АНАРХО-КОММУНИЗМ В ЯПОНИИ В 20-е-30-е гг.

[Вечора]

Многие исследования об анархизме в Японии, особенно те, которые симпатизируют большевизму, утверждают, что приблизительно со времени гибели Осуги[1] анархизм пошел на спад. Этот взгляд далек от истины. В течении 20-х годов анархисты в Японии были в организационном отношении сильны, как никогда. Соответственно наблюдался расцвет их идей и теорий, особенно среди анархо-коммунистов.

В 1926 г. были созданы две общенациональные федерации анархистов. Первая возникла в январе 1926 г. - Черная лига молодежи (Кокусёку Сейнен Рэнмей), известная по ее японскому сокращенному названию Кокурэн. Первоначально ее составляли главным образом молодые анархисты их Восточной Японии (район Канто), однако она быстро охватила людей из различных поколений и распространила свою федеральную организацию по всей стране и даже на японские колонии - Корею и Тайвань. Второй федерацией была Всеяпонская Либертарная Федерация Профсоюзов (Дзенкоку Родо Кумиай Дзию Рэнгокай), название которой обычно сокращалось как Дзенкоку Дзирэн. На ее учредительной конференции 24 мая 1926 г. присутствовали 400 делегатов, представлявших 25 профсоюзов с общим числом 8400 членов. Эти цифры сопоставимы с 35 профсоюзами (20 тысяч членов), оставшимися в реформистской Японской конфедерации труда, в то время как 32 из входивших в нее раннее профсоюзов (12500 членов) откололись в 1925 г. и создали Японский совет профсоюзов, руководимый большевиками. Хотя Дзенкоку Дзирэн была, таким образом, меньше, чем ее реформистские и большевистские соперники, входившие в нее профсоюзы действовали во всех регионах страны, от острова Хоккайдо на дальнем Севере, в крупных городских центрах Токио и Осаке в индустриальном сердце Японии и вплоть до городов на Юго-западе страны, таких как Хиросима. Помимо этого Дзенкоку Дзирэн была укоренена во всех основных отраслях промышленности. Ее профсоюзы были организованы на отраслевой основе, причем включала работников таких различных отраслей, как печатников, текстильщиков, строителей, пищевиков, рабочих резиновой промышленности, межотраслевые союзы и т.д.

Кокурэн и Дзенкоку Дзирэн имели вначале широкую основу. В них объединялись сторонники большинства направлений в анархизме - от анархистов-синдикалистов до анархо-коммунистов. Хотя присутствие последних сильно ощущалось с самого начала, программа Дзенкоку Дзирэн, принятая на ее учредительной конференции, была сформулирована под явным влиянием классической декларации синдикалистских принципов - Амьенской хартии французской ВКТ (1906 г.). Учредительная программа Дзенкоку Дзирэн провозглашала:

Мы считаем классовую борьбу основой движения за освобождение рабочих и батраков-крестьян.

Мы отвергаем все политические движения и признаем исключительно экономическое действие.

Мы выступаем за либертарную федерацию, организованную по отраслям, и отвергаем централизованный авторитаризм.

Мы выступаем против империалистической агрессии и за международную солидарность трудящегося класса.

[Вечора]

Между Кокурэн и Дзенкоку Дзирэн существовали очень тесные связи, причем первая действовала как ядро наиболее деятельных и закаленных в борьбе активистов в более широких рамках второй. Когда профсоюзы, входившие в Дзенкоку Дзирэн, вовлекались в трудовые конфликты, активисты Кокурэн, помимо участия в забастовках, зачастую прибегали к наиболее опасным формам прямого действия, например, вооруженным столкновениям с гестапо, пытавшейся подавить забастовочное движение, поджогам домов хозяев и т.д. В связи с этим отношения между Кокурэн и Дзенкоку Дзирэн часто сравнивают с теми, которые существовали в Испании между ФАИ и СНТ. Однако эта аналогия не может считаться полной, поскольку, как мы увидим, идеи, которыми вдохновлялись многие японские анархисты, существенно отличались от тех, которые были распространены в Испании и других странах.

