КАЗАЧЬЯ БЕРЛОГА

[Медведев]

...Витязь Дона,
Русской рати оборона,
Неприятелю аркан,
Где наш вихорь-атаман?

Жуковский.

Оригинальная и в высшей степени своеобразная личность донского атамана Матвея Ивановича Платова занимает в сонме сподвижников императора Александра I совершенно особенное положение. Он один из наиболее любимых народных героев, созданных Отечественной войной. Великая эпоха 1812 года, озарившая Дон беспримерной п его летописях военной славой, выдвинула этого грозного вождя "Казацкой орды", и имя его облетело из конца в конец всю Европу. С тех пор прошло уже семьдесят лет; постепенно угасали боевые предания славной эпохи; одни за другими сходили в могилу доблестные бойцы 1812 года; истлели кости самого атамана. Но и теперь, когда уже едва слышны отголоски прежней его славы, имя и память Платова живут на Дону в бесчисленных рассказах, в песнях и в народных преданиях.

Главная деятельность Платова протекла среди кровавых войн наполеоновской эпохи, но колыбелью его известности был все-таки Кавказ - свидетель геройской обороны его, в глухих и пустынных еще тогда степях нынешней Ставропольской губернии, во время турецкой войны. Если ехать с Дона по большому Черкасскому тракту, то вправо от него, там, где речка Калалах впадает в Большой Егорлык, на вершине весьма пологой и длинной покатости доныне заметны еще остатки земляного вала, за которым, по преданию, бились казаки, и Платов с горстью донцов отражал нападение двадцатипятитысячного турецкого корпуса. Бывают в жизни народов события, не вносящие никаких изменений в общественный их строй и тем не менее долго живущие в памяти позднейших поколений по причине чрезвычайно сильного впечатления, произведенного ими на современников. К числу таких именно событий, записанных историей, можно отнести и подвиг Матвея Ивановича Платова.

Теперь нет на Дону тех стариков, которые помнили бы детство героя Платова. Но по всем дошедшим до нас преданиям никто с самой ранней юности не отличался такими боевыми, чисто казачьими качествами, как Платов, в котором все предвещало человека замечательного, как бы нарочно созданного для войны и битв, для тех громких подвигов, которые впоследствии изумили собой всех русских людей и целую Европу.

Чтобы вполне оценить значение платовского подвига собственно в глазах донского казачества, нужно сказать прежде, в каком положении находилась тогда наша донская окраина.

С тех пор, как Россия отторгла Крым из-под власти турок и образовала из него независимую область под управлением Сагиб-Гирея, борьба казачества с соседним ему магометанским миром перенесена была на берега Кубани, где сосредоточились все враждебные ему элементы. Глубоко раздраженная потерей Крыма, Турция деятельно старалась поднять против России кабардинцев, закубанских черкесов, татар и даже ногайцев, этих полумирных кочевников, которые хотя и признавали над собой верховную власть замиренного Крыма, но были соучастниками во всех грабежах и набегах на русские пределы. Подготовляя вторжение в Крым, турки отлично понимали, что прежде надо было отвлечь куда-нибудь часть русских сил, охранявших Перекоп, и в этом случае Дон, как искупительная жертва честолюбивых замыслов, обречен был ими на гибель. Замечательно, что известие об этом пришло в Черкасск почти одновременно с другим, не менее тревожным, о появлении на Волге пугачевских скопищ. Страшный самозванец в это время уже шел с Казани и успел поднять все низовые губернии до самых северных пределов Донского войска.

В другую пору, когда все казаки были дома, вести о неприятелях произвели бы, пожалуй, совсем иное впечатление. Тогда войсковое начальство, быть может, и само не стало бы о них очень беспокоиться, зная, что донцам не в первый раз переведываться на бранном поле с разными татарами. Но теперь, когда большая часть донских полков находилась в походе, за границей, а на Дону оставались только старики да юноши, никогда еще не бывавшие в сражениях, поневоле приходилось серьезно призадуматься над участью края.

В таком положении находились дела, когда весной 1774 года Девлет-Гирей, провозглашенный крымским ханом, двинулся к Дону. Ногайская орда поднялась и стала уходить на речку Ею. Но для того, чтобы прикрыть ее переселение и вместе с тем забрать весь провиант, имущество, скот и даже больных, покинутых жителями в местах, где были их становища, подполковник Бухвостов составил из своего отряда два слабых казачьих полка под начальством полковников Платова и Ларионова.

[Медведев]

Тринадцатого апреля, когда полки эти стояли в вершинах реки Калалах, с передовых постов вдруг дали знать, что "валит силы татарской видимо-невидимо". Не успели казаки опомниться и сесть на коней, как весь горизонт уже покрылся черной тучей татарской конницы. Это были главные силы Девлета, у которого насчитывалось тогда более двадцати пяти тысяч разных азиатских всадников. Казалось, что горсть казаков, не превышавшая в обоих полках тысячи коней, моментально будет раздавлена налетевшим на нее ураганом. Действительно, первой мыслью, которая появилась у донцов под этим впечатлением, было покинуть обоз и уходить, пока еще не поздно. 11о Платов думал иначе, именно, что долг их заключается в защите транспорта до последней крайности, что лучше отбиваться два или три дня, пожертвовать частью отряда, что, наконец, лучше всему отряду погибнуть с честью, нежели потерять обоз и этим, быть может, подорвать успех всей экспедиции.

