НО САМЫМИ ЛУЧШИМИ КОММЕНТРАРИЯМИ ЯВЛЯЕТСЯ КЛАССИКА.
____________________________________
Я не нашёл лучших комментариев на это излияние нигде, кроме книги о Ходже Насреддине. Читаем отрывки работы «придворных восхвалителей», которые голосили толпясь сзади трона бухарьского эмира:
______________________
Придворный "поэт" у трона (накорнец-то нашёл)случай произнести, как бы в порыве вдохновения, свои стихи, которые со вчерашнего утра висели на кончике его языка.
Эмир бросил ему горсть мелких монет. И царь поэтов, ползая по ковру, собирал их, не забыв приложиться губами к эмирской туфле.
Милостиво засмеявшись, эмир сказал:
— Нам тоже пришли сейчас в голову стихи:
Когда мы вышли вечером в сад,
То луна, устыдившись ничтожества своего, спряталась в тучи,
И птицы все замолкли, и ветер затих,
А мы стояли — великий, славный, непобедимый, подобный солнцу и могучий…
Поэты все попадали на колени, крича: "О великий! Он затмил самого Рудеги" — а некоторые лежали ничком на ковре, как бы в беспамятстве.
______________________________________________
...И еще не успел он закончить, как стражники по знаку
Арсланбека кинулись к братьям, оттащили в сторону, развязали их
пояса и вывернули карманы, сорвали халаты, стащили сапоги и
вытолкали в шею, босых и полуголых, едва прикрывающих жалкой
одеждой свой срам.
Все это произошло в полминуты. Сразу же после объявления
приговора весь хор придворных поэтов пришел в движение и начал
славословие на разные голоса:
-- О мудрый эмир, о мудрейший из мудрых, о умудренный
мудростью мудрых, о над мудрыми мудрый эмир!..
_________________________________
....Но придворные льстецы — философы и стихотворцы, что стояли, выстроившись полукругом за эмирской спиной, — не видели грозного лица своего владыки и потому не уловили гнева и насмешки в его словах, обращенных к мудрецам, и, приняв эти слова за чистую монету, решили, что мудрецы действительно отличились перед эмиром, будут приближены к нему и осыпаны его милостями, почему и следует немедленно заручиться их благорасположением, дабы в дальнейшем извлечь из этого для себя пользу.
— О мудрейшие, о жемчужины, украшающие венец нашего пресветлого владыки, о мудрые, превзошедшие своей мудростью самую мудрость и умудренные мудростью наимудрейших!
Так они славословили, стараясь превзойти друг друга изысканностью и усердием и не замечая, что эмир, повернувшись, смотрит на них, содрогаясь от ярости, пронзительным взглядом, а вокруг воцарилась зловещая тишина.
— О светочи знаний и сосуды разума! — продолжали они, закрыв в самозабвении глаза и трепеща от сладостного раболепия.