбесился Бык и успел ранить несколько Коров и Лошадей, пока с ним не совладали Псы. ТВ Джонсона сообщило, об этом инциденте: «Кровожадные Псы набросились на Быков, Коров и Телят и затравили и растерзали десятки Животных». Тело мертвого Быка не сходило с экранов, лучшие Лисы-поэты взывали к возмездию за убиенных телят. Голова Быка была доставлена на главную усадьбу Фермы и стала объектом массового поклонения.

[bronislav]

В творчестве Животных произошли большие перемены. Раньше они описывали трудовые подвиги Лошадей, но сейчас наступило время бороться пером и кистью за собственное дело. Енот Генри поставил пьесу «Сердце Пса»: её герой Пёс был кровожаден (грыз Котов) и требовал у Лис поделиться с ним жильём и жратвой. Спектакль имел бешеный успех у Лис и Свиней, которые и раньше недолюбливали сторонников делёжки и равенства. С тех пор, на все разговоры о неравенстве, Свиньи и Лисы отвечали говорившему: «У тебя сердце Пса!» — и тот смолкал.

Лис Станислав снял фильм о бесконечных очередях за сеном и о горькой судьбе простых Скотов под названием «Должна ли Корова править Фермой?». Коровы и Лошади традиционно входили в Правление Фермы, но их роль сводилась к одобрению решений Совета Свиней. Сейчас на них возложили вину на неурядицы и нехватку сена. «Мы плохо живём потому, что семьдесят лет нами правят Коровы, — объяснил Станислав. — Дело Коров — давать молоко, а не управлять фермой. Фермой могут управлять только специально подготовленные Люди или, на худой конец, Лисы».

Фильм Станислава повлиял на умы Скотов, и Коровы и Лошади были выведены из Правления. Псы были удалены оттуда ещё после истории с бешеным Быком, или «страшной резни телят», как её называли Лисы. Старый Джонсон объявил Конкурс Гласности на лучшее произведение, разоблачающее прошлое и настоящее Фермы и утверждающее божественное право Людей распоряжаться Животными. Среди призов были десятки видеомагнитофонов и импортное сено в элегантной упаковке. Станки лично благословил Конкурс. За пару недель все белые и черные пятна в истории Фермы были вскрыты и описаны подробнейшим образом.

Разоблачения следовали одно за другим: народ узнал, что Ферма продавала шкуры павших животных «за бугор», узнал об экспорте Енотов и Норок — и был возмущен. Ещё более популярными были разоблачения и описания роскошной жизни правящих Свиней, их жратвы, свинарников, карет и домов отдыха и наслаждений. Правда, к этому времени тесная когорта друзей Стинки — Лис и Свиней — жила в сто раз лучше, чем старая Номенклатура, но глупые Скоты не видели этого. У Лис было, впрочем, готовое объяснение: они сами добились своего благосостояния в конкурентной борьбе за экспорт, а «этого может добиться всякий». Разоблачения не касались происходящего в Стране Людей: оттуда шли бесконечные картины выставок, праздников, породистых Лошадей, тучных Коров, Быков-производителей, дрессированных Псов, красивых и умных Лис и откормленных Свиней.

Стинки дал Животным возможность свободно покидать Ферму. Ежедневно к воротам фермы подъезжали покупатели, окрестные фермеры, и отбирали самых лучших Животных. Так, Ферма Животных лишилась колонии Енотов. Скупщик пушнины из американской компании «Манто» услыхал о мечтах Енотов и открыл бюро по трудоустройству Енотов в Беверли Хиллз. Стены бюро украшали постеры из январского номера «Плэйбоя» (Мисс Январь в енотовой шубке) и портрет Нэнси Рейган, где её украшал Енот с Фермы Животных (совсем как живой). Вдобавок скупщик нанял несколько безработных Псов, и те организовали Фронт Освобождения Фермы от Енотов. Еноты кинулись к скупщику пушнины и были переправлены специальным чартером прямо на завод компании.

Ферма стала унылым и жалким местом. От запасов сена остались только талоны. Животные не работали, но перепродавали остатки сена друг другу. Один и тот же клочок сена переходил от Скота к Скоту, множась в цене, но не в объёме. Стинки возненавидели. Его хорошо принимал его главный деловой партнер м-р Джемисон Джонсон, он считался надежным поставщиком сена, а его кампания за гласность сделала его доктором honoris causa Саламанки и Оксфорда. Но на Ферме он не смел показаться.

«Стинки обречён — его наверняка свергнут. Старорежимные Свиньи вернутся к власти и отберут наши заработанные в поте лица миллионы и виллы, — сказал Лис Макс своим друзьям. — Нам нужен Таф».

Боров Таф когда-то заведовал филиалом Фермы, но лишился поста в споре о съеденных трюфелях. Таф был поклонником Человеческого образа жизни и обожал виски. Макс нашёл Тафа в хлеву, тоскующим над пустой бутылкой, и предложил ему шанс, который выпадает раз в жизни.

