Рабиновичу1 о Танюхе. Мальчик и пися. 50+.

[эдя псковский]

Мальчик и пися. 50+

Истории.

Подростки тогда не выкладывали фотки в инете, они выкладывали истории. Устно. На берегу реки, у костра на пустыре, или в «камнях», огромных кусках железобетона от старого моста и немецких укреплений. Они образовывали полгектара лабиринта на берегу Великой. Истории были летние и рассказывались летними вечерами, когда уже не было сил купаться.

Славик был младшим в компании, поэтому его приключение с дальней родственницей  из Ленинграда оказалось более ярким и нестандартным, чем в свое время у Эрика с Нелей. Славику было десять, его совратительница была на три года старше. Девочка погорячилась. Это было объяснимо, мальчик был красивым, с кудрявой черненькой головой, чуть картавил и играл на скрипке… Будучи взрослым, и рассказывая историю своего далекого детства двухлетней давности, он отстраненно грустил о пережитом, и чему-то удивлялся внутри себя. Суть дела была чрезвычайно проста и впечатляюща. После долгих уговоров, объяснений и возни его все-таки вставили в девочку. Снизу. Но, после того как наездница попыталась  как следует натянуться на  пойманный пальчиками  писун, …писун туда написал. Славик получил сильный подзатыльник, но больше всего он жаловался на громкость визга. Оказалось в ухе могло звенеть!

Витек однажды рассказал, как на каникулах попытался овладеть ровесницей, восьмиклассницей. В деревне летом нравы детей и родителей менялись. Было тепло, светло и расслаблено. Возвращаться можно было далеко за полночь – под каждым кустом были близкие и дальние родственники. Координаты ночного костра подростков становились известными почти сразу. Костер был виден далеко. Вот стог сена или кусты рядом с костром, те тонули во мраке. И заинтересованные стороны при нарастании заинтересованности, и наличии согласия с непротивлением, время от времени туда забирались. Из кустов молокососов выгоняли комары. А вот со стогом и направлением ветра могло повезти.  Молодежь костер жгла в кустах возле речушки Полонки, которая примыкала к огородам деревушки. Когда то на ней были вырыты «ямы», купальни для больших деревенских семей. Чем больше была яма, тем уважаемей и многочисленней была семья. Каждая «яма» называлась по ее фамилии. Две самые большие были в поперечнике метров пятнадцать, двадцать. Кустарник возле одной был вытоптан изнутри, образуя заветрие. Вот на этом пятачке подростки и жгли костер. Витек и его подруга ничего сами не придумывали - просто смотрели на старших и делали так же.
Все разобрались по парам и время от времени скрывались в окружающей темноте, и они тоже скрылись. Что делать во тьме, им никто не показывал, но оба неоднократно консультировались сверстниками.
Устроившись с теплой стороны стога, они стали реализовывать свои проекты. Проекты оказались разные. Витек почти со слезами на глазах вещал о своих мытарствах. Как обхаживал, как оглаживал, как оттягивал трусики, как медленно и осторожно их стягивал…Как было ни фига не видно, и он что-то гладил на ощупь, пытаясь угадать путь…Он его нашел. Сзади. От кобчика медленно провел пальцем вниз, во влажное…И прикинув траекторию,  достал и повел по ягодицам к цели свое окончание тела дрожащее от напряжения. Он был уверен, что попал!!! Но, в последний момент попой чуть вильнули и все труды пропали!!! Он дважды повторил процедуру еще более нежно и убедительно, но результат был неизменен. Потом подругу позвали, и она убежала к костру…

Как то похвастались  Чуня, Юрик и Юрик. В каждой школе в старших классах была девочка, которая «давала». Подробности ее историй постоянно популяризовались педагогами как отрицательный пример поведения. Самый скользкий момент наступал тогда, когда комсомольцам предлагалось осудить недостойный проступок соученицы, и поступал резонный вопрос «за что?». Гуманизм, начинавший проникать в общество,  требовал веских причин и подробностей для выработки взвешенной позиции в отношении поступков своих товарищей. Ответное мычание и абсолютно красное лицо молоденькой учительницы-комсомолки подтверждало самые фантастичные слухи. В общем, все всё знали, даже если не хотели. Причем, при полной тайне вкладов. Вот такую Марину три мушкетера по случаю и прижали к стенке строящегося дома. В какой степени это было насилие, Бог его ведает. Мальчикам было все обещано, но, по одному в чьей-то недостроенной спальне на первом этаже. Сумрачный коридор и гостиная были предложены, но отвергнуты.  Каждый вошел и вышел из подъезда с видом победителя. Потом выпорхнула Марина и, сделав всем ручкой, полетела по своим делам.
Расписали друзья публике все в красках. Руками показали объем талии, бедер, бюста. Вспомнили про прыщик на шее. …Потом, помолчав Жеха спросил,
- … А, ты попал?
- … Пожалуй, нет.
- Я, вроде тоже не попал…
Второй Юрик долго мялся и неуверенно возразил,
- Ну, куда-то меня все-таки вставили…
Тема стала щекотливой. Настойчивость в вопросах и оценках могла кончиться разбитым носом. Разговор замяли и  перешли к анекдотам.

