Я тут размышлял о характерном споре аметистов и верунов, где с аметистовой стороны приводятся простые, банальные даже, доступные каждому школьнику иллюстрации идей: чайник Расселла, невидимый розовый единорог, ЛММ. А веруны, конечно не самые простые, а которые пообразованнее, говорят с ленцой: ну это всё детский сад, богословие имеет историю глубокой философской мысли, об этом библиотеки написаны. Поэтому возразить на ваши чайники по сути нечего, но это как бы нечестный ход, удар кувалдой по шахматной доске. Лучше почитайте Платона, Аристотеля тож, отцов церкви, и приходите играть с нами в наши игры. Аметисты обижаются, не приходят.
А вот мне пришла в голову любопытная аналогия.
Представим себе спальный район обычного рабочего города. Живут там два друга детства, пошедшие разными путями. Один - культурнейший, интеллигентный христианин, мыслитель, поэт и тонкая душа, похожий на А.Ф. Лосева в молодости, тратящий все деньги на редкие издания классической литературы. Другой - быдловатый ***лан в абибасе, Бертран Сиплый, прочитавший за всю жизнь четыре книжки: букварь, зелёную с пятном кофе, "Слепой против Бешеного" Очобы и "Бог как Иллюзия" Докинза. Общаются они теперь, понятное дело, нечасто, но иногда Лосев, возвращаясь из букинистического магазина, великодушно пожимает руку сидящему с друганами у падика на кортах Бертрану. И тот, в свою очередь, относится к рассеянному товарищу со смесью превосходства и восхищения: дохляк дохляком, но какие телеги загонять умеет!
Годы идут своим чередом, и молодой Лосев влюбляется в девушку Наташу. Наташа наполовину еврейка, наполовину мордвинка, имеет большую грудь, уступчива, крашена в блондинку и громко смеётся. Её наивная первородная витальность очаровывает Лосева, да так, что он всерьёз подумывает о женитьбе. Только вот Бертран Сиплый, заметив это, как-то подходит переговорить и доверительно сообщает:
– Друг, ты чо ёбнулся? Ты посмотри на неё, это ж наша районная сиповка Натка Сквозная, её вчера вон те хачи пёрли в три смычка! Глянь, да у неё в патлах малафья засохла! Очевидно же всё!
Лосев корректным, но решительным образом выражает своё нежелание слушать подобную мерзость и удаляется. Как назло, тем же вечером, сливаясь с Наташей в поцелуе, он ощущает привкус спермы на языке (откуда этот вкус ему известен – не спрашивайте). Конечно, сам он не смел бы просить Наташу о "французской любви", поэтому возникают некоторые мысли. Лосева снедает странная вяжущая тоска, и в поисках избавления он, прополоскав рот, обращается к домашней библиотеке. На середине очередного монумента по христианской семиотике его посещает оригинальная идея, и к утру готов манускрипт статьи: "Прекрасная Дама как Вечное Сомнение: энтелехия греха, очищение и Любовь в христианской алхимии". Удовлетворённый ответом на грани человеческого и божеского разумения, Лосев засыпает в кипе бумаг.
На другой день Наташа опаздывает в музей истории религии. Прождав два часа, Лосев едет домой и видит, как её на скамеечке окружили азербайджанцы с похотливыми и тупыми лицами.