Затем Макс предупредил Стинки об опасности, «Защищайся, тебя свергнут! Призови Псов на помощь!» — сказал он. «О ужас! Я, доктор философии Саламанки и Оксфорда, должен опираться на Псов, как кровавый Основатель!» — верещал Стинки, но затем согласился на ввод Псов.

[bronislav]

Макс выбрал старых беззубых Псов и расставил их вокруг Дворца Зверей, официальной резиденции Стинки. Давненько Животные не видали Сторожевых Псов посреди главной усадьбы, и этот вид их не обрадовал. Тут явился Боров Таф со своими отборными Лисами. «Рвите меня, грызите, если посмеете, — воскликнул он, — но вы не сможете остановить стремление Животных к Человеческому образу жизни». Эти благородные слова немедленно были подхвачены и переданы повсеместно Телевидением Джонсона и вызвали немало прочувствованных слёз и аплодисментов среди зрителей.

«Долой Псов и Правящих Свиней!» — воскликнул мужественный Таф. Лисы бросились ко дворцу, а старые Псы не могли понять, что от них требуется. Стинки попытался утверждать, что Псы держали его в заключении во дворце, но это не произвело впечатления на боевиков Тафа: он был с позором изгнан. Лошади и Коровы терпеть не могли Стинки и не заступились за него. День Великой Победы над Псами был провозглашен всеобщим праздником, а на главной площади Фермы воздвигли статую Тафа, душащего огромную Собаку Баскервиллей.

«Правление Свиней окончилось», — провозгласил Боров Таф. Свиньи — сторонники Тафа были переименованы в Хряков и Хрюшек, а Дворец Зверей — в Белый Дом. Лисы ликовали. Остатки сена увезли к Джонсону, а оттуда привезли много отменного виски для Тафа. Сена больше не было. Но м-р Джонсон не забыл старых друзей: товары продолжали поступать, и даже немного сена было привезено обратно на Ферму. Культ Карго стал официальной религией, а верховным жрецом и распределителем Человеческих даров стал Макс.

Всё больше и больше лугов и полян переходило от Фермы к хозяину Ранчо и к другим фермерам округи — в уплату за Безвозмездную Помощь. Торговля была объявлена главным делом и освобождена от налогов. Любое другое занятие облагалось по полной программе. Таф снёс Забор вокруг Фермы и предоставил Животным возможность свободно ехать куда угодно. Голодные Кони и Коровы попытались воспользоваться новой свободой и попастись на полях м-ра Джонсона. Они быстро были задержаны за потраву, а м-р Джонсон соорудил высокий Забор вокруг Фермы, на этот раз — со своей стороны. Только Лисы и Хряки-экспортеры могли выезжать за новый Забор.

Что они экспортировали? На Ферме не оставалось ни сена, ни молока, но экспорт шёл, а Таф и его дружки толстели изо дня в день. Однажды, гуляя по берегу реки, я увидел большие черные фуры с надписью на борту — «Мясник Смит и К0». Макс, король экспортеров, лично следил за погрузкой довольно тощих Коров. Он лучезарно улыбнулся мне.

«Мы нашли новый замечательный экспортный товар, — сказал он, — глупо быть единственной Фермой в мире, не конкурирующей на рынках говядины. Сейчас, с новообретённой свободой торговли, без старых барьеров мы, наконец, на пути к процветанию. Меньше Коров — меньше голодных ртов!»

Я не был единственным свидетелем этой сцены. Несколько Коней наблюдали за погрузкой и разнесли весть по Ферме. Вскоре на главной площади собралась большая толпа: Лошади и Коровы, Свиньи, не ставшие Хряками, интеллектуалы из Союза Коней и Лисы, разочаровавшиеся в «Человеческом образе жизни». «Ферма Животных — для Животных», — скандировали они. — «Не хотим на бойню!»

Ворота Белого Дома распахнулись, и оттуда выступила свора полицаев Догов. Животные свистели и мычали: со времени Великой победы Тафа над Псами они не боялись Собак. Это было ошибкой: не старые беззубые твари, но сильные и злобные Звери бросились на толпу.

Таф победил, но недовольство росло. Даже моя старая знакомая Линда усомнилась в правильности выбора, когда её друзья исчезли в чёрных фурах, а ей самой пришлось стоять в очереди за Безвозмездной Помощью. Но Макс нашёл выход: он поехал к старому Джеймисону Джонсону III и вернулся с договором:

«Отныне Ферма Животных переходит в собственность м-ра Джонсона. Она будет именоваться «Новая Ферма». М-р Джонсон обеспечит Животных кормом и распорядится их судьбой. М-р Таф назначается управляющим Фермы».

Договор был подписан, и бурная история Фермы Животных подошла к концу. Новые Человеческие хозяева послали многих Животных на бойню: работать они не умели, а торговцев сеном Ферме не требовалось. Другие Животные были переведены на Центральную Усадьбу Ранчо и удостоились завидной участи племенных производителей. Отборные Псы были брошены на подавление восстаний Животных в разных местах графства. М-р Джонсон сделал ферму продуктивной: он закрыл дальние филиалы и пустил грамотных Свиней на отбивные. Компания «Манто» скупила Лис оптом, а Телевидение Джонсона закрылось за ненадобностью.