Вот, пожалуй, текст во многом характеризующий направленность мысли Р. Докинза. Это из книги "Слепой часовщик".
*
Открытый Дарвиным естественный отбор – слепой, бессознательный, автоматический процесс, о котором теперь знаем и мы, – объясняет существование и очевидную целеустремленность всех форм жизни, не имея при этом никакой цели в мозгу. У него нет никаких мыслей, и никакого мысленного взора. Он не планирует будущее. У него нет ни зрения, ни предвидения вообще. Если и можно роль естественного отбора приравнять к роли часовщика природы, то это - слепой часовщик. Я объясню всё это, и много чего сверх этого. Но я не буду делать одного – умалять удивления “живыми часами”, которые так вдохновляли Пали. Напротив, я буду стараться иллюстрировать моё ощущение, что Пали мог пойти дальше. По части благоговейного трепета перед “живыми часами” я не уступаю никому. У меня больше общего с преподобным Уильямом Пали, чем с “выдающимся современным философом, известным атеистом”, с которым я однажды обсуждал проблему на обеде. Я сказал, что я не могу представить себе атеиста в любой момент истории до 1859 года, когда было издано “Происхождение видов” Дарвина. “А как же Хьюм?”, спросил философ. Я в свою очередь спросил: “А как Хьюм объяснял организованную сложность живого мира?” Философ ответил: “Никак. А зачем здесь нужно какое-то особое объяснение?”
Пали знал, что здесь нужно особое объяснение; и Дарвин знал, и, я подозреваю, что в глубине души мой компаньон-философ тоже. По крайней мере – именно затем я здесь, чтобы показать его. Что же до самого Девида Хьюма, то иногда говорится, что великий шотландский философ располагал аргументами против “сотворения мира” за столетие до Дарвина. За что Хьюма критикуют, так это за использование логики видимого замысла в природе, как позитивное свидетельство существования Бога. Он не предлагал никакого альтернативного объяснения очевидного замысла, но оставил вопрос открытым. До-Дарвиновский атеист мог бы, вслед за Хьюмом, сказать: “У меня нет никакого объяснения сложности биологического замысла. Бог – не есть хорошее объяснение, и это всё, что я знаю; и нам остаётся ждать и надеяться, что кто-нибудь предложит что-нибудь лучше”. Я думаю, что такая позиция, пусть и логически оправданная, оставляла ощущение изрядной неудовлетворённости, и хотя атеизм мог быть логически здравым и до Дарвина, но именно Дарвин дал атеизму возможность быть интеллектуально убедительным.
