Второй фундаментальный просчет концепции и режима ДНЯО состоит в том, что соотношение заинтересованности стран-доноров и стран - получателей материалов и технологий мирной ядерной энергетики было оценено неправильно. Предполагалось, что стремление реципиентов к "мирному атому" будет столь сильным, что позволит донорам взамен иметь их проверяемые обязательства не создавать ядерное оружие. Однако на практике получилось иначе, мировой рынок ядерных материалов и технологий, сулящий миллиардные прибыли, стал ареной жестокой конкуренции не импортеров, а экспортеров.
В борьбе за рынки сбыта государства-поставщики оказались не склонны слишком придирчиво подходить к намерениям и программам покупателей, к соблюдению гарантий МАГАТЭ, к недостаточности таких методов (в отношении, скажем, Ирака, КНДР, Ирана) и даже к факту неучастия стран-импортеров в ДНЯО (как, например, Израиль, Индия, Пакистан). Кроме того, некоторые из главных экспортеров сами долгое время были вне Договора (Франция, КНР). Даже сведения о ведущихся военных разработках и наличие у отдельных государств огромных природных энергетических ресурсов, избавляющих их от нужды в ядерной энергетике, не останавливали экспортеров от сделок, скажем, с Ираком и Ираном.
Другой момент связан с недостатком взаимопонимания между державами-поставщиками. Давление одних из них на других в сторону свертывания поставок в те или иные страны чаще всего воспринимается не как забота о нераспространении ЯО, а как попытка вытеснить конкурента с данного рынка и занять его место самим. Так, США вместе с Южной Кореей и Японией добились в 1994 г. прекращения ядерного энергетического сотрудничества России с КНДР под предлогом угрозы приобретения Пхеньяном на этой материальной базе ядерного оружия - и тут же заключили сделку о строительстве АЭС такого же типа под своим контролем и якобы при более эффективных гарантиях МАГАТЭ. (Впоследствии этот проект, названный КЕДО, был "заморожен", и Северная Корея открыто возобновила военную ядерную программу и вышла из ДНЯО в январе 2003 г.)
Вполне понятно, что теперь сильное давление США за прекращение строительства такого же типа АЭС в Иране с помощью России по Бушерскому проекту однозначно воспринимается в Москве как стремление Вашингтона вытеснить ее и с этого рынка и занять ее место, а не как забота о политике нераспространения. Поэтому российское руководство ныне упорно сопротивляется нажиму США, несмотря на вероятный ущерб отношениям с ними в других областях.
Третье слабое звено ДНЯО заключается в том, что в нем нераспространение ЯО трактуется как высший приоритет международной безопасности наряду с ядерным разоружением. На деле этот приоритет занимает далеко не одинаковое место в повестке национальной безопасности разных держав, он сейчас стоит гораздо выше у США, чем у России, западноевропейских поставщиков или КНР, не говоря уже о новых экспортерах (Пакистан, Индия).
Наконец, помимо нераспространения, у последних имеются другие внешнеполитические интересы, зачастую значащие больше. Так, для США поддержка Израиля важнее, чем вред от его ядерной программы для режима нераспространения, тем более что они не желают давать Тель-Авиву твердых гарантий безопасности по типу Североатлантического договора. Для России экономические и политические выгоды от сотрудничества с Индией и Ираном тоже более ощутимы, чем нераспространение, как и для США в отношении Пакистана. Также Россию, Китай, Японию и Южную Корею беспокоит декларируемое намерение КНДР создать свое ЯО, но не настолько, чтобы согласиться на военную акцию США с непредсказуемыми последствиями, особенно после опыта войны в Ираке 2003 г.