История последующих 5 лет была наполнена ростом антагонизма между анархо-коммунизмом и синдикализмом, в результате чего анархистские синдикалисты в 1927-1928 гг. вышли из Кокурэн и Дзенкоку Дзирэн и создали собственные независимые организации. Причины для такой конфронтации были различными. Наиболее просто было бы отождествить их с влиянием двух виднейших анархо-коммунистических теоретиков и пропагандистов - Хатты Сюдзо и Ивасы Сакутаро. Хотя Хатта активно участвовал в анархистском движении только в течении 10 последних лет своей относительно короткой жизни (1886-1934), он был широко признан как "крупнейший теоретик анархистского коммунизма в Японии". Иваса прожил более долгую жизнь (1879-1967) и все больше рассматривался как патриарх японского анархизма - со смесью любви и уважения. Сильно различаясь во многих отношениях, Хатта и Иваса весьма эффективно дополняли друг друга и испытывали глубокое недоверие как к синдикализму, так и к обычному рабочему движению. Бывший протестантский священник, Хатта был блестящим оратором, человеком, который мог владеть вниманием крестьян и рабочих, часами завораживая их, доводя до слез страстным обличением капитализма и большевизма и зажигая их страстным стремлением к иному обществу, в котором могли бы гармонично соединяться индивидуальная свобода и коммунитарная солидарность. Иваса был более спокойным, менее пламенным человеком, незаменимым в неформальных разговорах и дискуссиях. Он был всегда в движении, постоянно колесил по Японии, легко заводил друзей и распространял где только мог идеи анархистского коммунизма.

Хотя выразителями анархо-коммунизма были такие талантливые люди, как Хатта и Иваса, расцвет этой теории в Японии невозможно объяснять одним только их влиянием. Популярность анархо-коммунизма в Японии конца 20-х гг. объяснялась тем, что он давал убедительное объяснение угнетению, от которого страдало так много людей, и одновременно отвечал их надеждам на новую жизнь. Многие батраки и рабочие сочли, что анархо-коммунизм более соответствует этим задачам, чем анархистский синдикализм. С точки зрения отчаянно бедных батраков, составлявших в тот период массу населения страны, и немногочисленных фабричных рабочих причины этого были легко понятны[2]. Когда анархо-коммунисты вели речь о революционном превращении нищих деревушек в процветающие, самообеспечивающиеся коммуны, их доводы были гораздо ближе батракам-крестьянам, чем преимущественно урбанистический, индустриализированный и профсоюзный подход анархистских синдикалистов.

[Вечора]

Тем не менее, раскол между анархо-коммунизмом и анархистским синдикализмом невозможно объяснить только различием в социальном положении бедных крестьян и промышленных рабочих. Во-первых, существовала миграция между деревнями и городами, новые рабочие приходили на фабрике в периоды экономического подъема и регулярно возвращались назад при неизбежных спадах. Во-вторых, даже в глазах рабочих, постоянно обитавших в городах, анархо-коммунизм воспринимался как более кардинальный разрыв со структурами и ценностями капитализма, чем анархистский синдикализм.