[эдя псковский]

По большому, куда и что засовывали себе девочки, осталось загадкой. Был тогда в Пскове такой неоднозначный обычай - хвастаться девственностью невесты, и победные отчеты, после первой брачной ночи, время от времени успокаивали общественность. Что, однако, приводило в замешательство широкие круги посвященных.

О писях.

Была одна история и у Эрика. Одна, потому, что Неля не считалась. НИКОГДА НЕ СЧИТАЛАСЬ! История с Ритой не годилась для рассказа, но в отличие от Нели ее можно было помнить. Она тоже была старше.
В мире жили Одноклассницы  и  Остальные. В классе были серьезные,  ответственные отношения, которые оценивались со всех сторон.  Девочки были в черных платьях,  белых передничках и красных галстуках.  И хотя демократия уже приподнимала срез платья ближе к трусикам, там ничего не было.  А вот  у  Остальных, в отличие от одноклассниц, была пися. Поэтому все истории Орлова делились на истории любви и истории о писях.
О писях. На них Эрик нагляделся в бане. Его в три года еще водили в женское отделение. Однажды он понял, что окружающие отличаются от него одной деталью и стал внимательно вглядываться в места отличия. Лучше всего подробности были видны на девочке за соседним столиком. Железобетонным.   Еще удивил запах бани, он был неправильным, позже такое воздействие оказывало пиво. Все это как то сразу навалилось на Эрика и что-то напружинилось  между ног. Он постарался прикрыть все мочалкой. Но, шила в мешке не утаишь. К маме подошла очень красивая женщина со стоящими сиськами, в аккуратной черной мочалке между ног и сказала, что мальчику пора ходить в мужское отделение.  Эрик стал ходить в баню с папой. В мужском отделении была автоматика – когда человек вставал под душ он автоматически включался. Это так восхитило Эрика, что он надолго забыл про женские промежности. И позже автоматика всегда заставляла его забывать про женские промежности. Хотя в самом начале он собирался стать просто космонавтом.
Погладить письку девочки было одним из первых ярких желаний Эрика, которое он помнил. Он никогда не ставил задачи понравится, тут сразу вопрос ставился просто - «даст- не даст», «покажет -не покажет». Групповые показы проходили в садике на тихом часе. Как возникло это общественное движение, он не знал и поучаствовал в качестве зрителя только в середине. Письку две девочки показали трижды в течение недели. Ажиотаж длился недели полторы, в течение которых мужское население перестало спать, а если хотелось,  договаривались с соседом по кровати толкнуть,  когда начнется. Впрочем, все происходило без предупреждения публики, по зову сердца на «раз-два» и сони ничего не увидели. Тут важно было бдеть. Главный труд брали на себя соседи девочек, бубня свои резоны и договариваясь об обмене. На обмен мальчики показали письки раз пять. Эрик  тоже хотел, но передумал. И, разумеется,  в группе были приличные девочки и мальчики,  сообщившие все воспитательнице.  Поэтому оргии быстро были пресечены. Впрочем, воспитательница Ольга Сергеевна тоже была девочкой лет восемнадцати. Худенькая блондинка носила  джинсы в обтяжку. Первая женщина в штанах в жизни Эрика. В 1967 году. Она тоже однажды показала свою рыжую писю Эрику.
 
