Белый террор в России

Материал из Большой Форум
Перейти к: навигация, поиск
Мемориальная доска, город Ставрополь

«Белый террор» в России — понятие, которое обозначает крайние формы репрессивной политики антибольшевистских сил во время Гражданской войны. Понятие включает в себя совокупность репрессивных законодательных актов, а также их практическую реализацию в виде радикальных мер, направленных против представителей советской власти, большевиков и сочувствующих им сил. К «белому террору» относятся и репрессивные действия вне рамок какого-либо законодательства со стороны разнообразных военных и политических структур антибольшевистских движений различного толка. Отдельно от этих мер белым движением применялась система превентивных мер террора, как акции устрашения по отношению к сопротивляющимся группам населения на контролируемых им территориях в условиях чрезвычайных обстоятельств.

Понятие «белый террор» вошло в политическую терминологию периода революции и гражданской войны и традиционно применяется в современной историографии, хотя сам по себе термин является условным и собирательным, так как в антибольшевистские силы входили не только представители белого движения, но и весьма разнородные силы. Современные российские историки указывают на то, что приказы, исходящие от высоких должностных лиц белого движения, а также законодательные акты белых правительств свидетельствуют о санкционировании военной и политической властью репрессивных действий и актов террора в отношении большевиков и поддерживающего их населения, об организованном характере этих актов и о роли их для устрашения населения контролируемых территорий[1][2][3].


Жертвам белого террора, Воронеж
Согласно общепризнанной точке зрения[4], в России понятие «белый террор» применялось для обозначения политики правительств Белого движения, демократических антибольшевистских правительств и иных контрреволюционных сил в стране, а также интервентов в ходе Гражданской войны 1917—1922 г.г., направленной на:
  • подавление революционных политических настроений;
  • уничтожение большевистского подполья и партизанского движения;
  • уничтожение тех, кто служил в РККА или в органах советского управления.

«Белый террор» проводился:

  • официально созданными органами:
    • гражданскими:
      • юстиции;
      • государственной охраны;
      • внутренних дел;
    • военными:
      • контрразведка;
      • военно-полевые суды;
  • неофициальными, самочинно организованными органами, образованными различными представителями военного командования;
  • войсками Белых армий в ходе бесконтрольных погромов и самосудов[4].

Чаще всего репрессии осуществлялись без суда или по упрощённой схеме судопроизводства[4].

Жертвами «белого террора» становились не только сторонники большевиков, но и других партий, а также случайные люди. По мнению генерала А. И. Деникина контрразведки Белых армий были «очагами провокации и организованного грабежа»[4].

Начало «белого террора»

Согласно общепризнанной точке зрения[4], первые акции «белого террора» отмечались во время антибольшевистского Ярославского восстания в июле 1918 года. В том же 1918 году антибольшевистским Комитетом членов Учредительного собрания были созданы первые карательные органы и приняты репрессивные меры: в августе созданы Чрезвычайный суд, Министерство охраны государственного порядка и его чрезвычайная часть, в сентябре введена смертная казнь, в октябре установлено военное положение и на всей подконтрольной территории введены военно-полевые суды. Министерство охраны государственного порядка возглавил Е. Ф. Роговский. Были арестованы и заключены в тюрьмы около 20 тысяч человек.

Некоторые считают датой первого акта белого террора 28 октября 1917 г., когда в Москве юнкера, освобождавшие от восставших Кремль, захватили находившихся там солдат 56-го запасного полка. Им было приказано выстроиться, якобы для проверки, у памятника Александру II, а затем по безоружным людям внезапно был открыт пулемётный и ружейный огонь. Было убито около 300 человек[5].

Отдельные исследователи относят к белому террору и репрессии царского правительства против социалистов, начавшиеся с 1866 года после неудачного покушения Д. В. Каракозова на Александра II[6].