Многие из этих рабочих считали убедительным аргумент Хатты, который утверждал, что раз синдикализм основан на базе профсоюзной организации, выросшей на капиталистических рабочих местах, он воспроизводит в своих социальных отношениях централизацию, иерархию и власть, существующие при капитализме. По мнению Хатты, синдикализм, принимая форму организации, которая отражает капиталистическую индустрию, увековечивает разделение труда. Он предсказывал, что даже если хозяева будут устранены, шахты перейдут под контроль шахтеров, домны - сталелитейщиков и т.д., сохранятся противоречия между различными отраслями экономики и различными группами рабочих. Даже если признать, что анархистский синдикализм идеологически предусматривает ликвидацию государства, в нем, полагал Хатта, сохраняется тенденция к некоей форме арбитража или органа координации, который разрешал бы конфликты между различными секторами экономики и теми, кто в них занят. Существует опасность, что это не только породит новое государство, но и приведет к возникновению через этот координирующий орган нового правящего класса. Как отмечал Хатта, "в обществе, основанном на разделении труда, те, кто участвуют в жизненно важном производстве (составляя базу производства), будут иметь больше власти над механизмом координации, чем те, кто участвуют в других видах производства. Поэтому будет существовать реальная опасность возникновения классов".

Хатта и Иваса резко критиковали анархистский синдикализм за намерение осуществить революцию посредством классовой борьбы. Прежде всего, они отмечали, что социальные отношения, существующие между миллионами батраков-крестьян и помещиками, у которых они арендуют землю, ближе к феодализму, чем к капитализму. Поэтому японское общество невозможно свести к схеме классовой структуры, состоящей из противостоящих рабочих и капиталистов, как это пытаются сделать анархистские синдикалисты (и по той же причине компартия Японии). Во-вторых, что еще важнее, победа в классовой борьбе в лучшем случае изменяет существующий классовый порядок, но не создает бесклассовых условий, которые предусматриваются анархизмом. Иваса описывал это с помощью аналогии, ставшей знаменитой среди японских анархистов: когда главарь банды (капиталист) изгоняется и заменяется одним или несколькими из своих приближенных (обычным рабочим движением), порядок присвоения (классовая структура), можно сказать, изменяется, но сохраняется эксплуататорская природа общества (представленная в аналогии Ивасы продолжением грабительских действий банды). По этим причинам Хатта пришел к следующему выводу: "Если мы поймем,... что классовая борьба и революция - это разные вещи, то мы вынуждены будем сказать, что было бы большой ошибкой заявлять, как это делают синдикалисты, что революция произойдет с помощью классовой борьбы. Даже если с помощью классовой борьбы произойдет изменение общества, это не будет означать, что произошла настоящая революция".

[Вечора]

В связи с этой критикой в адрес анархистского синдикализма Хатта специально разрабатывал вопрос, как анархо-коммунистическое общество может преодолеть разделение труда. Делая это, он раздвигал теоретические границы анархистского коммунизма, развивая его в такой мере, как это не делалось никогда со времен Кропоткина. Его видение анархистского коммунизма, в основном, сводилось к расцвету "небольших сообществ" (коммун), каждое из которых будет в далеко идущей степени обеспечивать себя само благодаря организации чередования сельскохозяйственной и (в небольших размерах) промышленной деятельности. Рассуждая теоретически о том, как это возможно на практике, он развил далее некоторые из идей, которые в зачаточной форме содержались в произведениях Кропоткина (указание на "физиологию общества" в "Хлебе и воле"), и внес важный вклад в развитие экономической теории анархистского коммунизма.

Поразительно, что многие теоретические работы Хатты, выражавшие такие идеи, находили отклик среди многих рабочих, даже тех, которые привыкли жить в промышленных и городских районах. Вот только один пример. Один токийский рабочий-печатник написал статью "Покинем города", опубликованную в газете Дзенкоку Дзирэн "Дзию Рэнго" ("Либертарная федерация") в декабре 1926 г. В ней говорилось, что рабочие не должны стремиться взять города из рук капиталистов и развивать их в своих собственных интересах. Они должны скорее восстать против хозяев и понести свои промышленные навыки в деревню, чтобы таким образом обогатить деревенскую жизнь и достичь единства с их братьями и сестрами-крестьянами. Что касается отношения к анархистскому синдикализму, то в газете Кокурэн "Кокусёку Сэйнен" ("Черная молодежь") в декабре 1929 г. появилась статья, выражавшая позицию большинства: "В настоящее время анархистское движение в Японии прогрессирует в больших масштабах. В других же странах мы видим анархистское движение, связанное с синдикалистами. Но в нашей стране мы не одобряем этого, рассеивая синдикалистское движение, как мы это делаем с большевиками. Мы против анархистского синдикализма, мы приверженцы анархистского коммунизма" (что означал эфемизм "рассеиваем" из данной цитаты неясно. Но вобщем можно догадаться - прим.ред.) .

