— Что вы думаете о кризисе современной музыки?— Все, что происходит сейчас в легкой и классической музыке, — результат мощных глубинных негативных процессов. Не только в музыке, но в культуре в целом. Все гении, в том числе Моцарт, сходились во мнении, что чем более великий художник, тем меньше он сочиняет. Не он пишет, а им пишут. Я верю в то, что художник получает от природы определенную программу выживания человечества — архетипы. Архетипы закладываются в подсознание каждого человека, это свет, который горит на его пути. Но кто-то должен его зажечь. И во все времена это делали именно художники. Но в последнее время свойство получать этот сигнал сохранилось у очень немногих из них. С увеличением информации, ее ускорением сила этого сигнала стала опасной для жизни, художники стали погибать — вспомните судьбы многих и многих…
Некоторые художники стали уходить от опасности и как следствие — потеряли способность передавать архетип понятным для людей языком. Появилось такое явление, как бегство в авангард: профессиональное искусство, лишенное языка. Профессионалы смотрят, критики хвалят, а люди ничего не понимают. С другой стороны, появилась обратная сторона медали — попса, язык, лишенный искусства. Перестав получать новые архетипы, человечество заметалось, потеряло моральные ориентиры. России, где этическая система всегда была слабой, это касается в первую очередь. Наш народ был и остается язычником — я могу сказать это как музыкант. В русской музыке христианства нет, как есть оно на Западе в произведениях Баха, Моцарта, Верди… Языческая музыка — это Бородин и Мусоргский, Стравинский и Прокофьев, весь фольклор. О том, что православие оставило в нашем народе какой-то след, можно было бы говорить, если бы оно было воплощено в художественных образах. Но христианского пласта в русской классической музыке практически нет. В России этическую систему поддерживали только интеллигенция и художники. Для этого были нужны мощные моральные лидеры — такие как Толстой, Чехов, Достоевский или Шостакович.