Как создать атмосферу, влияющую на эмоции человека, хорошо знают режиссеры театра. Не хуже обучены этому искусству и представители духовенства. Но владеющий этими знаниями человек, может направлять массу (зрителей или прихожан) в нужное для себя русло, в соответствии, конечно, с теми задачами, которые он ставит перед собой. Или же кто-то перед ним их ставит.
Как человеку искусства, мне не раз приходилось бывать за кулисами в театре. И вы знаете, какое же разочарование может принести зрителю, сидящему в зале и посмотревшему, к примеру "Ромео и Джульетту", а потом попавшему в кулуары закулисной театральной жизни. Каким может оказаться ужасным тот факт, что влюбленный Ромео, еще несколько минут назад страстно обнимавший Джульетту, кричит на свою партнершу за неправильно произнесенный текст или не в том месте сделанный жест, нарушенную мизансцену и т.д. Влюбленные на сцене Ромео и Джульетта оказываются злейшими врагами в жизни. Также много другого интересного можно узнать, если посмотреть на сцену с обратной стороны. Огромный каменный дом окажется простым муляжом из фанеры, наливные яблоки из папье-маше не пригодны к употреблению, а огонь в камине всего лишь трепещущим лоскутком, подсвеченным осветительным прибором.
Театр и церковь во многом похожи. Это я понял, когда в своё время попал в паламарню, по сути, за кулисы церкви. Я видел ухмыляющегося батюшку сидевшего на лавке и ждавшего своего выхода на сцену, то есть, извиняюсь, в алтарь. И молодого диакона, утюжившего впопыхах епитрахиль и подшучивающего над своим коллегой, чтобы тот не забыл место, где надо вступить и какой текст произнести. Частенько приходилось видеть уважаемых своей паствой священников, которых в жизни никак уважаемым человеком назвать нельзя. Понимаешь сразу, почему в народе их глумливо называют "поп". С трудом можно поверить такому батюшке, который учит жить скромнее, а сам разъезжает на своем четырехколесном Лексусе, живет в огромном особняке и ест мясо в пост. Понимаешь со временем, что нет никакого бога и тебя развели в очередной раз, обещая награду где-то там… возможно, в раю... Понимаешь, что батюшка не может верить в бога и обманывать своих пасомых одновременно. Должно быть что-то одно из двух. Такие же не похожие на своих героев в спектакле бывают частенько и актёры за кулисами театра и в жизни. Но им-то простительно. Ведь они, играя роль злодея, понимают всю его низость и стараются не быть похожими на него в жизни. В церкви же поп-лицедей, понимая всю свою вредоносную деятельность, продолжает её без зазрения совести, ссылаясь на свою зависимость от системы под названием капитализм. Жить то ведь хочется лучше, чем другие. Вот и приходится перед народом дурманом махать, отупляя умы и волю соотечественников религиозным опиумом. И зачем же что-то менять, когда с таким азартом уже большинство попов вошли в эту роль?
В театре мы воспринимаем постановку, как некую условность и понимаем, что находимся на спектакле, а не наблюдаем реальную жизненную историю. И если в театре зритель принимает эту условность, то в церковном спектакле эту грань пытаются стереть и человек должен поверить, что священник не простой человек, а имеющий связь со сверхъестественным богом, а алтарь - это святейшее место в храме, куда не дозволяется входить кому попало, а уж тем более женщинам (!). Прихожанин, как ребёнок, должен верить, что дым ладана из кадила отгоняет "злых духов", а "святая" вода вылечивает все болезни. Там где в спектакле зритель отличает фантазию автора от реальности, в церкви он принимает её за "чистую монету". Но если ребёнок, верящий в сказочного кита, проглотившего Бармалея, вырастая, понимает, что это всего лишь вымысел писателя-сказочника, то верующий даже в преклонном возрасте не усомниться в библейском ките, проглотившего Иону.
