Весь мир для них — третий. К «преступлениям ненависти» в западных странах

Роман Носиков о преступлении одних и наказании других.
«Преступления ненависти», захлестнувшие в последние недели Европу и Северную Америку, у нас принято комментировать, в зависимости от позиции, либо совсем без всяких обобщений, как отдельные случайные инциденты, либо обобщать по принципу «за что боролись, на то и напоролись».
Братья Царнаевы, обучавшиеся на Кавказе борьбе против русских гяуров, внезапно зачем-то взорвали мирных американцев на марафоне в Бостоне и назвали убитых детей «побочными жертвами».
В Стокгольме пару недель шли уличные бои с применением специальных средств с обеих сторон: и со стороны гестапо, и со стороны бунтующих понаехавших.
В Лондоне двое чернокожих активистов исламской общины напали на солдата королевского стрелкового полка и прямо среди бела дня, на улице разделали его, как свиную тушу. Один из убийц заявил, что женщины в его стране видят такое каждый день из-за британских солдат, следовательно, будет только справедливо, если и жители Лондона посмотрят, как свежуют человечину.
Что это всё такое — понятно: это — глобализация. Точнее говоря, это обратная её сторона.
С точки зрения истории — это даже не «расплата». Слишком масштаб несоизмерим. Но направление очевидно. Раньше, в доглобализированном мире, белые джентльмены или сеньоры могли приплыть на другой континент на больших крылатых островах, перебить там половину одного дикого племени, забрать в рабство вторую половину, договориться со вторым племенем о постоянных поставках рабов, выменять у местных золотые украшения на кусочки стекла и железные топоры и другими способами, ограниченными только фантазией, послужить Невидимой Руке Рынка. Не опасаясь того, что, во-первых, другие дикари обо всем узнают, а во-вторых, смогут приплыть на других крылатых островах на родину к белому джентльмену или сеньору и там, в порядке компенсации, подкараулить и изнасиловать леди джентльмена или сеньору сеньора, поджечь их дома и убить детей.
Эргономичная односторонность насилия и восхитительная безответность жертв первичного накопления демократии и прав человека обеспечивалась разницей в техническом уровне и возможностью сильной стороны полностью (или почти полностью) контролировать кораблестроение и мореплавание. То есть — передвижение товаров и людей по миру.
Мир был все еще велик для каравелл и галеонов. На то, чтобы доставить сотню-другую человек с одного берега, на котором ждали золото, до другого берега, где ждали топоры, скупщиков рабов или опиум, уходило несколько месяцев.
Столько же уходило на то, чтобы известие, попавшее на писчую бумагу или на газетную полосу, проделало путь на другой конец земного шара. И это известие еще нужно было прочитать.
Намекну: это и есть одна из причин, по которым тех, кто учил рабов грамоте, на заре истории США запросто могли отправить в тюрьму или даже повесить. Владение информацией и умственное развитие были монополией белого человека. Монополией, обеспечивающей власть.