Однако мы отвлеклись от темы преступлений коммунистической партии и их шизофреничного вождя Ульянова-Ленина и его последыша параноика Сталина.
Успокойтесь, синьоры, или как там принято в вашей среде называть — товарищи, нижеприведенные материалы не из моих книг.
Дмитрий Антонович ВОЛКОГОНОВ, доктор философских и доктор исторических паук, профессор, член-корреспондент российской Академии наук, генерал-полковник, автор более 30 книг по философии, истории, политике.
В 1996 г. трилогии Д.А.Волкогонова «Вожди» в шести томах («Сталин», «Троцкий», «Ленин») присуждена государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства.
Я понимаю ваше негодование, синьоры-товарищи, что премии в области литературы вручают кому угодно, только не вам. Но вам наверное просто не повезло. Что поделаешь, такова жизнь.
Итак, Волкогонов о «вожде мирового пролетариата»:
* * *
"Именно в борьбе с кулачеством Ленин ввел в российский обиход зловещий, исторически кровавый термин „враг народа", создал институт массового заложничества, организовал заградительные отряды и концлагеря. То было страшное социальное „творчество" вождя русской революции, которого Виктор Чернов называл „фактическим Робеспьером". Ленин не скупится на страшные требования — „расстрел на месте", делает законом выдачу в половинном размере стоимости найденного хлеба тому, кто укажет на наличие излишков у своего односельчанина, а попросту донесет на соседа."
* * *
Страшный Молох по раскрестьяниванию российского мужика благодаря стараниям большевиков работал кроваво, долго, методично. По моим подсчетам (вероятно, неполным), под раскулачивание попали 8,5-9 миллионов российских мужиков, их жен, детей, стариков. Около четверти погибли в первые месяцы после раскулачивания, еще четверть — в течение года.
* * *
Однако, убедившись в существовании за рубежом огромной интеллектуальной России, Политбюро ЦК уже в 1923 году обязало ВЧК „организовать разложение белогвардейской эмиграции и использование некоторых ее представителей в интересах советской власти". Созданный позже специальный Иностранный отдел ОГПУ вел широкую „разработку" российской эмиграции, а иногда и „ликвидировал" особо „злобных врагов советской власти". Многочисленные тома спецсообщений советских агентов из западных столиц свидетельствуют: российские власти вначале изгнали массу интеллигенции, а затем делали все возможное для ее „разложения", дискредитации, подкупа для агентурных целей, стравливания различных группировок друг с другом. На многих известных ученых, писателей и, конечно, политических деятелей эмиграции были заведены многочисленные специальные дела-формуляры, в которых фиксировался каждый заметный общественный шаг человека, его высказывания и настроения. Например, в обширном фонде „Русская эмиграция" можно найти данные о слежке, отраженные в формулярах, почти за всеми влиятельными лицами российской эмиграции из числа интеллигенции: Федотове, Мельгунове, Бердяеве, Адамовиче, Алданове, Бальмонте, Берберовой, Бунине, Шмелеве, Гиппиус, Мережковском, Набокове, Теффи, Бурцеве, Вишняке, Евреинове, Кшесинской, Стравинском и многих, многих других."
"По сути, и террор, и политические убийства, и церковные конфискации, и концлагеря для инакомыслящих вписываются в нравственные дела, ибо на такой основе и строился коммунизм. Вероятно, это одна из самых глубоких греховностей вождя. Он превратил мораль в политизированное, классовое духовное образование. Как пишет Д. Штурман, „социальная этика Ленина... в этой речи, обращенной к невежественным подросткам, составляющим основную массу комсомольцев начала 20-х годов, целиком укладывается в роковую формулу Гитлера: „Я освобождаю вас от химеры совести"."
* * *
"Предписывая жестокие меры по отношению к буржуазии, элементарный бытовой минимум для главных носителей коммунистической морали — пролетариата, Ленин явно благоволил в смысле предоставления материальных благ своему окружению, партийной верхушке. При его приверженности к социальной справедливости он, как ни странно, не видел в этом ничего аморального.
После переезда из Петрограда в Москву большевистские руководители, оккупировав лучшие гостиницы столицы, не удовольствовались этим. Вскоре партверхушка перебралась в Кремль, заняв исторически значимые помещения. Уже в 1918 году началась массовая конфискация для руководства страны подмосковных особняков, принадлежавших бежавшим фабрикантам, купцам, промышленникам, царским сановникам. Кремлевский паек, кремлевские талоны были предметом вожделений функционеров рангом ниже. При крайней нехватке подвижного состава десятки новых вождей обзаводились персональными вагонами и даже поездами".
* * *