[Медведев]

"Друзья мои! - воскликнул он, обращаясь к полку. - Вы видите сами, какая сила татар окружает нас! Нам нужно биться с этой силой - и победить ее или лечь костьми, как поступали наши деды!.. Не будем же мы русские, не будем донцы, если устрашимся проклятого татарина!".

Ровный, спокойный и как бы не признающий никакой опасности, голос его отрезвил казаков, уже близких к панике. Пользуясь этой минутой, Платов приказал им быстро сдвинуть телеги так, чтобы загородить со всех сторон небольшой окоп, возведенный за ночь, а между тем вызвал двух расторопнейших людей из своего полка и приказал им как можно скорее известить обо всем Бухвостова.

"Помните, - сказал им Платов, - что вам, быть может, предстоит пробиться сквозь неприятеля... Дон не забудет вашей услуги, а если суждена вам славная смерть, то знайте, что вы положите головы в честном бою за край ваших отцов, за православную веру, за ваших братии, за матушку-царицу - за все, что есть на земле святого и драгоценного для русского чувства!".

Восторженная речь воодушевила казаков. Оборона была решена, и два полка засели в засаду.

Нельзя не заметить, что Платову в это время было только двадцать три года. Он был моложе Ларионова летами и службой, но его энергия и нравственное влияние на казаков были так велики, что фактическое командование отрядом само собой перешло в его руки.

Было часов восемь утра, когда громадная сила татар со всех сторон обложила казачий стан, укрывшийся за утлой оградой, которую никто бы в наше время не осмелился назвать укреплением. Казаки увидели, как развернулось большое ханское знамя и как толпа, приветствовавшая его появление диким ревом, двинулась на приступ.

Первое нападение, однако же, было отбито - казаки устояли. Но бежавшие татары тотчас сменились другими, свежими толпами, и за первым приступом последовал второй, за вторым - третий, четвертый, пятый... Боковые фасы укрепления сплошь завалились телами побитых татар, но по этим трупам ломились и лезли в вагенбург все новые и новые люди... Рук недоставало, чтобы везде отбивать нападающих. А между тем, не сдержи казаки напора где-нибудь в одном месте, гибель всех была бы неизбежной. Платов сам обходил ряды и увещевал всех постоять до конца за Тихий Дон, за матушку-царицу.

Семь приступов уже было отбито, начинался восьмой, и сомнение мало-помалу стало закрадываться и сердца даже этих железных защитников. Тогда старый боец, еще недавно прославивший себя молодецкой битвой, полковник Ларионов, отозвал Платова в сторону.

- Посланные тобой казаки, - сказал он ему, - вероятно, погибли; мы истощили все силы, большая часть лошадей наших перебита, и без особой помощи свыше нам нельзя ожидать спасения...

- Что же ты хочешь сказать этим? - перебил его Платов.

- Я думаю, - продолжал Ларионов, - что нам благоразумнее выговорить себе какие-нибудь условия, чем бесполезно продолжать оборону.

- Нет! Никогда! - воскликнул Платов. - Лучше умрем, нежели покроем стыдом и позором честь нашей отчизны.

- На что же ты надеешься? - спросил Ларионов.

- На Бога, и верю, что Он не оставит нас своей помощью.

Ларионов молча пожал ему руку.

В это самое время Платов, пристально вглядывавшийся в степь, вдруг радостно перекрестился. Ему показалось на самом горизонте большое серое облако, которое быстро росло, ширилось и вдруг зарябило многими точками. Эти точки отчетливо и ясно стали вырисовываться в прозрачной синеве вечернего воздуха, и зоркий глаз степняка безошибочно угадал в них скачущих всадников.

[Медведев]

- Ребята! - воскликнул Платов. - Смотрите, уж это не наши ли скачут; на выручку?...

- Наши! Наши! - закричали казаки, и сотни рук поднялись, чтобы сотворить крестное знамение. Помощь действительно была недалеко. Один из казаков, посланных Платовым, был убит, но другой доскакал до Бухвостова и передал ему известие, которое мгновенно подняло на ноги целый отряд. Гусары, казаки, драгуны бросились седлать лошадей. Шумный говор пошел по всему бивуаку.

Одни татары, узнав о близости Девлета, пришли в отчаяние и ни за что не хотели следовать за нашими войсками. Уговаривать их было некогда. Пока Бухвостов с эскадроном ахтырских гусар и с легкой драгунской командой выезжал из лагеря, полковник Уваров со своим казачьим полком уже был далеко впереди и прежде всех подоспел на помощь. Минута - и двести-триста казаков с опущенными пиками врезались в тыл неприятелю. Это была атака отчаянная, безумная, не оправдываемая ничем, кроме слепой и дерзкой отваги, но именно эти-то свойства ее и имели решающее влияние на судьбу Калалахской битвы. Десятки тысяч людей, несомненно, храбрых, вдруг дрогнули и, смешавшись, как робкое стадо, обратились в неудержимое бегство. Началась паника - та страшная паника, которая безотчетно охватывает массы и подчиняет их одному только животному инстинкту самоспасения. Казаки, преследуя бегущих, нагнали их прямо на отряд Бухвостова, который принял их картечью из четырех орудий. Это был финал, после которого все татарское скопище разбежалось в разные стороны, и собрать его не представлялось уже никакой возможности.

