Продолжение...
Как правило, усугубляло ситуацию социальное и национальное происхождение. Известный советский переводчик и лингвист Яков Рейцкер позднее вспоминал: «По дороге, когда я ехал в Таганрог, у меня началась испанка. Это было уже примерно за Курском. Там в это время была неразбериха. Еще советская власть не была установлена, но между Белгородом и Курском уже не знали, какая власть. Я лежал в вагоне 3-го или 4-го класса на самой верхней полке, где вещи кладут, в бреду и слышал, как вошел какой-то офицер и спросил: ― Жидов нет тут? Это уже были белые. Когда эти офицеры вошли, они вот что делали: хватали евреев, на полном ходу выбрасывали их, а тех, кто сопротивлялся, убивали — большей частью закалывали, чтобы не тратить патроны. У нас в купе не было евреев, были все русские, которые про меня сказали: ― Слушайте, какой же он еврей, когда он офицер? Меня обыскали, достали документы и оставили в покое. А из соседнего купе вытащили какого-то еврея с бородой и его дочь… Ну, они, во-первых, изнасиловали дочь, а потом обоих убили. Так что я понял вообще, что такое белые, еще в декабре 1917 года».
31 декабря отряд В. М. Чернецова после ожесточенного боя (штурм начался еще 28 декабря) взял под контроль Ясиновский рудник на Донбассе. Позднее им будет расстреляно 73 шахтера и 45 военнопленных — всего 118 человек. Таким образом, только в декабре от действий отряда Чернецова жертвами стали примерно 150 человек.
Лидеры Добровольческой армии неоднократно указывали на отряд Чернецова как на образцовый. Тем самым подобная практика расстрелов практически узаконивалась...
11 января 1918 года возобновились бои между красными отрядами Р. Ф. Сиверса и подразделениями Добровольческой армии на Таганрогском направлении. Войска Сиверса заняли Матвеев курган. Борьба с обеих сторон становится более ожесточенной. По свидетельству В. Е. Павлова, вождь Белого движения генерал Л. Г. Корнилов, выступая в эти дни перед добровольцами-офицерами, сказал следующее: «…вы скоро будете посланы в бой. В этих боях вам придется быть беспощадными. Мы не можем брать пленных, и я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом беру я на себя…».
Схожее напутствие перед отправкой на фронт офицеров Гвардейской роты произнес и генерал С. Л. Марков. «Имейте в виду, — говорил он, — враг чрезвычайно жестокий. Бейте его! Пленными перегружать наш тыл не надо!» Имеются свидетельства и более жестких директив этого периода генерала Л. Г. Корнилова. Так, согласно М. А. Нестерович-Берг, генерал Корнилов заявлял следующее: «Пусть надо сжечь пол-России, залить кровью три четверти России, а все-таки надо спасать Россию. Все равно когда-нибудь большевики пропишут неслыханный террор не только офицерам и интеллигенции, но и рабочим, и крестьянам». Очевидно, что это высказывание хотя и могло быть с преувеличением пересказано М. А. Нестерович-Берг, но оно отражало суть корниловского подхода к репрессивной практике этого периода. Генерал Корнилов считал террор в любой его форме действенным и эффективным оружием, утверждая, что без него в борьбе с большевиками не обойтись. Как обоснованно указывал известный российский историк В. П. Булдаков, «неудивительно, что находились и такие офицеры-добровольцы, которые считали, что для искоренения большевизма предстоит истребить всех рабочих старше 16 лет».