Очень важным моментом является отношение к т. н. «белому террору» со стороны такого вождя Белого движения, каким был Генерального штаба генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов, сказавший в начале Ледяного похода:
«Я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя!».
Наличествуют свидетельства А. Суворина:
Первым боем армии, организованной и получившей своё нынешнее название [ Добровольческой ],

было наступление на Гуков в половине января. Отпуская офицерский батальон из Новочеркасска, Корнилов напутствовал его словами:

„Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с ними победы!“

[7]

Во время «Ледяного похода», по свидетельству Н. Н. Богданова — участника этого похода:

Взятые в плен, после получения сведений о действиях большевиков, расстреливались комендантским отрядом. Корвин-Круковского появилась какая-то особая болезненная жестокость.

[8]

Другой очевидец событий — ставший впоследствии известным корниловцем А. Р. Трушнович:

корниловцы перестали брать пленных…

[9]

Приход к власти сторонников Учредительного собрания в городах Поволжья летом 1918 года сопровождалстя расправой над многими партийно-советскими работниками, запрещением большевикам и левым эсерам служить во властных структурах. На территории, которую контролировал «Комуч» были созданы структуры государственной охраны, военно-полевые суды, применялись «баржи смерти» [2].

3 сентября 1918 года было жестко подавлено выступление рабочих в Казани, 1 октября — в Иващенково. Как сообщает сотрудник КОМУЧа С.Николаев, «режим террора, принял особо жестокие формы в Среднем Поволжье, через которое происходило движение чехословацких легионеров»[2]

За 1918 год при «белой» власти на северной территории с населением около 400 тыс. человек в архангельскую тюрьму были отправлены 38 тысяч арестованных, из них около 8 тысяч было расстреляно, более тысячи умерло от побоев и болезней.[2]

Массовые расстрелы встречались в 1918 году и на других территориях, занимаемых белыми армиями. Так командир 3-й дивизии Добровольческой армии М. Г. Дроздовский отдал зверский приказ расстрелять около 1000 взятых в плен красноармейцев[10].

На территориях, контролируемых П. Н. Красновым общий счёт жертв достиг в 1918 году более 30 тысяч человек[11]. «Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; Приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня» — эти бесчеловечные слова из приказов красновского есаула коменданта Макеевского района от 10 ноября 1918 г.[2]

В июне 1918 года сторонники белого движения на захваченных ими территориях расстреляли 824 человека из числа большевиков и сочувствующих, в июле 1918 — 4 141 человека, в августе 1918 года — более 6000 человек[12].

С середины 1918 года в юридической практике белых правительств видна линия по выделению дел, относящихся к выступлению большевиков, в отдельное судопроизводство. Почти одновременно издаются постановления Верховного управления Северной области «Об упразднении всех органов советской власти» от 2 августа 1918 г. и Временного сибирского правительства «Об определении судьбы бывших представителей советской власти в Сибири» от 3 августа 1918 г. Согласно первому, подвергались аресту все работники советов и комиссары большевиков.[13]. Согласно второму акту, «сторонники большевизма» могли быть подвергнуты как уголовной, так и политической ответственности: «все представители так называемой советской власти подлежат политическому суду Всесибирского учредительного собрания» и «содержатся под стражей до его созыва»[13].

С лета 1918 года на территории Советской России значительно увеличивается количество случаев индивидуального белого террора. В начале июня в Петрозаводске было организовано покушение на следователя Областного комиссариата внутренних дел Богданова. 20 июня 1918 года был убит террористом комиссар Северной Коммуны по делам печати, пропаганды и агитации В.Володарский. 7 августа произошло покушение на Рейнгольда Берзина, в конце того же месяца был убит комиссар внутренних дел Пензы Оленин, 27 августа в гостинице «Астория» была совершена попытка покушения на председателя Совнаркома Северной Коммуны Г. Е. Зиновьева. 30 августа 1918 года в результате покушений был убит председатель ПГЧК, комиссар внутренних дел Северной Коммуны М. С. Урицкий и ранен Ленин.

Ряд террористических актов во второй половине июня был осуществлён организацией М. М. Филоненко. Всего в 22 губерниях Центральной России контрреволюционерами в июле 1918 года был уничтожен 4141 советский работник. По неполным данным, за последние 7 месяцев 1918 года на территории 13 губерний белогвардейцы расстреляли 22 780 человек, а общее количество жертв «кулацких» восстаний в Советской республике превысило к сентябрю 1918 года 15 тысяч человек[14].