Казакам досталась богатая добыча. На месте боя они собрали и похоронили свыше пятисот неприятельских трупов. У Платонова выбыло из строя только восемьдесят два человека, но до шестисот лошадей, так что большая половина его отряда осталась пешей.

"Платов, - доносил Бухвостов, - будучи в огне, оказался вполне неустрашимым; он сумел ободрить своих подчиненных, приходивших уже в отчаяние, и этим способом удержал их в слабом укреплении до моего прибытия. Затем, во время преследования, он с величайшей опасностью для жизни бросился на многочисленные толпы неприятеля, подавая пример своим подчиненным, особенно в лесном сражении близ Кубани, где ободренные им спешенные казаки оказали храбрость примерную".

"Если кому-нибудь придется быть в таком же положении, - говорит известный наш партизан Д.В. Давыдов, - тот пусть вспомнит подвиг молодого Платова, и успех увенчает его оружие. Фортуна, не всегда слепая, возведет, быть может, твердого воина на ту же степень славы, на которую вознесла она и маститого героя Дона".

Калалахская битва была выиграна. Дон был спасен от погрома, и с этих пор казаки заговорили о Платове, как о чем-то чудесном. Начальство обратило на него особенное внимание, и даже вся армия, двор и сама императрица узнали его имя. Но всех более полюбил его знаменитый Потемкин, который до самой смерти своей оставался истинным его благодетелем и покровителем. Калалахское сражение было, можно сказать, яркой зарей блистательной славы, которая сделалась с тех пор неразлучной спутницей его на военном поприще.

Дальнейшая служба Платова не принадлежит Кавказу. Только раз он еще возвратился сюда в качестве походного атамана во время персидского похода графа Зубова, но этот кратковременный поход не дал ему случая совершить что-нибудь достойное его имени.

[Медведев]

В 1806 году, будучи уже войсковым атаманом, он в первый раз повел свои донские полки на битвы с французами и с этих пор до взятия Парижа, можно сказать, не вынимал ноги из боевого стремени, совершая ряд громких подвигов. Одни донцы под, предводительством Платова отбили от французов в 1812 году тридцать знамен и взяли в плен десять генералов и семьдесят нижних чинов. Насколько популярно было тогда имя Платова в Европе, можно судить по следующим фактам. В Лондоне, в общем собрании сословий города, было постановлено, в признательность великим подвигам Платова, поднести ему от лица английского народа драгоценную саблю в золотой художественной оправе. Сабля эта составляет и поныне фамильную святыню графов Платовых. На эфесе ее на одной стороне по эмали изображен соединенный герб Ирландии и Великобритании, а на другой - вензелевое изображение имени Платова; верх рукоятки покрыт алмазами; на ножнах медальоны превосходной чеканки изображают подвиги и славу героя; на клинке - соответствующая надпись. Большой портрет атамана помещен в королевском дворце рядом с портретами Блюхера и Веллингтона - изображения трех главных бичей ненавистного для англичан французского императора. Под этим портретом висит картина, изображающая знаменитого белого коня - верного и неразлучного спутника атамана во всех боях, написанная по приказанию принца-регента одним из знаменитейших в то время лодонских художников. Коня этого в полном казацком уборе Платов, тронутый сочувствием к себе английского народа, подарил, уезжая из Лондона, принцу-регенту, как представителю могущественного государства. Донской красавец был принят на королевские конюшни и кончил жизнь вдали от родных степей.

Возвратившись на Дон генералом от кавалерии, графом и с бриллиантовыми знаками Андреевского ордена, Платов думал еще посвятить остаток своих дней внутреннему благоустройству родины. Но смерть уже стерегла его, и третьего января 1818 года маститый атаман скончался в своем небольшом поместье около Таганрога, шестидесяти семи лет от роду. Рассказывают, будто бы легендарный богатырь, сломленный тяжелым недугом, в последние минуты произнес следующие слова: "Слава! Слава! Где ты? И на что ты мне теперь пригодилась?".

Прах атамана покоится ныне близ Новочеркасска, в фамильном склепе Мишкинской церкви; белая мраморная плита указывает место его погребения, и теплится вечная неугасимая лампада перед иконой. Роскошный памятник работы известного скульптора Мартоса, стоявший когда-то над самой могилой графа, теперь перенесен и поставлен впереди алтаря.

Но есть и другой памятник, воздвигнутый Платову по повелению императора Николая Павловича, желавшего увековечить память донского героя в назидание будущим поколениям нашего казачества. Этот прекрасный монумент, исполненный бароном Клодтом, стоит в Новочеркассе среди обширной площади и представляет "вихря-атамана" в развевающейся бурке, с гетманской булавой в одной и с обнаженной саблей в другой руке, как бы устремляющегося с восставшим населением Дона в битвы на врагов России. Вся фигура, отлитая из бронзы, дышит энергией и силой.

"Долго и в раздумьи стоишь перед этим изображением, - говорит один путешественник, - а в голове мелькают события славного 1812 года, и в памяти невольно воскресают строфы Жуковского из его "Певца во стане русских воинов":

Хвала! Наш вихорь-атаман,
Вождь невредимых, Платов!
Твой очарованный аркан -
Гроза для супостатов.
Орлом шумишь по облакам,
По полю волком рыщешь,
Летаешь страхом в тыл врагам,
Бедой им в уши свищешь;
Они лишь к лесу - ожил лес,
Деревья сыплют стрелы;
Они лишь к мосту - мост исчез;
Лишь к селам - пышут села.

