Наши предки добровольно не крестились.
Показательна история крещения Новгорода (989 г.), который, будучи русским оплотом духовно-расового нордизма, наиболее упорно сопротивлялся насаждению импортной южной доктрины. Как повествует летопись, новгородцы, узнав, что Добрыня (дядя князя Владимира) идет с дружиной крестить их, собрали вече и дали клятву отстоять родных Богов. Народное сопротивление возглавили жрец Богомил и тысяцкий Угоняй. Последний заявил: “Лучше нам погибнуть, чем Богов наших дать на поругание”. Противники сошлись в битве “и бысть междо ими сеча зла”, в ходе которой Добрыня, стремясь отвлечь “язычников” от боя, зажег Новгород. Сломив сопротивление, эмиссар Владимира приступил к операции: не желавших креститься добровольно, воины затаскивали в Волхов чуть ли не волоком - мужчин выше моста, а женщин ниже моста, где уже стояли наготове чернявые византийские попы.
Принятие христианства Киевом, состоявшееся за год до этого, также никак нельзя назвать добровольным, хотя оно и не вызвало столь ожесточенного сопротивления, как в Новгороде. По сути, Владимир предъявил киевлянам ультиматум: “ ...“Кого не окажется завтра на реке, богатого ли, убого ли, нищего или раба, тот идет против меня”... И начал Владимир ставить по городам церкви и попов, а людей ЗАСТАВЛЯЛ креститься по всем городам и селам. И стал брать у нарочитых людей их детей и отдавать их в книжное учение. А матери плакали по ним, как по мертвым...” (“Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку”). Т.е. лишение человека родовых ценностей воспринималось как убийство.
“А в отдаленном Ростове, где крещение прошло, по-видимому, без особых инцидентов, очень скоро наступила жестокая реакция. Первые два ростовских епископа сбежали оттуда...; против третьего... поднялся бунт...; только четвертому епископу... удалось “предать огню” все идолы, стоявшие в Ростове и его области... Если так было в городах, то в селах и лесах было, вероятно, еще хуже...” (Н.М. Никольский. “История русской церкви”, М., 1985). Летописи вряд ли дают объективную картину того, что происходило тогда на Русской земле, поскольку они составлялись монахами - “верными солдатами партии”. Некоторые исследователи сопоставляют крещение Руси со сталинской коллективизацией – как по масштабам людских потерь, так и по степени перелома всей народной жизни.
“Смуглые чужеземные попы” принялись искоренять не только саму “языческую” религию, но и неразрывно связанную с ней народную культуру. Вплоть до XVI века “Русская” церковь упорно преследовала скоморохов с их гуслями, “гудками” и “свирелями”. Выдающийся историк и фольклорист А.Н. Афанасьев отмечал, что “заботою духовенства было уничтожение народных игрищ; вместе с музыкой, песнями, плясками и ряженьем в мохнатые шкуры и личины игрища эти вызывали строгие запретительные меры...” “Многое из устного народного творчества Древней Руси не сохранилось не только потому, что записывать его стали очень поздно: первый сборник былин издали лишь в XVIII веке, когда многое уже было утеряно. Роковую роль сыграло неприязненное отношение к древнерусскому фольклору и литературе, создавшейся на его основе, со стороны Русской православной церкви, которая стремилась искоренить остатки язычества всеми доступными ей средствами” (“Как была крещена Русь”, М., 1989).