Террор войск Чехословацкого корпуса

Импульс к развитию белый террор получил после восстания 40-тысячного чехословацкого корпуса. После захвата чехословаками Челябинска 26 мая 1918 г. все члены местного Совета были арестованы и расстреляны. После захвата Пензы в плен к чехословакам попало около 250 красноармейцев-чехословаков, большинство которых вскоре было убито. Все члены местного совета (20 человек) были расстреляны и после захвата 30 мая Петропавловска[15].

8 июня войсками Чехословацкого корпуса была взята Самара, после чего в тот же день ими было расстреляно 100 красноармейцев и 50 рабочих. Всего в первые дни после взятия города ими было убито не менее 300 человек. Проводятся и массовые аресты. К 15 июня в Самаре число заключённых достигло 1680 человек, к началу августа — более 2 тысяч. Кроме того, часть арестованных из Самары была вывезена в другие города. Так, в Бузулуке в августе их количество достигло 500, в Хвалынске — 700, в Сызрани — 600 человек[16].

Продолжались регулярные расстрелы в Самаре и её окрестностях и летом 1918 г. 6 июля в Самаре после разгона собрания железнодорожников было расстреляно 20 человек. Из 75 человек самарского союза грузчиков 54 были расстреляны. Вблизи Самары в ходе подавления восстания крестьян в трёх волостях Бугурусланского уезда в июле 1918 года было расстреляно более 500 человек[17].

Во взятом чехословаками 22 июля Симбирске было расстреляно около 400 человек. В Казани, захваченной войсками чехословаков в августе, менее чем за месяц было казнено более тысячи её жителей[18].

Общее количество жертв чехословаков и образованного после взятия ими Самары бывшими членами разогнанного большевиками Учредительного собрания правительства КОМУЧа летом-осенью 1918 г. на территории Поволжья И. С. Ратьковский оценивает количеством более 5 тысяч человек. Как отмечает историк, их жестокость часто не знала границ. Так, из 37 арестованных женщин, виновных лишь в захоронении трупов, которые Волга выбрасывала на берег, 16 было расстреляно, а остальные не были казнены только благодаря побегу, в ходе которого погибло ещё 7 женщин[19].

Белый террор на Востоке России

На Урале, в Сибири, на альнем Востоке России в жестокости были замечены войска, подконтрольные разным казачьим атаманам: Б. В. Анненкову, А. И. Дутову, Г. М. Семёнову, И. П. Калмыкову, И. Н. Красильникову и другим. В следственном деле против атамана Анненкова, начатом в мае 1926 года, сохранились несколько тысяч показаний подвергшихся грабежам крестьян, родственников убитых его отрядом под девизом: «Нам нет никаких запрещений! С нами Бог и атаман Анненков, руби направо и налево!»[20]. 11 сентября 1918 года при подавлении крестьянского выступления в Славгородском уезде «гусары» Анненкова замучили и убили до 500 человек. В их числе были и 87 делегатов крестьянского съезда, которых по приказу Анненкова изрубили на площади Славгорода против народного дома и там же закопали в яму. Была сожжена дотла деревня Чёрный Дол, в которой располагался штаб восставших, расстреливались, бились и вешались на столбах даже жёны и дети крестьян. Девушек из Славгорода и его окрестностей привозили к поезду Анненкова, находившемуся на городской станции, насиловали, а затем расстреливали. По свидетельству очевидца Блохина, казни анненковцев отличались особой жестокостью: у жертв вырывались глаза, языки, вырезались полосы на спине, их закапывали живьём, привязывали к конским хвостам. В Семипалатинске Анненков угрожал расстрелять каждого пятого жителя города в случае отказа выплаты контрибуции[21].