[Медведев]

"На Дону гулял казак - Хаим Меирович Зак!"...

[Juli]

  Букав много...
Как тут кто-то сказал - женский мозг длинные тексты - не осиливает...

[kio]

Букав много...
Как тут кто-то сказал - женский мозг длинные тексты - не осиливает...

[Медведев]

Букав много...
Как тут кто-то сказал - женский мозг длинные тексты - не осиливает...

Для женчин последний пост про донского казка +@>

[Медведев]

Начнём одну из версий:

Древняя история казачества

16.03.11 Автор: Евгаф Петрович Савельев
Часть І

ПРЕДКИ КАЗАЧЕСТВА.

Глава I.
Взгляд историков на происхождение казаков.
Вызывать в воспоминании минувшее есть своего рода способ заглядывать в будущее.

Многомиллионный народ, населяющий в настоящее время берега Дона, Кубани, Терека, Урала, Нижней Волги, Иртыша, Амура, Уссури и другие места великой России, как-то: Забайкалье и даже Камчатку и с гордостью называющий себя в течение многих веков "казаками", едва ли может правильно понимать носимое им имя, а тем более объяснить его значение.

В русской исторической литературе хотя и были многократные попытки к объяснению этого слова, но они, как увидим ниже, не привели ни к какому положительному результату. Задача действительно нелегкая, тем более что название народа "казаки" тесно связано с вопросом о его происхождении.

Если мы станем на точку зрения российских историков, объясняющих, хотя и бездоказательно, происхождение казачества от гулящих, бездомных людей и беглых преступников из разных областей Московского и Литовско-Польского государств "искавших дикой воли и добычи в опустелых улусах орды Батыя" (Карамзин). то название "казак" будет происхождения сравнительно недавнего, явившееся на Руси не ранее XV века и данное этим беглецам другими народами, как имя нарицательное, с отождествлением со словом "вольный, никому неподвластный, свободный". (Отождествление это будет объяснено ниже). Но тогда явится на сцену совсем необъяснимый вопрос, а именно: почему беглецы эти, скопившиеся на Днепре и Дону и по низовьям Волги, стали сами себя в XV и XVI в.в. именовать казаками — названием чуждым, для них совсем непонятным и с гордостью носить это имя в течение четырех веков, совсем отрицая какую-либо связь с московскими и литовскими областями, кроме связи по религии.

Русские и все славянские народы издавна называют германцев немцами, французы – аллеманами, англичане, как и древние римляне – германцами, шведы и норвежцы – по своему и т.д.; сами же немцы, считая эту кличку для себя обидной, называют себя дейтш, а страну свою – Дейтшланд. 1)
Арабы, русскиe и южные славяне турок называют: турки, тюрки и турци, от арабского слова "туркур", разбойник, следовательно, прозвищем бранным, которое турки не любят; сами же себя они именуют османами (османли) от султана Османа и оттоманами.
Подобных примеров можно привести тысячи и все они будут свидетельствовать, что каждый народ носит с гордостью только то имя, которое он сам себе дал, а не то, каким его называют другие народы, часто даже в насмешку или как бранное.
Освобожденные от рабства американскиe негры в 1821 году основали на западном берегу Африки самостоятельную республику и назвали ее Либерия (от лат. слова liber – свободный). Почему же русские и литовские беглецы, почувствовав в южных степях вольную волю и свободу от гнета бояр, не наименовали свою общину и себя одним из этих названий, а каким-то неведомым им словом "казак", объяснить которое лингвисты до сего времени не могут. И все это происходит от того, что все историки стоят на ложной дороге в вопросе о происхождении этого, как будто-то бы всем известного, но на самом деле загадочного народа – казаков.

[Медведев]

1) А.Вельтман (Дон, Москва, 1866 г.) слово "дейтш" производит от славянского племени даков или дациан, живших в ІV в. по среднему Дунаю, а потом постепенно поднявшихся в его верховья и в VІІІ в. смешавшихся с жившими там германцами, обновив это полудикое племя и дав им некоторую культуру, заимствованную от греков. В это же время у немцев появилось и название их укрепленных мест–замков – бург, от греческого "пургос" – башня.
Название немец у нас принято производить от слова немой, т.е. не умеющий говорить по славянски, не-умец. Основанием к этому послужило древнее греческое название иностранцев непioc (nepios), от на - нет и эпос - речь, т.е. неговорящий, безсловесный, замененное впоследствии словом варвар. Это едва ли верно. "Немец" или "неемец" произошло от славянских слов "не" и "иметь", т.е. неимеющий, бездомный, грабящий других и, главным образом, славян. Об этом грабительстве свидетельствует и вся история Дейтшланда. Следовательно, название народа "дейтш" впервые появилось в истории только в VІІІ в. нашей эры.
Латинские названия германцы (germanis) и Германия немцам (кимврам и тевтонам) искони не были известны. Их так называли римляне (Цезар, Тацит, Страбон и др.) в смысле нации (natio), в отличие от племен (gentes), т.е. союзом, братовщиной (Тацит). И действительно, германцы, разделясь на многие независимые племена, во время войны всегда соединялись в один общий союз, в одну духовно сплоченную массу, братовщину.