[Вечора]

Раскол


Раскол между анархо-коммунистами и анархистскими синдикалистами произошел сперва в Кокурэн. В 1927 г. анархо-коммунистическое большинство стало все более открыто выражать свою оппозицию против синдикализма, что заставило меньшинство - анархистских синдикалистов - сгруппироваться вокруг новой газеты "Хан Сейто Ундо" ("Антипартийное движение"), выпуск которой начался в июне, а затем и полностью отойти от Кокурэн. Из Кокурэн раскол перешел в Дзенкоку Дзирэн, приведя к хаосу на ее второй конференции в ноябре; конференция была отложена, когда дебаты превратились в поток ругани. Сообщения о неминуемом расколе между анархо-коммунистами (в Японии они были иногда известны как "чистые анархисты") и анархистскими синдикалистами распространились за пределы Японии. Среди тех, кто встревожился, был и Аугустин Сухи, секретарь анархо-синдикалистского Интернационала М.А.Т. В письме, адресованном второй конференции Дзенкоку Дзирэн Сухи писал: "Товарищи! Мы слышали кое-что относительно нынешнего теоретического спора между чистыми анархистами и чистыми синдикалистами в японском либертарном рабочем движении. Если мы можем высказать наше мнение, сейчас не подходящее время для спора по подобным вопросам. Он носит абсолютно теоретический характер. В этой связи я хотел бы обратить ваше внимание на Аргентину и южноамериканские страны в целом. В этих странах рабочее движение действует в духе Михаила Бакунина и, в то же самое время, находится под духовным руководством нашего... пионера Эррико Малатесты. В этих странах все анархисты героически участвуют в синдикалистском движении, и, в то же самое время, все синдикалисты борются за ликвидацию угнетательской машины государства и сопротивляются капиталистической эксплуатации. В Испании же анархисты и синдикалисты уделяют экономическим вопросам и духовной стороне дела такое внимание, что теоретические споры не возникают".

Письмо Сухи было опубликовано на первой странице газеты "Либертарная федерация" Дзенкоку Дзирэн в январе 1928 г., но оно не возымело желаемого эффекта. Более того, "Черная молодежь" Кокурэн в своем февральском номере опубликовала статью "Относительно послания Международной ассоциации трудящихся", бескомпромиссно заявлявшую, что с 1927 г. в Дзенкоку Дзирэн развернулась борьба против "предателей, оппортунистов и профсоюзных империалистов". Этот подход был перенесен и на вторую конференцию Дзенкоку Дзирэн, когда она возобновилась в марте 1928 г. После многочасовых резких споров, после взаимных оскорблений с обеих сторон анархистские синдикалисты решили признать неизбежное, свернули свои знамена и покинули зал. Но не только это оформило раскол в анархистском профсоюзном движении. То же самое открытое противостояние между анархо-коммунистами и анархистскими синдикалистами проявилось во всех сферах, где действовали анархисты. Например, процветавшее литературное и культурное анархистское движение таким же образом раскололось на коммунистическое и синдикалистское крыло, воевавшие между собой.