Горшки для младших групп стояли рядом с взрослыми унитазами для выпускников. Эрик уже закончил попадание по маленькому, когда зашла Ольга. Она забыла ключ в загородку для воспитательниц и, не церемонясь, спустила джинсы. Все промелькнуло очень быстро, но, пуговицы на лямках шортиков мальчика сразу перестали застегиваться. Он очень старался не смотреть, и краем глаза видел только овал белой попы. Когда, девушка стала вставать, голова сама повернулась в ее сторону. Там, где не красятся, Ольга Сергеевна оказалась не блондинкой, а ярко рыжей. Она немножко раскорячилась и потрясла кудрявой промежностью, стряхивая последние капельки. Эрик видел это впервые, и его взгляд прилип к процессу незнакомого таинства. Наконец,  его взгляд заметили. И к нему повернулись, развернув крупным планом всю картину с маленькой щелочкой, дольками внизу и густой рыжей мочалкой сверху. Женщина сделала паузу, посмотрев в упор на загипнотизированного. Потом подала торс вперед, в Эрика, подтянула и застегнула джинсы. Их никто не видел, и она сочла возможным произвести впечатление. Прекрасный, рыжий образ  остался в памяти на всю жизнь. Еще запомнилась странная улыбка с чуть открытым ртом и то, что ему несколько секунд  глядели в глаза. Приключения с молоденькой девицей этим не ограничились.
Однажды Эрик пришел домой и спросил маму, что такое «залупа». Мама поинтересовалась,  где он слышал это слово, и Эрик оттарабанил пару четверостиший из «Конька-Горбунка», с раздеванием и купанием. Оказалось, есть разные версии великих произведений. И одну из них Ольга Сергеевна озвучила  на тихом часе пытаясь пресечь неправильные наклонности подопечных.

[эдя псковский]

Писи в развернутом виде Эрик увидел на прогулке. В момент наступления темных сил. Темные силы появились из кучи мусора и листьев, когда ее пошевелили палками. Это было несколько медведок. Необычный вид насекомых испугал детей. Все боялись их дотронуться даже палкой – а вдруг оно по ней побежит? Тогда их решили утопить. Мальчики расстегнули штанишки и враги стали тонуть в аммиачных струях. Когда боезапас стал кончаться,  им помогли девочки- близняшки из младшей группы. Они спустили трусики и выставив вперед таз и широко по мальчиковому расставив ноги обрушили ядовитый дождь на врага. Эрику не понравились розовые потроха, которые он увидел, он уже привык к стыдливым щелочкам и эта простота его устраивала. Все эти лепестки роз его несколько озадачили.

Приключение с Нелей в темном сарае не слишком обогатило зрительный образ места его постыдных вожделений. География промежности так и осталась загадкой. Она, как и раньше, оставалась местом темным и таинственным, где без помощи старших было легко заблудиться. Вообще вся эта история так сильно давила на его традиционные представления о девочках, что Эрик решил считать ее сном. Помогла ему в этом более облегченная версия его неприличного приключения.



Рита.

Все его истории с девочками начинались одинаково – во дворе кончались мальчики. Испарялись. В лагеря, к бабушкам, к морю. В десять часов утра двор был пустым и прозрачным, городская пыль еще не успела подняться, лениво нежась в прохладе утра. Однажды летом из антикварного, 17 века, дома Бабининых  выпорхнула бабушкина внучка лет четырнадцати. Из Ленинграда. Москвичи и ленинградцы всегда были дворовым событием, о котором оповещались все. Новая нимфа была похожа на Дубравку из фильма, только более тоненькая, и без сисек.
Эрик не любил девочек с сиськами. Грудастые старшеклассницы напоминали ему учителей, и его это напрягало. Впрочем, своей миниатюрной англичанке без сисек, он однажды хотел признаться в любви. По английски, в качестве упражнения. Но, им сменили учителя, пятерка по инязу стала трояком. Он утратил уверенность в своем произношении и решил, что недостоин.

Первый раз он увидел новенькую с Нелей. Девицы хихикали на лавочке. Мимо Нели он всегда проходил быстро. С некоторых пор он решил, что Неля просто - глупая девочка, хотя и взрослая. Его изредка пугал, ее взгляд при случайных встречах. Лицо девушки «без проблем» на мгновение становилось осмысленным. Ему даже казалось, что она помнит то, что ему приснилось, потому, что это не могло быть не сном. Наваждение забывалось только на следующий день.
Не оглядываясь, подросток прошмыгнул мимо девиц, по нему тоже скользнули взглядом как по пустому месту. Ленинградка сразу показалась ему выпендрежной дурой, и он не стал ее разглядывать. Она была старше и неинтересной.