9 мая 1918 года после взятия казаками атамана Дутова села Александров-Гая было закопано заживо 96 взятых в плен красноармейцев. Всего в селе разными способами было казнено 675 человек. После захвата казачьим отрядом атамана Дутова 27 мая 1918 года Челябинска и Троицка, 3 июля Оренбурга в этих городах был установлен режим террора. В одной оренбургской тюрьме содержалось более 6 тысяч заключённых, из них около 500 были убиты в ходе допросов. В Челябинске дутовцами было расстреляно или вывезено в тюрьмы Сибири 9 тысяч человек. По сообщениям советской периодики, в Троицке дутовцами в первые недели после взятия города было расстреляно около 700 человек. В Илеке ими было уничтожено 400 человек. Такие массовые казни были характерны для казачьих войск Дутова[22]. Приказом от 4 августа 1918 года Дутов ввёл на подконтрольных ему территориях смертную казнь за малейшее сопротивление властям, а также за уклонение от воинской службы [21]. В одной только Уральской области в январе 1919 года казаками Дутова было убито 1050 человек[22]. 3 апреля 1919 года казачий атаман приказал расстреливать и брать заложников при проявлении малейшей неблагонадёжности [21]. В том же году в селе Сахарное дутовцами была сожжена больница вместе с 700 находившимися там больными тифом красноармейцами, уничтожена деревня Меглиус вместе с 65 её жителями[22].

Сподвижник атамана Семёнова генерал-майор Л. Ф. Власьевский на допросе 13 августа 1945 года свидетельствовал:

Белоказачьи формирования атамана Семёнова приносили много несчастий населению. Они расстреливали заподозренных в чём-либо лиц, жгли деревни, грабили жителей, которые были замечены в каких-либо действиях или даже в нелояльном отношении к войскам Семёнова. Особенно отличились в этом дивизии барона Унгерна и генерала Тирбаха, имевших свои контрразведывательные службы. Но наибольшие зверства всё же чинили карательные отряды войсковых старшин Казанова и Фильшина, сотника Чистокина и другие, которые подчинялись штабу Семёнова" [23].

Сам Семёнов также признавал на суде, что при проявлении сопротивления его войска сжигали деревни. Семёнов лично держал под контролем пытки в застенках, в ходе которых было убито до 6500 человек [23]. Наивысшего размаха «белый террор» достиг в Сибири в отношении крестьян в ходе карательных акций частей армий адмирала Колчака в районах действия партизан, в этих акциях использовались также отряды Чехословацкого корпуса[4]. Отношение адмирала Колчака к большевикам было крайне негативным.[24]

В ноябре 1918 года адмирал А. В. Колчак, осуществляя власть в Сибири, проводил политику высылки и расстрелов эсеров[2]. Член ЦК партии правых эсеров Д. Ф. Раков сумел переправить из тюрьмы за границу письмо, которое было опубликовано в 1920 году виде брошюры с названием «В застенках Колчака. Голос из Сибири». В нём он писал, в частности, следующее:

« Омск просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты. Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек.

Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие...[25]

»

С приходом к власти Колчака Российский Совет министров Постановлением от 3 декабря 1918 г. «в целях сохранения существующего государственного строя и власти Верховного Правителя» скорректировал статьи Уголовного Уложения Российской империи от 1903 г. Статьи 99, 100 установили наказание в виде смертной казни как за покушение на Верховного Правителя, так и за попытку насильственного свержения власти, отторжения территорий. «Приготовления» к данным преступлениям, согласно статье 101 карались «срочной каторгой». Оскорбления ВП в письменной, печатной и устной форме карались тюремным заключениям согласно статье 103. Бюрократический саботаж, неисполнение приказов и прямых обязанностей служащими, согласно статье 329, карался каторжными работами на срок от 15 до 20 лет. Деяния согласно Уложению рассматривались военно-окружными или военно-полевыми судами в прифронтовой полосе. Согласно данным статьям квалифицировались, к примеру, действия большевистско-эсеровского подполья, организовавшего восстание в Омске в конце декабря 1918 г.[1]

Из документальных свидетельств — выдержка из приказа губернатора Енисейской и части Иркутской губернии генерала С. Н. Розанова, особого уполномоченного Колчака в г. Красноярске) от 27 марта 1919 года:

Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания:
1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, — расстреливать десятого.
2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны.
Примечание. Всё отобранное должно быть проведено приказом по отряду…
6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно [3].

