продолжение..
// 9 апреля [1935 г.]
Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему
решению была предана казни царская семья...162. Капиталисты склонялись, как будто, к тому, что уральский исполком, отрезанный от
Москвы, действовал самостоятельно. Это не верно. Постановление вынесено было
в Москве. Дело происходило в критический период гражданской войны, когда я
почти все время проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи
имеют отрывочный характер. Расскажу здесь, что помню.
В один из коротких наездов в Москву -- думаю, что за несколько недель
до казни Романовых, -- я мимоходом заметил в Политбюро, что, ввиду плохого
положения на Урале, следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открытый
судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования
(крестьянск[ая] политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и
пр.); по радио (?) ход процесса должен был передаваться по всей стране; в
волостях отчеты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый
день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если б
было осуществимо. Но... времени может не хватить... Прений никаких не вышло,
так [как] я на своем предложении не настаивал, поглощенный другими делами.
Да и в Политбюро нас, помнится, было трое-четверо: Ленин, я,
Свердлов...163. Каменева, как будто, не было. Ленин в тот период
был настроен довольно сумрачно, не очень верил тому, что удастся построить
армию... Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения
Свердловска. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:
Да, а где царь?
Конечно, -- ответил он, -- расстрелян.
А семья где?
И семья с ним.
Все? -- спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.
Все! -- ответил Свердлов, -- а что?
Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.
А кто решал? -- спросил я.
Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам
им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.
Больше я никаких вопросов не задавал, поставив на деле крест. По
существу, решение было не только целесообразным, но и необходимым. Суровость
расправы показывала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не
останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для
того, чтоб запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы
встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди
полная победа или полная гибель. В интеллигентных кругах партии, вероятно,
были сомнения и покачивания головами. Но массы рабочих и солдат не
сомневались ни минуты: никакого другого решения они не поняли бы и не
приняли бы. Это Ленин хорошо чувствовал: способность думать и чувствовать за
массу и с массой была ему в высшей мере свойственна, особенно на великих
политических поворотах...
В "Последних новостях" я читал, уже будучи за границей, описание
расстрела, сожжения тел и пр. Что во всем этом верно, что вымышленно, не
имею ни малейшего представления, так как никогда не интересовался тем, как
произведена была казнь и, признаться, не понимаю этого интереса.
//
http://lib.ru/TROCKIJ/dnewniki.txtЧитать советую внимательно, потому что дневники не совпадают с дневниками, изданными в 1986 году..это наводит ва мысль , что ционисты подсуетились и тут...