В начале июля двор опустел, и при случайных встречах смотреть больше было не на кого. Поневоле Эрик заметил, что в его присутствие девочки оживляются и начинают хихикать. Один раз в его сторону кивнули, а в другой, даже, показали пальцем. И вот настал момент когда, в одно рабочее утро он остался во дворе один на один с незнакомкой. Неля уехала. Местных хулиганов родители сразу высылали на три летних  месяца от греха подальше. Невидимый народ еле слышно гомонил в дальних  закоулках  и был не в счет.
Рита вынырнула неожиданно, материализовавшись из резкой летней тени дома.
- Привет. Нет никого, - вокруг действительно было пусто. Серо-голубые глаза вызывающе смотрели в упор.
При всем одиночестве это был не вариант. Травить с ней анекдоты про «Пушкина» и «насрать» не хотелось. Прыгать на сваях в «пятнашки» или гонять футбол, девочки тоже не могли. «Классики» вызывали сомнение, да и не любил их Орлов. Дворовой мир был суров, в игру принимали как сейчас на работу. Хотелось откосить от ненужного знакомства, но сразу это было невежливо. Как всегда Эрик стал все усложнять и даже не попытался убежать по делам.
- Да, скучно,- признал он очевидное.
- А, ты с девочками играешь?- взяла за рога незнакомка.
Эрик ответил «играю». В ответе не было ничего особенного. Но, пауза была сделана такая, что на него удивленно и с интересом посмотрели.
- Меня Ритой зовут, - голос старшего товарища стал ровным и негромким. И Эрик повелся. Он решил рассмотреть нового товарища. Вот, что он ожидал увидеть!? Перед ним стояла не одноклассница и, следовательно, у нее была пися!!! Он постарался не додумывать мысль до конца. В конце концов, девочка ни в чем не виновата, тем более старая. Последнее обстоятельство его успокоило, и осмотр был продолжен.

[эдя псковский]

Рита была замечательная. В ней не было ничего бабского, но при этом уже все было намечено. Легкий набросок женщины без рельефа  с идеальными пропорциями. За июнь ее кожа натянулась и стала золотистой, а тело литым. На правильное лицо было приятно смотреть, хотя никакого волнения оно не вызывало. Эрик смотрел и не волновался.
Делать было совсем нечего, и они расселись на дворовых сварных качелях. Их металл уже стал нагреваться под солнышком. Все-таки восьмиклассница – высшее существо, и пионер решил поинтересоваться – как там, в будущем, в прекрасном далеко. Что проходят по физике, математике. Реакция оказалась непонятной и тема заглохла.
- Пойдем купаться!- придумала выход из затянувшегося молчания дворовая дама.
Возникла пауза. С Фомкиной или Алексеевой, например, можно было ходить купаться как с одноклассницами, членами одной пионерской организации, товарищами. Хотя и было нежелательным. Остальные случаи вызывали нездоровый интерес дворовой общественности. Но, во первых, можно было соврать, что тебе поручили развлекать приехавших знакомых или родственников, всех связей во дворе никто не знал. Во вторых все разъехались, а мелочь была не в счет. И еще было свежее рабочее утро, когда людей просто не существует, особенно на речке.
- …Холодно.
- А мы часик позагораем, станет теплее.
- Погнали.
Плавки летом аборигенами носились всегда. «Миниюбка» была ругательным словом, хотя и была. Но, девочки летом как то быстро вырастали за пределы разрешенных юбочек из раннего. От официальной формы в складочках этот вариант отличался еще тем, что обладал абсолютной обтяжкой. На качелях было заметно, что Рита тоже в плавках. Все сходилось. Эрик в режиме проводника, позиция впереди, вывел подружку на берег, и они растянулись на песочном пляже. Рядом на реке раскинулась гирлянда шестивесельных ялов ДОСААФ.
Глядя на лодки, Рита сказала,
- А, я под парусом плавала, - это было уже интересно.
В детстве люди умеют по особенному удивляться и восхищаться. Пацан, показавший всем большого жука, мог стать героем месяца. Его даже бить переставали.
Питерская морячка рассказала о фоке, кливере, фок-шкоте. Заклинания оказали свое магическое действие на неокрепшую психику пациента, погрузив его в полутранс и непрерывный восторг. Хотелось вилять хвостом, тяфкать и повизгивать. Только могучая воля, не однажды битого озорника, позволила изобразить на лице умеренную заинтересованность. Однако, лед тронулся, и разговором необратимо овладела морская волчица. Постепенно фок и кливер были  свернуты. Ветер натянул паруса девичьих тем и погнал разговор в опасную неизвестность.
Капитанша, оглядела подопечного как физрук Лев Владимирович, выдержала паузу и заявила,
- У такого мальчика обязательно должна быть девочка.
Эрика всегда бесила эта девичья фигня. Какой такой!? Какая девочка!? В любой момент во дворе могли расквасить нос ровесники, или дать поджопник старшие…
- Нет у меня никого, - зло отрезал член дворового социума.
- А у меня в Ленинграде Вася и Иннокентий, - задумалась ссыльная.
- Я котов не люблю, они неправильные, - собак Эрик тоже не любил, но уважал.
- Это не коты, это мальчики! – возмутилась Рита оскорбительной непонятливостью и по школьному  добавила,
- Будущие мужчины!
- Как ты, - она еще раз мельком взглянула на будущего мужчину. Перевернулась на живот, лениво закрыла глаза и вынесла решение,
- Если у тебя девочки нет, так и быть, буду первой. До сентября.
Наваждение спало. Пита и компания приезжали в конце августа. В принципе все получалось, до боев и подзатыльников было далеко. Но, все эти прикидки на раз обломали непонятный кайф. Мозг стал анализировать и комплексовать.
- Тебе большие мальчики подойдут.
- Я смотрела, нет у вас ничего подходящего. И потом, ты примерно такой же, как Иннокентий.
Закономерность была знакома, рост восьмиклассника Иннокентия, как правило, совпадал с ростом шестиклассника Эрика. Ожидание, что избранник №2 играет на скрипке, не оправдалось, он играл в шахматы. Ценительница мальчиковой красоты с удовольствием расписала его анкетные достоинства. Но, как мама в пример не поставила…