Политические руководители чехословацкого корпуса Б.Павлу и В.Гирса в официальном меморандуме союзникам в ноябре 1919 г. заявляли:

« Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию[26]. »

В Екатеринбургской губернии, одной из 12 находившихся под контролем Колчака губерний, при Колчаке было расстерляно не менее 25 тысяч человек, перепорото около 10 % двухмиллионного населения. Пороли как мужчин, так и женщин и детей[26].

Беспощадное отношение карателей Колчака к рабочим и крестьянам спровоцировало массовые восстания. Как отмечает про режим Колчака А. Л. Литвин, «трудно говорить о поддержке его политики в Сибири и на Урале, если из примерно 400 тыс. красных партизан того времени 150 тыс. действовали против него, а среди них 4—5 % было зажиточных крестьян, или, как их тогда называли, кулаков»[27].

Белый террор на Юге России

Деникин, говоря об ошибках белого движения и актах жестокости со стороны белых офицеров в ходе войны с «красной напастью» в борьбе за «Великую, Единую и Неделимую Россию», признавал уровень повсеместного разгула жестокости и насилия в рядах своей армии:

« Нет душевного покоя, - Каждый день - картина хищений, грабежей, насилия по всей территории вооружённых сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, когда ему удастся подняться из грязи »
« Я не хотел бы обидеть многих праведников, изнывавших морально в тяжелой атмосфере контрразведывательных учреждений, но должен сказать, что эти органы, покрыв густою сетью территорию Юга, были иногда очагами провокации и организованного грабежа. Особенно прославились в этом отношении контрразведки Киева, Харькова, Одессы, Ростова (донская). Борьба с ними шла одновременно по двум направлениям — против самозванных учреждений и против отдельных лиц. Последняя была малорезультатна, тем более, что они умели скрывать свои преступления и зачастую пользовались защитой своих, доверявших им начальников[28] »

Г. Я. Виллиам в своих воспоминаниях отмечает:

« Вообще, отношение ко взятым в плен красноармейцам со стороны добровольцев было ужасное. Жестокости иногда допускались такие, что самые заядлые фронтовики говорили о них с краской стыда.

Помню, один офицер из отряда Шкуро, из так называемой «волчьей сотни», отличавшийся чудовищной свирепостью, сообщая мне подробности победы над бандами Махно, захватившими, кажется, Мариуполь, даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных безоружных уже противников:

— Четыре тысячи! [29]

»
Правительством Деникина вопрос об ответственности большевиков решался жёстко. Приказом № 7 от 14 (27) августа 1918 г. Деникин распорядился «всех лиц, обвиняемых в способствовании или благоприятствовании войскам или властям советской республики в их военных или в иных враждебных действиях против Добровольческой армии, ... предавать «военно-полевым судам войсковой части Добровольческой армии, распоряжением военного губернатора». Данный приказ, как правило, передавал дела на представителей советской власти и пленных судам тех воинских частей, с которыми они сражались — что рассчитывать на снисхождения по отношению к виновным не позволяло.[1]

С формированием Особого совещания при ГК ВСЮР и создания Управления юстиции в его составе появилась возможность привести в систему меры ответственности руководителей советской власти и активистов большевистской партии. В Сибири и на Юге белая власть посчитала необходимым внесения изменений в статьи Уголовного уложения 1903 года. 8 января 1919 года Управление юстиции предложило восстановить в исходном виде редакции статей 100 и 101 от 4 августа 1917 года. Однако протокол заседания Особого совещания № 25 не было утверждено Деникиным, с его резолюцией: «Можно изменить редакцию. Но изменить репрессию (смертную казнь) совершенно невозможно. По этим статьям судятся большевистские главари — что же ?! Мелкоте — смертная казнь, а главарям — каторга? Не утверждаю. Деникин».[13]