Были ли когда в истории примеры, чтобы бежавшие в одиночку холопы и преступники за тысячи верст от своей родины среди чуждого и враждебного им народа могли основать особое государство, составить сильную демократическую, свободолюбивую и религиозно-идейную общину, целый народ, с его своеобразным правлением, где старшого не было, а младший равен всем, с особыми воинскими приемами, с особенным говором, другими нравами и обычаями, а главное – рыцарской идеей лечь костьми за обиженных и угнетенных, за свои родныя земли и православную греческую веру, на удивление всему миру и на славу своим потомкам. Пример в истории редкий, если не сказать – единственный. Исключительным его назвать нельзя, так как в истории подобнаго рода исключений не было и быть не может.
Казаки отстояли для России весь юг, покорили Сибирь, проникли на Амур за 200 лет до его присоединения (в Албазин), открыли Берингов пролив за 100 лет до Беринга (казак Дежнев) и даже проникли до островов Новой Сибири, в Ледовитом океане 2).
На покоренных и отнятых у татар и турок землях они стали твердой ногой по Дону, Тереку, Кубани, Уралу, Иртышу, Амуру, даже до Камчатки, сохраняя повсюду свои нравы, обычаи и своеобразное воинское устройство. Сделали ли что-либо подобное прославленные западом алжирские пираты и итальянские бандиты, существовавшие, как известно, более тысячи лет? Ничего подобного.
Казаки-некрасовцы, ушедшие от гнева Петра Великаго, в числе 600 семей, с атаманом Игнатием Некрасовым, сподвижником Кондратия Булавина, в 1708 году, на Кубань, а потом – в Турцию, в течение 200 лет неизменно сохраняют древний общинно-казацкий строй, старинный казачий говор, нравы и обычаи ХVІ в., выбирают, как и прежде, атаманов и есаулов, и решают все свои общественные дела казачьим кругом.
Могли ли так поступать потомки всякого рода беглых из разных мест, случайного, как думают некоторые историки, сброда, неимевшего общих традиций и не соединенного одним идейно-рицарским духом, если бы все это им не было передано издревле от славных предков?

[Медведев]

2) Близ Иркутска и теперь еще видна крепость-острог, построенная казаками, сподвижниками Ермака, в 1622 г. из гигантских стволов лиственницы.

Мы думаем, что случайно или по неволе попавшиe в степи беглецы скоро ассимилировались бы в среде чуждого им народа и в течение веков утратили бы свою национальность так, что от них не оставалось бы и следа.
Не то мы видим в среде казачества, разбросанного волею судеб по всем окраинам обширной России. Везде мы видим одну общую казацкую идею, один мощный казацкий дух.
Западное средневековое рыцарство, прославившееся грабежами, насилием и угнетением мирного земледельческого люда, ничего общего с идеей казачества не имеет. Казачество стояло за свою свободу, за права обиженных и угнетенных, за свои земли и за свою веру, никому не навязывая ее и насильно не обращая в нее неверных, между тем как в западном рыцарстве цель была совсем другая, а именно – порабощение мирных и беззащитных граждан и распространение католицизма мечем среди славян и литовцев, т.е. цель отрицательная.
Казаки прежних веков, как это ни странно звучит для историков, не считали себя русскими, т.е. великороссами или москвичами; в свою очередь и жители московских областей, да и само правительство смотрели на казаков, как на особую народность, хотя и родственную с ними по вере и языку. 3) Вот почему сношения верховного правительства с казаками в ХVІ и ХVІІ в.в. происходили чрез посолский приказ, т.е. по-современному – чрез министерство иностранных дел, чрез которое вообще сносятся с другими государствами. Казацких послов или, как их тогда называли "станицы" в Москве принимали с такою же пышностью и торжественностью, как и иностранныя посольства; об этом нам подробно говорит русский публицист ХVІІ в., современник царя Алексея Михайловича, Григорий Котошихин.
С Петра Великаго, с 1721 года, войско Донское перешло в ведениe военной коллегии. С этого времени вместо царских грамот, адрессованных "на Дон, в верхние и южные юрты, атаманом и казаком и всему великому войску Донскому", и отписок казаков прямо к Царю, на Дону стали получаться приказы коллегии и указы Сената.
----------------
3) Даже позднейшие историки, Ал. Филимонов в " Очерках Дона" в пятидесятых годах прошлого столетия и В.Ф.Соловьев в своей брошюре "Особенности говора донских казаков" в 1900 году писали, что казаки, не смотря на то, что стоят за Русь, что полки их оберегают ее окраины и что все имеют рвениe постоять за Царя, сами себя не считают русскими; что если любому казаку предложить вопрос: "Разве ты не русский?" – он всегда с гордостью ответит: "Нет, я казак". (Филимонов и Соловьев не были казаками).