[эдя псковский]

- Жалко, что Вася грубый и все время ссорится. Я бы уже давно выбрала, - вздохнула владычица грез.
Это было сложно, но в советских фильмах девочки часто дружили с двумя мальчиками.
- А ты будешь меня слушаться?
Было понятно, что если ее слушаться, неприятностей не оберешься. И вообще, это была дикость, которую всерьез не предлагали даже родители.
- М-м-н-у…, - стало понятно, что слово «нет» не прозвучало. Эрик осознал свой звук и набычился.
- Я пошутила.
Солнце действовало умиротворяюще. Они выкупались.
- Я им сказала, что у меня есть парень, что бы слишком не приставали, - продолжила девица тему своего гарема.
- Так у тебя еще есть?
- Нет, конечно. …Придумала! Приеду, скажу, что его зовут Эрик! – Рита заржала от возникшей идеи. Мимика стала  некрасивой, и она быстро замолчала, снова став очаровашкой.
- Но, меня же нет! – возмутился отсутствующий.
- Ты не бойся, я скажу, что ты в армии, - она закрыла ладошками лицо,  давясь от смеха.
Эрик понял, что его дразнят и надулся. Стало скучно. Первое свидание закончилось, и они пошли обедать. Телевизор уже набирал силу и отнял вечер. О новой знакомой вспомнилось только утром. В десять часов Эрик уже шлялся по двору в квадрате обитания своей «девочки до сентября».

Разумеется, он был свободным человеком и не искал никаких встреч с дамами среднего школьного возраста. Они оба были свободными людьми и могли встретиться лишь случайно, если полчасика потолкались бы во дворе. Но, Рита уже распределила роли. Поэтому вышла из дома и сразу направилась к своему пажу в кустах. Летом Эрик считал себя разведчиком. Возникла легкая заминка. Все-таки есть разница между восхищенным взглядом пажа, и разоблаченного диверсанта. Но, улыбка юной королевы, оказала свое магическое действие, и настроение стало вполне придворным. Этот порядок встреч сложился на все лето. Первые дни знакомства были посвящены изучению географии квартала и окрестностей.