23 июля 1919 г. Особым совещанием при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России Деникине, был утвержден «Закон в отношении участников установления в Российском государстве советской власти, а равно сознательно содействовавших её распространению и упрочению», разработанный под руководством ученого-правоведа, председателя Московской судебной палаты В. Н. Челищева. Согласно этому закону (с поправками от 15 ноября 1919 г.) все, кто был виновен «в подготовлении захвата государственной власти Советом народных комиссаров, во вступлении в состав означенного Совета, в подготовлении захвата власти на местах советами солдатских и рабочих депутатов и иными подобного рода организациями (комбедами, ревкомами и др. — В.Ц), в сознательном осуществлении в своей деятельности основных задач советской власти», а также те, кто участвовал «в сообществе, именующимся партией коммунистов (большевиков), или ином обществе, установившем власть советов», подвергались смертной казни с конфискацией имущества. «Прочие виновные в содействовании или благоприятствовании деятельности советской власти» исходя из тяжести совершенного ими деяния, осуждались к следующим мерам наказания: «бессрочная каторга», или «каторжные работы от 4 до 20 лет», или «исправительные арестантские отделения от 2 до 6 лет». Согласно данному закону, наиболее мягким наказанием являлось тюремное заключение от месяца до 1 года 4 месяцев или «денежное взыскание» от 300 до 20 тыс. рублей.[13]

Данных мер казалось мало для наказания «преступных деяний» большевиков и советской власти. Особое совещание № 112 от 15 ноября 1919 года рассмотрела закон от 23 июля, усилив репрессии. В категорию «участников установления советской власти» были включены члены «сообщества, именующегося партией коммунистов (большевиков) или иного сообщества, установившего власть советов», или «иных подобных организаций». [13]

«Белый террор» в конце Гражданской войны

На заключительном этапе Гражданской войны особенно жестокую политику «белого террора» проводили сибирские атаманы генерал-лейтенант Г. М. Семёнов (атаман Забайкальского казачьего войска, лично присутствовал при проведении допросов и пыток[4]) и генерал-майор И. П. Калмыков (атаман Уссурийского казачьего войска); а также командир Конно-азиатской дивизии генерал-лейтенант барон Р. Ф. Унгерн фон Штернберг[4].

Пытки

В воспоминаниях сообщается о фактах применения в Белой армии пыток поистине животной жестокости:

«

К нам иногда заходил член военно-полевого суда, офицер-петербуржец… Этот даже с известной гордостью повествовал о своих подвигах: когда выносили у него в суде смертный приговор, потирал от удовольствия свои выхоленные руки. Раз, когда приговорил к петле женщину, он прибежал ко мне, пьяный от радости.
- Наследство получили?
- Какое там! Первую. Вы понимаете, первую сегодня!.. Ночью вешать в тюрьме будут…
Помню его рассказ об интеллигенте-зеленом. Среди них попадались доктора, учителя, инженеры…
- Застукали его на слове "товарищ". Это он, милашка, мне говорит, когда пришли к нему с обыском. Товарищ, говорит, вам что тут надо? Добились, что он - организатор ихних шаек. Самый опасный тип. Правда, чтобы получить сознание, пришлось его слегка пожарить на вольном духу, как выражался когда-то мой повар. Сначала молчал: только скулы ворочаются; ну, потом, само собой сознался, когда пятки у него подрумянились на мангале... Удивительный аппарат этот самый мангал! Распорядились с ним после этого по историческому образцу, по системе английских кавалеров. Посреди станицы врыли столб; привязали его повыше; обвили вокруг черепа веревку, сквозь веревку просунули кол и - кругообразное вращение! Долго пришлось крутить. Сначала он не понимал, что с ним делают; но скоро догадался и вырваться пробовал. Не тут-то было. А толпа, - я приказал всю станицу согнать, для назидания, - смотрит и не понимает, то же самое. Однако и эти раскусили было - в бега, их в нагайки, остановили. Под конец солдаты отказались крутить; господа офицеры взялись. И вдруг слышим: кряк! - черепная коробка хряснула, и повис он, как тряпка. Зрелище поучительное
[30]

»
« Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н.Фомину нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей.
[31]
»

Министр правительства Колчака барон Будберг в своём дневнике писал:

« Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”).
[32]
»

Итоги

Точное число жертв «белого террора» не установлено, однако, политика «белого террора» вызвала такое недовольство у населения, что, наряду с другими факторами, послужила одной из причин поражения Белого движения в Гражданской войне[4].