Если же смотреть на казаков, как на исконных обитателей берегов Азовского и Черного морей, Дона и Нижнего Днепра, о чем мы будем говорить в следующих главах, то происхождениe имени "казак" объясняется очень легко и значение этого слова было понятно как для самих древних казаков, так и для соседних с ними народов.
Но прежде чем приступить к этому объяснению, которое тесно связано с вопросом о происхождении казачества, мы здесь приведем мнения по этому предмету некоторых историков, а мнения эти, как увидят наши читатели, иногда доходят до крайней нелепости, если не сказать – до смешного.
Фишер в своей Сибирской Истории, изданной нашей Академией Наук в 1774 году, слово "казак" относит к языку татарскому. "Оно означает, по его мнению, такого человека, у которого нет семьи, или который не имеет постояннаго жилища. Название это первоначально приписывалось собственно казачьей орде, т.е. ордынским казакам, жившим в начале ХVІ в. по нижней Волге, ныне киргиз-кайсаки, которые своими набегами и наездами славились перед прочими народами. Название "казак", продолжает Фишер, от татар перешло к русским и полякам" 4).
По мнению Сталенберга, слово "казак" означает вольный, живущий на границе и всегда готовый служить за деньги. Но ни Фишер, ни Сталенберг не указывают, от каких именно татарских корней они производят это слово. В современных же наречиях татарского языка слова "казак" нет; следовательно, оно не татарское, а заимствованное ими отъ другого народа и отождествлено по характеру и исторической жизни казачества с понятием – вольный, никому не подвластный, служащий за деньги и другими проявлениями военного быта пограничных стражников, подобных древним нашим предкам.
--------------

[Медведев]

4) У киргизов есть особый род, который исключительно носит название "казак", подобно тому, как есть другие роды "кипчак", "чайман" и др. Эти киргизы называют себя не "кайсак", как многие пишут, а "кхазак". Это потомки омагометаненных и смешанных с другими восточными народностями древних казаков. Среди них часто попадаются лица с чисто арийским красивым профилем и веселым взглядом. В языке киргиз-кхасаков встречается много очень характерных слов и выражений, свойственных говору Донских казаков прежних веков, как-то: кублюк – кубилек (женский наряд из шелковой материи ярких цветов на Дону), чекмень – кафтан, казан – котел, тумак – шапка с верхом, шальбары – шаровары, юрт, мерин, башка, таган, чугун, серьги, чулги – чулки, куп – выкуп, чекан – оружие, тала – тальник, камыс – камышь, чушка – свинья, карга, беркут, драфа, сазан, урань – ура, карбуз –арбуз, каун – дыня, тыква, бахча, канжар – кинжал, чумичка, малахай и др.
Многие лингвисты склонны думать, что эти и многие другие слова заимствованы русскими и в частности казаками от татар и киргизов. Это неверно. Славянский язык настолько богат словами, что, как увидим ниже, не нуждался в этом заимствовании и многие тысячи своих названий навязал всем соседним народам востока и запада. Сталенберг и Рубруквис отличают киргизов татарского историка Абул-Газа от киргиз-кайсаков и называют последних кергезы или черкессы – казаки, вернее – черкесские казаки, что, как увидим ниже, очень правдоподобно.

Болтин в примечании к истории Леклерка, в 1788 году писал, что "в отдаленныя времена на юге России жили татарские, сарматские и славянские племена: что от них отделились разные толпы в степи, разбойничали там или питались звероловством. Татары называли их казаками, т.е. сбродом. Люди эти, увеличившись, стали известны в нашей истории под именем половцев, существовавших до нашествия татар".
Вл. Броневский, в своей "Истории Донского войска", составленной, как известно, по чужим рукописям и изданной в СПБ в 1844 г., каковой труд серьезного исторического значения не имеет и при том репутация этого автора сильно пострадала от критических статей известнаго Донского историка В.Д. Сухорукова (Донск. Вест. 1867 г. №№ 27 - 29), ничто же сумняшеся, высказался о казаках так, что будто бы царь Иван Васильевич, видя размножение по Руси бродяг и разбойников, приказал, выражаясь просто, отворить южные заставы государства и турнуть их вон из отечества на Дон.
В.Д. Сухоруков в составленном им в двадцатых годах прошлого столетия при участии других авторов, "Историческом описании земли войска Донского", говорит, что "слово казак известно было в России гораздо раньше этого времени: оно, по мнению некоторых, на языке монгольском означало пограничного стража и вообще военного человека; но, рассматривая наши летописи тогдашнего времени, видим, что казаками назывались и такие люди, кои не только вовсе не составляли стражи, но даже разоряли Украину. По смыслу слов, в летописях и современных актах встречающихся: "На поле ходят баловни-казаки... живут своим казачьим обычаем" и т. д., нельзя не согласиться, что имя "казак" применялось однозначительно разбойнику, но в отношении ремесла оно не было столько поносным и преступным, как разбойник, ибо этот род жизни и поведение были в духе тогдашнего времени. Таким образом думать надобно, что слово "казак" означало отважного наездника, живущего набегами и войною, не привязанного к земле и домовитости" 5).
-------------

[Медведев]

5) 2-е издание Областн. Войска Донск. Статистического комитета 1903 г.

