«Российский пролетариат, завоевав государственную власть, немедленно, через несколько часов (точное время мне не известно), объявил старый государственный аппарат (веками приспосабливаемый, как показал Маркс, к служению классовым интересам буржуазии, хотя бы при самой демократической республике) распущенным и передал всю власть Советам» (см. В.И. Ленин, Соч., т. 30, изд. 4-е, 1950 г., стр. 240).
Факт полного уничтожения буржуазного государства в России был официально признан «советской» наукой, о чём наглядно свидетельствует «Настольный энциклопедический словарь-справочник», изд. «Прометей», М., 1927 год, автором которого был один из видных вождей КПСС «товарищ» П.И. Стучка. В этом научно-политическом пособие на страницах 286-287 чётко и ясно говорится:
«Октябрьская революция уничтожила государство помещиков и капиталистов, на его место поставила рабочие и крестьянские Советы, уничтожила старые органы насилия над угнетёнными классами – царскую армию, гестапо, суд и т. д.
О создании нового типа государства Ленин официально объявил на Седьмом экстренном съезде:
СЕДЬМОЙ ЭКСТРЕННЫЙ СЪЕЗД РКП (б)
«Несмотря на всю ту грубость, недисциплинированность, что есть в Советах, что является отражением мелко-крестьянского характера нашей страны, несмотря на всё это, народными массами новый тип государства создан. Он применяется не неделями, а месяцами, не в одном городе, а в громадной стране. Этот новый тип власти себя оправдал, если он перебросился на столь отличную во всех отношениях страну, как Финляндия, где нет Советов, но тип власти опять-таки новый, пролетарский. Это – доказательство того, что теоретически представляется бесспорным, что Советская власть есть новый тип государства без бюрократии, без гестапо, без постоянной армии, с заменой буржуазного бюрократизма новой демократией, – демократией, которая выдвигает в авангард трудящиеся массы, делая из них и законодателей, и исполнителей, и военную охрану, создавая аппарат, который может перевоспитать массы. В России это едва только начато, и начато плохо.
Начали мы плохо, но почему плохо? Если мы сознаём, что плохо сумели начать, мы плохое преодолеем, если история даст нам возможность поработать над этой Советской властью сколько-нибудь порядочное время. Поэтому мне кажется, что характеристика нового типа государства должна занять выдающееся место в нашей программе. К сожалению, нам пришлось работать теперь над программой в условиях такой невероятной спешки, что нам не удалось даже созвать комиссию и выработать официальный проект программы. То, что роздано делегатам, названо лишь черновым наброском (см. В.И. Ленин, Соч., т. 27, изд. 4-е, 1950 г., стр. 127 – 132), и всякий это ясно увидит. Там вопросу о Советской власти посвящено довольно много места, и мне кажется, что тут международное значение нашей программы должно сказаться. Было бы крайне ошибочным, мне кажется, если бы мы международное течение нашей революции ограничивали призывами, лозунгами, демонстрациями, воззваниями и тому подобным. Этого мало. Мы должны конкретно показать европейским рабочим, за что мы взялись, как взялись, как это понимать, а всё это вместе натолкнёт их на конкретный вопрос, как социализма добиться. Они рассудят: русские берутся за хорошую задачу, а если берутся плохо, мы сделаем лучше. Для этого как можно больше нужно дать конкретного материала и сказать, что нового мы попытались создать. В Советской власти мы имеем новый тип государства, постараемся обрисовать его задачи, конструкцию, постараемся объяснить, почему это – новый тип демократии, в котором пока так много хаотического, несуразного, что составляет в нём живую душу, – и именно: переход власти к трудящимся, устранение эксплуатации и отсутствие особого аппарата для подавления. Государство есть аппарат для подавления. Надо подавлять эксплуататоров, но их подавлять нельзя гестапо, их может подавлять только сама масса, аппарат должен быть связан с массами, должен их представлять, как представляют их Советы. Они связаны с массами, они дают возможность стоять ближе к ней, они дают возможность воспитывать эту массу.