По данным В. В. Эрлихмана от «белого террора» погибло 300 тысяч человек[33].

Память жертв белого террора

На территории бывшего Советского Союза существует значительное количество мемориалов, посвящённых жертвам белого террора. Часто памятники ставились на местах массовых захоронений (братских могил) жертв террора.

Площадь Павших Борцов,
открытие обелиска, 1925 год

Центральная площадь Волгограда с 1920 года носит название «площади Павших Борцов». Здесь, на бывшей Александровской площади, были захоронены останки 55 жертв белого террора. В 1925 году на площади был сооружен обелиск по проекту художника Н.Н.Любимова.

В 1957 году мемориальная зона была расширена по проекту архитектора В. Е. Шалашова — часть ансамбля посвящена Героям Великой Отечественной войны. На памятнике-обелиске из чёрного и красного гранита высотой 26 метров высечен текст: «Пролетариат Красного Царицына борцам за свободу». «Здесь похоронены героические защитники Красного Царицына, зверски замученные белогвардейскими палачами в 1919 г.»[34]

Братская могила жертв белого террора в Волгограде расположена в сквере на улице Добролюбова. Памятник построен в 1920 году на месте братской могилы 24 красноармейцев, расстрелянных белыми. Ныне существующий монумент в виде прямоугольной стелы был создан архитектором Д. В. Ершовой в 1965 году.[35]

Памяти жертвам белого террора в Воронеже расположен в сквере недалеко от областной Никитинской библиотеки. Памятник открыт в 1920 году на месте публичной казни в 1919 году войсками К. Мамонтова партийных деятелей города; современный вид имеет с 1929 года (автор — архитектор А. И. Попов-Шаман, который впоследствии работал с академиком Б.М.Иофаном).

Мемориал жертвам белого террора в Выборге открыт в 1961 году на 4-м километре Ленинградского шоссе. Памятник посвящён расстрелянным белыми из пулемёта на крепостном валу города 600 пленным.[36]

В г. Славгороде Алтайского края установлен памятник участникам Чернодольского восстания и членам их семей, ставшим жертвами белого террора атамана Анненкова, установлен на месте казни 28 повстанцев.[37]

В Севастополе, в районе 5-ой Бастионной улицы, с декабре 1920 года существует «Кладбище Коммунаров и жертв белого террора». Кладбище названо в честь участников коммунистического подполья, расстрелянных белыми в 1919—1920 годах. Позднее на кладбище хоронили погибших участников Великой отечественной войны и партизанского движения в Крыму.[38]

См. также

Библиография

  • А. Литвин. Красный и белый террор 1918—1922. — М.: Эксмо, 2004
  • Цветков В. Ж. Белый террор — преступление или наказание? Эволюция судебно-правовых норм ответственности за государственные преступления в законодательстве белых правительств в 1917—1922 гг.
  • С. В. Дроков, Л. И. Ермакова, С. В. Конина. Верховный правитель России: документы и материалы следственного дела адмирала А. В. Колчака — М., 2003 // Институт Российской истории РАН, Управление РиАФ ФСБ России
  • Зимина В. Д. Белое дело взбунтовавшейся России: Политические режимы Гражданской войны. 1917—1920 гг. М.: Рос. гуманит. ун-т, 2006. 467 с (Сер. История и память). ISBN 5-7281-0806-7
  • И. С. Ратьковский. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. ISBN 5-288-03903-8.
  • П. А. Голуб. Белый террор в России (1918—1920 гг.). М.: Патриот, 2006. 479 с. ISBN 5-7030-0951-0.

