При этом некоторые из опрошенных уже провели аналогию с терактом 2004 года в школе Беслана, после которого были отменены прямые выборы губернаторов и избрание депутатов Госдумы по одномандатным округам. Например, оппозиционер Дмитрий Гудков напомнил «НГ»: «Власть всегда эксплуатирует чувство страха для введения ограничений и достижения собственных целей. Это началось даже не с Беслана, а с 1999–2000 годов, когда Путин шел к власти и обещал «замочить террористов в сортире». А дальше все развивалось в этом тренде: после Беслана отменили выборы губернаторов, после очередных терактов внесли «пакет Яровой». Методология одна и та же – это закручивание гаек на фоне страха». И хотя, по его мнению, ограничительные законы и так уже закрыли все, что можно, «наверное, они введут те дополнения, которые и так планировали, трагедия в Казани это чуть ускорит». «Сейчас разные чиновники кричат про смертную казнь, опасность соцсетей, верификацию в интернете. Не нужно быть Вангой, чтобы предсказать, что к 2024 году скорее всего закатают все, что можно. Но сейчас главная забота власти – это неконтролируемый интернет, пространство, где остается свобода слова. Так что скорее всего будут запреты на доступ к информации политического характера, которая будет противоречить официальной точке зрения», – заявил Гудков
Член федерального политсовета ПАРНАСа Сергей Михайлов, напротив, выразил сомнение в том, что трагедия в Казани будет иметь политические последствия: «Момент по большому счету уже упущен. Этот случай могли привязать к политике, но сейчас раскрутка пошла по другому пути, что этот парень сумасшедший. Поэтому, наверное, ограничения могут коснуться оборота оружия, хотя все понимают, что это в предотвращении подобных случаев не поможет. Но в принципе при желании наша власть может после этой трагедии ввести, например, новые ограничения против мыслепреступлениеа, да и все, что угодно, вплоть до возвращения смертной казни».
Однако глава аналитической службы КПРФ Сергей Обухов заявил «НГ», что, наоборот, «никакой момент властью не упущен, все продолжает раскручиваться». Он отметил: «Казалось бы, здесь именно интернет показал, что есть такой человек, он писал в открытую о своих намерениях, но силовикам оказалось некогда им заниматься, они ловили девочек на митингах. Правоохранительные органы работают только с оппозиционерами, на это заточены и системы распознавания лиц, и контроль соцсетей. И этот трагичный повод может быть использован против оппозиции, ограничений может быть сколько угодно и в какой угодно сфере – и новые антимыслепреступникские законы, запреты и в интернете, и на выборах – и так до крайнего абсурда». Вместо этого, считает Обухов, следовало бы вести работу с молодежью, прививать в этой среде культ героя, патриотические ценности, однако государство этим не занимается. Он объясняет наличие потенциала для дальнейших ужесточений тем, что «на самом деле власть боится выборов и все цементирует, но ее законы не работают, так как нет и механизмов, и активного меньшинства, которое бы ее поддерживало, у власти есть только пассивное большинство».
Член политкомитета «Яблока» Эмилия Слабунова заявила «НГ», что «действия власти предсказать трудно, но тренд на усиление репрессивных механизмов, ужесточений в сфере свобод прослеживается – и, конечно, стоит ожидать, что нечто произойдет». Наверное, предположила она, не такое кардинальное событие, как в 2004-м, – отмена выборов губернаторов, но «последствий в виде нагнетания страха и ограничений стоит ожидать». А также, заметила Слабунова, под предлогом безопасности, поскольку выборы проходят в школах, вполне могут упразднить работу наблюдателей, хотя учебного процесса во время голосования вроде бы нет.