Известный наш журналист, критик, беллетрист и историк Н.А. Полевой говорит: "Кажется нет уже сомнения, что имя казаков есть азиатское название легкого конного воина. Тут не нужно прибегать ни к Косогам и Казахии Константина Багрянороднаго (X в. по Р. X.), ни к косе, ни к козе, ни к козявке, от чего выводили имя казаков Гербинии, Пясецкие, Зиморовичи и др. В Азии доныне целая орда турецкая называется казаками (киргиз-кайсаки). Татары и русские принимали в XV в. имя казака в смысле бездомноаго, странствующего удальца-воина. Так разумел и Иоанн III в ответе хану Зинебеку в 1477 году. Но то, чем порицали казаков неприятели, составляло их славу, и имя казаков осталось именем собственным целого народа, ибо они гордились им. Некоторое число сих народов, избегшее меча монголов и не хотевшее соединиться с ними, сделались "казаками".
Барон Брамбеус (0. И. Сенковский), знаток восточных языков, в 1834 г. (т. VI "Казаки") писал: "Мы не думаем, чтобы можно было разсуждать о происхождении слова "казак" без пособия ориентализма и его исторической критики... Слово "казак" есть собственное имя народа, который мы ныне называем киргизами. Кажется, что это поколение, издревле известное в Азии отвагою, хищничеством и ловкостью всадников, с давнего времени придало имя свое отрядам легкой конницы, употребляемой восточными властелинами для разных воинских назначений, подобно тому, как народное имя швейцарцев превратилось в Европе в наименование известного рода служителей. То верно, что у монголов, завладевших Россией, оно означало, кроме киргизов, еще вооруженных всадников, не приписанных ни к какому улусу, не составлявших собственности никакого хана, ни бека, бежавших от своих кочевых владельцев, коротко сказать – "вольных воинов" из разных поколений, соединявшихся в летучие отряды. Слова "казак" и "вольный" были, как бы однозначащие и поэтому, первое из них, соединяющее в себе при том понятие о войне, так нравилось беглецам из России и Литвы, поселившимся на Днепре и на Дону. Вот все, что при нынешнем состоянии ориентальной исторической критики можно сказать с некоторою достоверностью о происхождении слова "казак"; оно, повидимому, ничего не имеет общего с именем Касогов. Не должно, однакож, думать, чтобы понятие "казачества" не было известно на севере гораздо раньше слова "казак". Оно, кажется, очень древнее и в некотором отношении может быть названо коренным обычаем северных народов, проявившихся в разныя времена под разными именами.

Здесь мы позволим себе одно сближение. Хотя слово "казак" есть собственное имя огромного народа, но оно очень давно сделалось уже нарицательным и, при том, имеет правильное производство от известного корня. Как нарицательное, в восточно-турецких языках оно означает – бесприютный скитающийся, никому неподвластный, вольный. Бабер часто употребляет в своем джигитайском наречии слова "казаклык, казакламак" в этом смысле. Как производное, оно происходит от "каз" – гусь и значит гусак – "свободный, как дикий гусь" – говорят турки.
Название черкесов, которые сами себя именуют "адигами", происходит от персидского слова "серкеш", испорченного грубыми устами горцев и тоже значит – "неподвластный, бунтующий, вольный" 6).
Новгородцы, еще до нашествия монголов, славились своею "вольницей". Присовкупите к тому венгеро-славянское: гуса, гусар – "свободный, всадник, бродяга, разбойник" происшедшее отъ слова гус (гусь), с его производными – "гусарити", т.е. разбойничать на море, "гусарица" - разбойничья лодка и т.д., и вы получите четыре однозначащих названия, четыре перевода одной и той же идеи. Вот почему донские и малороссийские казаки назывались попеременно то черкасами, то казаками, то вольницей, то даже, как например новосербские их соседи и нередко товарищи – гусарами 7).
Остатки ордынских казаков, не присоединившиеся к киргизам – своим соплеменникам, образовавшим новое ханство, могли быть первым ядром, около которого копились русские беглецы. Скоро это ядро могло исчезнуть от безженства, преобладавшего в скопище, и русское поколение безпрестанно умножавшееся новыми пришельцами, остаться хозяином союза. Таким образом, говорит в заключение Сенковский, первоначальное соединение двух разнородных племен нисколько не мешает нынешним донцам быть сынами славянских предков".

[Медведев]

6) Черкес или серкеш в буквальном переводе означает "головорез".
7) По словацки гусь-самец называется гусер, по сербски – гуссар, по чешки – hauser, husak, по польски - gensior , по древнеэтрусски – гас, по осетински – газ.

Устрялов в своей "Русской истории" говорит, что донцы составляют чудную смесь разноплеменных народов, что язык их состоит из разных элементов; что в чертах их лица есть нечто азиатское и что казаки гордятся своим происхождением от черкессов и даже сами называют себя черкессами 8).
Д.И. Иловайский в "Истории Рязанского княжества" (Москва, 1884 г., стр. 203) пришел к заключению, что " в ХV в. с одной стороны образуется в Рязанском княжестве особый класс служилых людей из передовой украинской стражи, а с другой в Придонских степях собирается вольница из русских беглецов-разбойников".
То же самое о донских казаках говорит и Костомаров, признавая их не более как беглецами, а не какой-либо партией, стремившейся сделать изменение или переворот в обществе (Русская История, гл. ХХІ, Ермак Тимофеевич). Как тот, так и другой не делают серьезной попытки к объяснению этого загадочнаго для них слова "казак". Впрочем, Иловайский в своих "Розысканиях о начале Руси" (1882 г. Москва, стр. 242) цитируя соображения проф. Бруна, помещенные в Записк. Од. Общ. Ист. и Др., т. ХІІ, приходит к заключению, что название "казаки", вопреки всем попыткам объяснить его из татарских языков, есть, вероятно то же, что казары, с его вариантами: "казахи" у Константина Багрянородного (Х в.) и "касоги" в нашей летописи".
М.О. Коилович, известный исследователь по истории Западной Руси (ум. 1801 г.) высказал вообще о казаках, что это испорченные силы русского народа, питомцы неестественно натянутой русской жизни времен Иоаннов ІІІ и ІV, негодные (?) люди, испорченные "злыми началами управления" 9).
Мнения историков Забелина, Соловьева и Ключевского о происхождении казачества я приведу после, а также попутно укажу и на взгляды по этому вопросу историков малороссийских и донских.
Историограф Карамзин, мнение которого я нарочито привожу после других, как более полное, говорит (т. V, гл. ІV), что "летописи времен Василия Темного в 1444 г. упоминают о казаках рязанских, как особенно легком войске...
-----------
8) Казаки называют себя "черкасами", а не "черкесами". Это ошибка историка. Авт.
9) Напротив, в степи могли бежать только с сильным и свободным духом, а не негодные и испорченные управлением. Последние остаются на своих старых местах и с покорностью переносят гнет и унижения. Ведь все американские коллонии основаны беглецами, бежавшими от гнета метрополий.

