Так коммунистическая система самоконсервировалась предохраняя себя от риска реформаторства.
В действительности путь по ступенькам выборных должностей, обеспечивавший выдвижение активистов из низовых
организаций, все реже приводил к желанным постам, входящим в союзную, республиканскую, региональную номенклатуру. Кандидаты на такие должности, все более тесно связанные с административными и политическими
функциями, все чаще подбирались и назначались непосродственно в вышестоящих организациях. 70-80 гг. были отмечены прочной стабилизацией элиты и прекращением ее пополнения снизу[11]. Система становилась замкнутой и закрытой.
Кого эта верхушка стремится выбрать в генеральные секретари: самого сильного и способного? Наоборот, того из членов Политбюро, что кажется ей самым недалеким и безобидным.
Феодальные князья всегда старались посадить на королевский трон возможно более слабого монарха, князья класса номенклатуры избирают по этому же принципу Генерального секретаря ЦК. Вот почему тот из членов Политбюро, кто очень хочет стать генеральным секретарем, должен не поражать воображение своими талантами и динамизмом, а выглядеть ограниченным и бескрылым, скромным, погруженным в техническую работу бюрократом, как это сделал Сталин; Иванушкой-дурачком, какого любил разыгрывать из себя Хрущев; стандартным провинциальным партработником, каким казался Брежнев; исполнительным юнцом, готовым слушаться старших, каким считался Горбачев.[16]
Понятно, что отлаженная таким образом система в принципе исключала любую возможность реформирования. Любые толковые грамотные люди отфильтровывались задолго до допуска в высшую элиту, а шанс попасть туда имели только недалекие и ограниченные холуи и жополизы.