Как видим, ни о каком совместном параде даже речи не идет. Договорились лишь о том, что Кривошеин поприветствует уходящие из Бреста части Вермахта. Встреча с Гудерианом закончилась около 14 часов, а в 16 часов Кривошеин уже стоял на трибуне с Гудерианом. Даже если бы Семен Моисеевич и договорился с Гудерианом о параде, то его невозможно было подготовить за два часа. В городе в это время находился лишь один танковый батальон из 29-ой танковой бригады. Однако ему было не до парада, советские танкисты получили приказ заблокировать железную дорогу, что они и сделали, не допустив вывоза немцами польского имущества из города. Кривошеин пишет об этом так:
«Колонна моих танков уже шла по улице. Остановив головную машину, я узнал, что идет четвертый батальон: Приказал лейтенанту Мальцеву вызвать по радио начальника штаба. Через пять минут он явился. Я приказал ему на выходных стрелках железной дороги поставить танки, а танкистам для вида копаться в моторах, кроме того, немедленно расставить посты, организовать патрулирование, «оркестр» и четвертый батальон приготовить для участия в параде».
Итак, единственный вошедший в город батальон был занят блокированием железнодорожных путей, охраной польских арсеналов в крепости и патрулированием. О каком «параде» тут может идти речь? В беседе с комиссаром бригады Илларионовым Кривошеин раскрывает тему «парада» весьма детально:
«Теперь займемся подготовкой людей к проводам немецких частей из города. Через полчаса Гудериан будет пропускать мимо вон той трибуны свои полки. Разыщи, пожалуйста, нашего капельмейстера, передай ему мое приказание, чтобы шумел не меньше немцев. Видишь, что фашисты выкомаривают.
По площади проходил немецкий оркестр, человек 80. Впереди солдат с начищенными до блеска трубами, выступавшими фридриховским шагом, шествовал невозмутимый капельмейстер с солидной, метровой палкой в правой руке.
Танковой бригаде оркестр по штату не положен. Но взвод регулировщиков у нас был обучен игре на духовых инструментах. Он и представлял собой наш оркестр».
