Сначала сообщение для Альфы – на днях дума обсуждала вопрос о том, не сделать ли накопительную часть пенсии добровольной – и получен отказ. Причем таким отечески-успокоительным тоном – дескать, не бойтесь, ваша пенсия свята и неприкосновенна, мы будем собирать её принудительно, и даже никакую часть её не сделаем добровольной. И задумайтесь – зачем наше правительство так держится за пенсию? Зачем платит нам в 2,5 – 3 раза больше, чем мы отчисляем? Почему существует информационная блокада – ведь никто не скажет, что пенсии нами не заработаны, и люди об этом и не знают. Подумайте сами – для того, чтоб содержать одного пенсионера, необходимы отчисления 3 работающих. А теперь спросите у любого пенсионера – а сколько у вас детей? Вот вам и ответ – но об этом никто ни слова, молчание такое плотное, что напоминает информационную блокаду.
Как пенсии приводят к сексуальным революциям
(Вот вам, Севыч, тема для диссертации вашей жены – отдаю бесплатно, как Перельман – берите, защищайтесь.)
Кто-то узнал в этом зеркале самих себя? Не этих проклятых дур, не «себе подобных», а себя? Да, конечно, узнал. Но никто почему-то не сказал об этом. Только нечаянно промелькнуло – а что, нам дают , а мы и берём – с нами всё в порядке, дескать. А не возник вопрос – а всё ли следует брать, что дают? И как называется человек, который тащит всё, что плохо лежит? И как называется тот, кто тащит у своих? Ведь всё это – женщины вашего племени. Вы об этом, конечно, не помните, но состояние вашей памяти реальности не отменяет.
Но ведь так было не всегда. Когда кто-то пытается сказать что-то в защиту любви, то в пример обычно приводят – бабушку. Тогда и услышишь истории о верности, о любви с первого взгляда и до гробовой доски, об общей судьбе, общих испытаниях, об ожидании из армии, с фронта, с войны. О маме или , тем более, о старшей сестре таких историй уже не услышишь. Когда же проходит эта граница? У нас - где-то в 80-е. Именно тогда произошла у нас тихая сексуальная революция. Через 25 лет (ровно одно поколение ) после ввода обязательных всеобщих пенсий в 1956. Случайность ли это?
Вовсе нет. Ровно то же самое происходило и на западе. Вот 4 страны, определяющие лицо запада.
США. В 1935 ввели обязательное государственное пенсионное страхование. 60-е годы( 25 лет спустя) – сексуальные революции на всём западе.
Англия. В Англии государственные пенсии введены в 1908. К 1935 наблюдалось, конечно, падение рождаемости, но сексуальных революций ещё не было. Они наступили в 1960-ых, т.е. через 2 поколения. Почему? Здесь надо вспомнить, что Викторианскую эпоху - весь 19 век в Англии правила королева Виктория. Для Англии это было наивысшим пиком расцвета – страна технически самая передовая, с большим отрывом, владычица морей, владелица огромных колоний – и одновременно и очень традиционная, и очень многодетная. Викторианская семья – очень большая (число детей при одном отце и одной матери доходило до 20), очень традиционная и дисциплинированная. Знаменитый Диккенс писал именно об этом времени. Викторианская семья – это образ жизни, впечатанный в подсознание – нечто неотвратимое, как закон природы – «а как же иначе?!» С 1880 рождаемость там начала снижаться, но до какого уровня – до 5-6 детей на семью ( нам бы такое снижение). Семья продолжала оставаться традиционной. Введение пенсий в 1908 снизило её до 3-4 детей на семью, традиции размывались. И вот 60-е годы – время хиппи и сексуальных революций. 2 поколения понадобилось, чтобы пенсии сделали из из Англии, живущей по викторианским правилам, то, что мы имеем сейчас.
Франция. Её можно назвать самой пенсионной страной в мире – в том смысле, что это единственная страна, где пенсии добивался сам народ, а не правительство её навязало. В 1936 году Народный Фронт добился пенсий. И уже в 40-м Франция потеряла те остатки сопротивляемости, которые у неё были в первую мировую. Войну с Германией сами французы назвали Странной войной – никто не воевал, все разбегались, немцы взяли Францию за 2 недели без единого выстрела. Прочие народы о пенсиях не думали, к ним не готовились, поэтому пенсии испортили их через 1-2 поколения. Французы же уже мечтали о пенсии, призывали её – и результат сказался очень быстро.
Теперь и мы находимся в таком же состоянии – мечтаем и призываем пенсию. Следует ли и нам ожидать своей «странной войны»? Думаю, да. Репетиция её уже была, когда мы ни с того ни с сего вдруг сдали Советский Союз. Теперь на очереди реальная война, и мораль народа такова, что она может быть только «странной». Есть анекдот, что если бы сейчас панфиловцам сказали – Позади Москва, то они бы побежали грабить Рублёвку. И кто бы упрекнул их за это?
Г