Примечания

  1. 1,0 1,1 1,2 Цветков В. Ж. Белый террор — преступление или наказание? Эволюция судебно-правовых норм ответственности за государственные преступления в законодательстве белых правительств в 1917—1922 гг.
  2. 2,0 2,1 2,2 2,3 2,4 2,5 А. Литвин. Красный и белый террор 1918—1922. — М.: Эксмо, 2004
  3. 3,0 3,1 Террор белой армии. Подборка документов.
  4. 4,0 4,1 4,2 4,3 4,4 4,5 4,6 4,7 4,8 Большая Российская энциклопедия. Том 3. стр. 272—273. Москва. Научное издательство «Большая Российская энциклопедия». 2005 г. ISBN 5-85270-331-1, дополнительный ISBN 5-85270-320-6
  5. Я. Я. Пече. Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь, Москва—Ленинград, 1929 г.
  6. Утопический социализм в России: Хрестоматия / А. И. Володин, Б. М. Шахматов; Общ. ред. А. И. Володина. — М.: Политиздат, 1985.
  7. В. Ж. Цветков Лавр Георгиевич Корнилов
  8. В. Ж. Цветков Лавр Георгиевич Корнилов
  9. Трушнович А. Р. Воспоминания корниловца: 1914—1934 / Сост. Я. А. Трушнович. — Москва—Франкфурт: Посев, 2004. — 336 с, 8 ил. стр. 82—84
  10. Гагкуев Р. Г. Последний рыцарь //Дроздовский и дроздовцы. М.: НП «Посев», 2006. ISBN 5-85824-165-4, стр. 86
  11. И. С. Ратьковский. Цит. соч. с. 111
  12. Ланцов С. А. Террор и террористы: Словарь.. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. — 187 с.[1]
  13. 13,0 13,1 13,2 13,3 13,4 В. Ж. Цветков «Репрессивное законодательство белых правительств», «Вопросы истории», № 4, 2007
  14. И. С. Ратьковский. Цит. соч. С. 120—121
  15. И. С. Ратьковский. Цит. соч. С. 100.
  16. И. С. Ратьковский. Цит. соч. С. 101.
  17. И. С. Ратьковский. Цит. соч. С. 103—104.
  18. И. С. Ратьковский. Цит. соч. С. 102.
  19. И. С. Ратьковский. Цит. соч. С. 103.
  20. А. Литвин. Красный и белый террор 1918—1922. — М.: Эксмо, 2004. С. 174
  21. 21,0 21,1 21,2 А. Литвин. Красный и белый террор 1918—1922. — М.: Эксмо, 2004. С. 175
  22. 22,0 22,1 22,2 И. С. Ратьковский. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. С. 105
  23. 23,0 23,1 А. Литвин. Красный и белый террор 1918—1922. — М.: Эксмо, 2004. С. 176
  24. С. В. Дроков, Л. И. Ермакова, С. В. Конина. Верховный правитель России: документы и материалы следственного дела адмирала А. В. Колчака — М., 2003 // Институт Российской истории РАН, Управление РиАФ ФСБ России
  25. Д.Ф.Раков,В застенках Колчака. Голос из Сибири. Париж, 1920, цит. по П.А.Голуб, Большая ложь о красном и белом терроре в эпоху Великого Октября и гражданской войны
  26. 26,0 26,1 П. А. Голуб Большая ложь о красном и белом терроре в эпоху Великого Октября и гражданской войны // Марксизм и современность : журнал. — 1999. — В. 1-2.
  27. А. Л. Литвин, Красный и белый террор в России. 1917—1922
  28. Деникин А.И. Очерки русской смуты. — Париж, 1921..
  29. Виллиам Г.Я., Побежденные.
  30. Г. Д. Виллиам. Побежденные (издание сверено по публикации в "Архив русской революции". Т. 7. - Берлин: Слово, 1922 С. 255-256
  31. Д.Ф.Раков, В застенках Колчака. Голос из Сибири. Париж, 1920, цит. по П.А.Голуб, Большая ложь о красном и белом терроре в эпоху Великого Октября и гражданской войны
  32. Архив русской революции, Берлин, т.XIII, с. 250. Цит. по П.А.Голуб, «Большая ложь о красном и белом терроре в эпоху Великого Октября и гражданской войны»
  33. Эрлихман В. В. «Потери народонаселения в XX веке». Справочник — М.: Издательский дом «Русская панорама», 2004. ISBN 5-93165-107-1
  34. Памятники и достопримечательности Волгограда
  35. Братская могила жертв белого террора
  36. Скульптура Выборга
  37. Памятник борцам революции, ставшим жертвами белого террора, нуждается в серьёзной реконструкции
  38. Кладбище Коммунаров

Ссылки