Казаки были не в одной Украине, где имя их сделалось известным в истории около 1517 г., но вероятно, что оно древнее Батыева нашествия и принадлежало торкам и берендеям, которые обитали на берегах Днепра, ниже Киева. Там находим и первое жилище малороссийских казаков. Торки и берендеи назывались черкасами, а также казаками 10). Вспомним касогов, обитавших по нашим летописям, между Каспийским и Черным морями, вспомним и страну Казахию, полагаемую греческим императором Константином Багрянородным в сих же местах; прибавим, что осетинцы и ныне именуют черкесов казахами. Столько обстоятельств, вместе взятых, заставляют думать, что торки и берендеи, называясь черкасами, назывались и казаками; что некоторые из них, не хотев покориться ни монголам, ни Литве, жили, как вольные люди, на островах Днепра, огражденных скалами, непроходимым тростником и болотами, принимали к себе многих россиян, бежавших от угнетения, смешивались с ними и, под именем казаков, составили один народ, который сделался совершенно русским, тем легче, что предки их с X в. обитали в области Киевской и уже были почти русскими... В истории следующих времен увидим казаков ордынских, азовских, ногайских и других; сие имя означало тогда вольницу, наездников, удальцов, но не разбойников, как некоторые утверждают, ссылаясь на лексикон турецкий: оно, без сомнения, не бранное, когда витязи мужественные, умирая за вольность, отечество и веру, добровольно так назывались."
Далее (т. VІІІ, гл. IV) Карамзин собственно о донских казаках говорит: "но важнейшим страшилищем для варваров и защитою для России между Азовским и Каспийским морями сделалась новая воинственная республика, составленная из людей, говорящих нашим языком, исповедующих нашу веру, а в лице своем представляющих смесь европейских с азиатскими чертами, людей неутомимых в ратном деле, "природных конников и наездников", иногда упрямых, своевольных, хищных, но подвигами усердия и доблести изгладивших вины свои – то были донские казаки, выступившие тогда (в половине XVI в.) на театр истории".

[Медведев]

10) О том, что черные клобуки назывались черкасами говорит Воскресенская и Киевская летописи: "И скопя свою дружину пойде, пойма с собою Вячеслав полк весь и вся черные клобуки, еже зовутся черкасы."

Карамзин прямо не называет этих природных конников и наздников" российскими беглецами, а лишь говорит, что "они считались таковыми", т.е. кем-то по ходячему мнению, не основанному ни на каких серьезных исторических данных, а это обстоятельство имеет много шансов к более вескому утверждению его первого положения о том, что казачество на южной окраине нынешней России было известно ранее Батыева нашествия, что оно выступало в X в. на театр истории то под именем торков и берендеев, то черкасов, и просто казахов или казаков.
Этот взгляд Карамзина с нашей точки зрения надо считать более правильным.
В следующих главах мы постараемся доказать, с приведением подробных исторических данных, что казачество, как лихие конники, с копьями и саблями — на суше и отважные мореходцы — на море, представляя передовой оплот великого славяно-русского племени, было известно, под тем или другим именем в глубокой древности, за много веков до Рождества Христова; что оно обитало почти в тех же местах, которые занимает и ныне: что оно в XII в. до Р. X. на 30 кораблях с берегов Дона, Днепра и Днестра ходило на защиту Трои, потом часть его проникло в Италию, под именем гетов-руссов, а впоследствии основало Рим; что, начиная с VI в. до Р. Хр. и до XIII в. по Р. Хр., оно наводило страх на персов и мидян, на греков и арабов; боролось с татарскими ордами и, в конце концов, осталось победителем над всеми своими многочисленными врагами, на славу великих свободолюбивых предков и в назидание грядущему, несокрушимому и гордому потомству.

[Медведев]

Это всего лишь одна из незаконченных версий, которую не надо рпринимать буквално, поскольку здесь хватает всякой эпидерсии...

[Juli]

На друга вашего вон уже требуют прогрессивный налог за ..женщин ввести..  +@>
А вы - казаки.., казаки.  

[ARAB]

Это всего лишь одна из незаконченных версий, которую не надо рпринимать буквално, поскольку здесь хватает всякой эпидерсии...

Ага...обидная твоя эпидерсия...только татар и били....на 2 метра к тебе ближе подходить не буду...

[ARAB]

На друга вашего вон уже требуют прогрессивный налог за ..женщин ввести..  +@>
А вы - казаки.., казаки.  

???...Налоги???....Мы ж с государством договорились по пацански - я не плачу налогов, оно мне не помогает...вот, курвы, опять слово не держат!