Прошу прощения за обильное цитирование, понимаю, сервер не резиновый, но возможно кому то будет интересно:
"Столь характерный пример незаметной, непризнанной и гонимой святости наших дней описан, например, в очерках современной сельской приходской жизни клириком Ярославской епархии священником Александром Шантаевым. В одном из деревенских приходов этой епархии двадцать лет служил без отпусков о. Иоанн, в пожилом возрасте принявший монашество и преставившийся в конце 80-х годов. Актив прихода состоял из нескольких церковных старух, распоряжавшихся, в частности, приходской кассой. Надо сказать, что в нашем народе, в том числе и в Церкви, наблюдается удивительное расслоение, особенно среди молодежи и пожилых женщин: среди них можно отыскать настоящих ангелов во плоти, или же наткнуться на бездонную пропасть порока. А нередко стремление к святости и бездна греха поразительным образом сочетаются в одном и том же человеке, о чем сказано одним из героев Достоевского: «Широк человек, - я бы сузил». Среди церковных бабушек есть бесконечно сердобольные страдалицы и молитвенницы за окружающий мир, есть и вредные, злые старухи, своим властолюбием и назойливыми замечаниями и одергиваниями отпугивающие и доводящие до слез начинающих и неискушенных прихожан. Таковых, видимо, немало приходилось терпеть о. Иоанну в течение всех двадцати лет, поскольку после его смерти священники на приходе сменялись один за другим, не оставаясь там больше года. Как-то о. Иоанн решил соорудить себе поблизости от прихода скит в уединенном месте, чтобы еще больше посвятить себя молитве. Для этого он снял с церковной сберкнижки некоторую сумму отпускных, полагавшихся ему за последние несколько лет, и приступил к строительству. Окончить строительство ему не дали те самые активистки прихода. Собрав церковный совет, они прилюдно обвинили о. Иоанна в растрате трудовой народной копеечки, с таким трудом отрываемой от скудных старушечьих пенсий. Напрасно о. настоятель пытался объяснить, что он ничего не растрачивал, а лишь желая все свое свободное время от богослужений отдать непрестанной молитве, предпринял на законно полученную им сумму строительство этой пустыньки! Священника коллективно поносили и унижали, а в итоге пригрозили советским судом. Потрясенный о. Иоанн пал на колени перед всем собранием, закрылся руками и заплакал. И лишь одна из бабушек, именем Василиса, осмелилась выйти на середину и открыто защитить его. «Господи! Прости нас, ибо не ведаем, что творим!» - воскликнула она, сделав земной поклон перед самим священником, дав понять, что совершавшееся в храме действо более всего походило на суд Христа иудейским синедрионом и Его распятие. Своего кроткого пастыря, молитвенника за всех этих в большинстве своем бывших советских колхозниц с их беспутной, безбожной жизнью и абортами, за их пьющих детей распинал в его же храме перед иконами старушечий синедрион… По всей видимости, вследствие пережитого потрясения у о. Иоанна открылась сложная болезнь, перешедшая в скоротечный рак, и через год после случившегося он скончался. Василису отстранили от выпечки просфор, запретили помогать на богослужениях, оставив за ней лишь сторожить церковное кладбище. Она прожила более 90 лет и умела довольствоваться самым малым: все ее домашнее имущество состояло из стола, табуретки, железной кровати, нескольких икон и стопки старых духовных книг, а из еды всегда была одна и та же похлебка в кастрюльке на печной плите, мешочек с крупой, корзина с картошкой. Дом ее отапливался дровами, электричества вообще не было".