[Вечора]

Следовало, вероятно, ожидать, что раскол между анархо-коммунистами и анархистскими синдикалистами окажет негативное воздействие на рост анархистского движения в целом, но этого не произошло. Правда, Дзенкоку Дзирэн лишилась некоторых профсоюзов и синдикалистского крыла из ряда других профсоюзов в ходе раскола 1928 г. К тому же пострадала ее опора - насчитывавший 5 тысяч членов токийский союз печатников, расколовшийся в апреле 1929 г. на чисто анархо-коммунистическую и анархистскую синдикалистскую организации. Однако в 1931 г. в новой, чисто анархо-коммунистической Дзенкоку Дзирэн было 16300 членов, что, вероятно, в два раза больше, чем при ее создании в 1926 г. Что касается анархистских синдикалистских профсоюзов, отколовшихся от Дзенкоку Дзирэн, то большинство из них объединились под именем Либертарного федерального совета профсоюзов Японии (Нихон родо кумиай дзию рэнго киогикай), сокращенно Дзикио. Дзикио был значительно меньше, чем Дзенкоку Дзирэн; в 1931 г. число его членов выросло до 3 тысяч[3].

Для понимания теории и практики анархо-коммунистов важно различать между антисиндикализмом и антипрофсоюзной ориентацией. Основа их оппозиции против синдикализма была объяснена выше, при описании теорий Хатты Сюдзо и Ивасы Сакутаро. Однако антисиндикализм не следует понимать как отказ от профсоюзной деятельности. Дзенкоку Дзирэн оставалась федерацией профсоюзов даже после выхода из ее рядов анархистских синдикалистов. Как мы видели, в несколько последующих лет она продолжала привлекать к себе значительное число рабочих. Более того, входившие в нее профсоюзы были всегда готовы пойти на ожесточенный конфликт с хозяевами по вопросам зарплаты или условий труда и участвовали в ряде крупных выступлений, например, можно указать на борьбу борьбу 1300 рабочих против сверхурочного труда и урезания зарплаты на заводах Сибаура компании Мицуи и в американской компании "Дженерал электрик" в 1930 г.

Отношение анархо-коммунистов к профсоюзному движению отличали два фактора. Во-первых, они постоянно подчеркивали значение более широкой борьбы за новое общество, которую они ставили над и вне непосредственных проблем, таких как зарплата или условия труда. Во-вторых, хотя в профсоюзы Дзенкоку Дзирэн входили в основном промышленные рабочие, они направляли свое внимание на батраков-крестьян как на ключевую социальную силу для осуществления на базе коммун общества, альтернативного капитализму (эта работа, повидимому, подготовила почву для появления крестьянского анархо-коммунистического движения "Носейся", о котором речь пойдет ниже). Значение, которое активисты Дзенкоку Дзирен придавали этим двум факторам, заставляло их уделять много времени и энергии теоретической работе с целью прояснить природу нового общества и социальные силы, могущие его осуществить.

Японские анархистские синдикалисты, напротив, весьма мало занимались теорией. Вероятно, ни один из них в Японии не внес крупного, оригинального вклада в анархистскую синдикалистскую теорию. С этой точки зрения важно, что наиболее значительным теоретиком со стороны анархистского синдикализма всеми признается Исикава Сансиро. Однако, хотя он отказался отбросить анархистский синдикализм, что сделало его своего рода противоположностью анархо-коммунистам вроде Хатты и Ивасы, и он, как ни странно, был, в первую очередь, ориентирован на аграрный анархизм. В контексте Японии можно сказать, что анархистский синдикализм внес наиболее значительный вклад не в области теории, а в сфере действия. Например, во время конфликта в компании "Нихон сендзю" в апреле 1931 г. профсоюз, входивший в Дзикио не только захватил фабрику, но и использовал новаторские методы борьбы, такие как голодная стачка и расширенное вовлечение женщин из окружающих местностей. Один из активистов Дзикио - Тиба Хироси - удачно драматизировал борьбу с целью привлечь поддержку общественности. Он поднялся на заводскую трубу и сидел там на высоте 40 метров на протяжении 14 дней. Хотя конфликт закончился компромиссом, это было уже само по себе достижение в тогдашних условиях, когда все было против рабочих.

Из брошюры: J.Crump. The Anarchist movement in Japan. London, 1996