Все разговоры о многотысячелетней истории русов , иначе называемых как славяне, к действительности не имеет ровно никакого отношения. просто надо иметь в виду, что мы имеем дело с проявлениями невежественного шарлатанства:
Термин Русь, русские в византийской литературе употребляется нечасто (см. выше гл. 2). Исключение составляли официальные и полуофициальные документы: акты, послания, списки епархий и т.п. Например, лишь трижды встречается он у Никиты Хониата, один раз говорится о «Русской земле» в «исторических стихотворениях» Феодора Продрома, еще несколько случаев его использования — в эпиграммах, письмах. В целом во всех нарративных источниках ХП — первой половины XIII в. известно едва ли больше десятка употребления термина Русь.
Однако в византийских источниках этого периода содержится немало сведений о территории Руси, ее областях, указываются топографические особенности южной границы русских княжеств, т.е. обнаруживается широкое знакомство с территориально-политической структурой Руси. Отметим вместе с тем, что подробные сведения о делении русских областей находятся в памятниках, относящихся к церковному устройству: именно константинопольская церковь, прежде всего заинтересованная в распространении своего влияния на как можно большую территорию Руси, оказалась основным информатором по данному вопросу. Так, в перечне епископий «Великой России», составленном в середине XII в., перечисляются Белгород (ό Πελοργάδων), Новгород (ό Νευογράδων), Чернигов (ό Τζερνιγόβων), Полоцк (ό Πολοτζίκων), Владимир (ό τού Βλαδιμοίρου), Переславль (ό Περισθλάβου), Суздаль (ό Σουσδαλί), Туров (ό Τουρόβου), Канев (ό Κάνεβε), Смоленск (τό Σμολίσκον), Галич (ή Γάλιτζα). По именем Киава/Киама (возможно, Киова) у Никиты Хониата и Киннама имеется в виду, несомненно, Киев. Наибольшее количество свидетельств византийских источников относится к Галицкой Руси — самой близкой к Византии территориально и потому занимавшей в международных связях империи видное место. Византийские авторы знают границы Галицкой земли: непосредственно соприкасаясь на западе с Венгерским королевством, на юге она доходила до отрогов Карпат. Галицкое княжество рассматривалось как одна из «топархий» («волостей») Руси, но вместе с тем, улавливается отношение византийцев к нему как к некоей самостоятельной территориальной и политической единице: во всяком случае, галицкий князь противопоставляется «властителю» Киева — центра всей Руси.
Более сложным оказывается определение этнических характеристик, даваемых византийскими писателями народам Восточной Европы. Все «северные» народы, по мнению византийцев, принадлежат к «скифской общности». Так, этноним росы (русские) синонимичен, по Иоанну Цецу, имени «тавры», которые оказываются «скифским» племенем. Эта синонимия отражает традиционное у византийцев наименование русских античным термином «тавроскифы». Правда, в XII в. такая атрибуция — не единственная: современник Цеца Никифор Василаки под «Тавроскифией» имеет в виду землю, в которой находится, по всей видимости, Филиппополь (совр. Пловдив в Болгарии), а Иоанн Киннам «скифами около Тавра» называет половцев. Что касается Болгарии, то Цец дает подробную топографию пространства на юг от Дуная, определяя границы расположенных там областей — двух Мисий, Фракии и Македонии; сам же этноним у Цеца встречается в качестве синонима к «пеонцы» (не-венгры, населяющие, по Цецу, одну из упомянутых Мисий). Половцы в сочинениях византийского эрудита фигурируют под общим именем «скифы». Так, в рассказе о половецком набеге 1148 г. кочевники называются «придунайскими волками, частью скифов». То, что под приведенным выше названием «собственно скифы» — в отличие от «скифов вообще» — нашим автором имеются в виду половцы (куманы), говорит текст «скифского» приветствия в эпилоге «Теогонии» Иоанна Цеца: «К русским я обращаюсь по их обычаю, говоря σδρά[στε] βράτε, σέστριτζα и δοβρα δένη, т.е. «здравствуй, брате, сестрица, добрый день!»
Таким образом, та «скифская» общность, которая выделяется Цецем в Причерноморском регионе, представляется им в языковом отношении чрезвычайно разнообразной. В самом деле, помимо половцев, русских, аланов здесь же Цецем локализуются и «киммерийцы». Они помещаются у Тавра скифов и Меотийского озера, т.е. в Крыму и Приазовье. По одной из реконструкций название киммерийцев восходит к фракийскому наименованию Черного моря: на фракийской языковой почве этноним κιμμέριοι (kers-mar-) мог иметь вид и значение kir(s)-mar-io, где kers — «черный» и таr-/тоr- — «море». Причем в вопросе о киммерийцах сам этноним представляется единственным достоверным языковым показателем их этнической принадлежности.