Проблема возникла с русским языком, потому, что «пойдем в кино» и «своди меня в кино» были совершенно различными понятиями. На границе зоны обитания был кинотеатр «Космос». Ткнув в него пальцем, абориген хотел перейти к другим достопримечательностям, но было сказано «пойдем в кино». Предложение имело вполне стандартную и понятную формулировку. Дома валялась какая-то мелочь. По пацански набив карманы медяками, Эрик решил, что готов встретить киноискусство лицом к лицу. Но, он ошибся. Было заявлено, что «так» с ним в кино никто не пойдет. Злиться не было смысла. Эрик обедал с матерью в диетической столовой и к ее приходу заранее занимал очередь. Кино кончалось перед обедом, поэтому ботинки и школьные брюки с чистой рубашкой все равно пришлось бы одеть. Во всем этом поневоле приходилось идти по асфальту рядом с Ритой и чувствовать себя идиотом. При том, что через забор путь был гораздо короче. В кинотеатре она на него несколько раз зашипела. Хотя, он только один раз шмыгнул носом, и ни разу никуда не сплюнул! И даже озадачила возмущенным вопросом,
- Я тебе что!? Старшая сестра, что ли!!? Так девочек в кино не водят!!!
Впрочем, Бельмондо исправил настроение. И даже вдохновил на подвиг. Собак боялись все. Особенно вольных овчарок в ошейниках. Поэтому вдруг взлаявшей и изобразившей нападение болонке юный велосипедист отомстил за все. От редкого по удачности удара чищенным ботинком псинку развернуло носом в ноги хозяйке. В другой ситуации он просто отскочил бы, но за ним была Рита. Было бы уже совсем несолидно. Несколько раз гукнув, собачница стала выводить руладу о хулиганах, школе и милиции.
- На поводке собак водить надо, карга старая! – неожиданно зарычала сзади юная жительница культурной столицы. Она не успела взвизгнуть и выдохнула с этим рыком всю накопившуюся энергию. Старушка заткнулась, не успев закрыть рот.
Обернувшись, Орлов вдруг понял, что его простили за все что было, и чуть-чуть за то, что будет. И даже зауважал свою напарницу. Все-таки старушка была опасней болонки. Некоторое время они смотрели друг на друга и уважали. Занять очередь в столовую Эрик тоже успел. День сложился.

[эдя псковский]

Корректные летние радости быстро приедаются. Последний раз Рита увлекательно напугалась, разглядывая морду бабочки в увеличительное стекло. Выручали речка и пляжик. Однажды, когда  опять стало скучно, разговор вернулся к Иннокентию и Васе. Расклад был типовой. Мальчики в классе были или хулиганами или «ботаниками». Выбрать было трудно, поэтому начинающая Клеопатра отобрала по экземпляру каждого вида.
- Я вот с Иннокентием могу делать все, что хочу. С Васей так нельзя, он не поймет. Но, он хороший,  другие совсем дикие, - логично журчала спутница летней жизни.
Эрику было все равно, что слушать. Отдав последнее тепло речке, он млел от горячего песка снизу и солнца сверху.
- Надоело рассказывать о себе. Мне сказали, что у тебя девочка была. И очень-очень по настоящему.
- Это неправда, не считается все…- пионер врал,  для него все считалось. Но, для всех это была фигня и глупость, поэтому он, честно глядя в глаза, спокойно повторил,
- Не считается…
Рита чему-то обрадовалась и, оставив неприятную тему, продолжила рассказывать о своем девичьем могуществе. Вопрос созрел неожиданно,
- А, что ты делаешь с Иннокентием?
Ему конечно, можно было дать поджопник или поставить «пиявку», но в голове что-то не сходилось.
- Ну-у-у… Девочкам много чего нравится делать, - мечтательное выражение лица Риты версии поджопника не соответствовало.
- Ты ведь целовался с девочкой? – это было утверждение.
В этом направлении пионер думать не мог. Но, вспомнив, как на него показывала Неля, мужественно ответил,
- Да.
- А еще можно не только целоваться. Ты  Гулливера читал?
Эрик в разное время читал много Гулливеров. В читальном зале ему попалась книга с его приключениями в стране великанов. То, что с героем делали великанши, оказалось очень любопытным. Однако, когда он пришел дочитать книгу, ему дали истории с лилипутами и сказали, что других книг не бывает. Он несколько раз повторял попытку и даже получил книгу с приключениями в стране великанов, но ничего из того, что показалось интересным, там не оказалось. Раскрыв рот, он понял, что не может объяснить библиотекарше, чего там нет. И он закрыл рот. На мгновенье ему показалось, что Рита читала именно его Гулливера. Того, которого не было.
- Читал, - Орлов никогда не краснел, только уши иногда.
- Правда, интересно? – невская русалка небрежно провела пальцем по его спине.
- Ты, целовалась с Иннокентием? – коварное чувство ревности начинало проникать в мир будущего мужчины.
- Да. Но, я уверена, что ты делаешь это лучше. Победители болонок всегда это делают лучше…- мечтательно вздохнула искательница приключений. Эрик кстати обиделся, наступало время обеда. Разошлись молча, но его вредина все время чему то улыбалась.


Подход первый.

Пришел новый день и новое солнце. Кусочек развалин стены Немецкого двора и глухая сторона дома были  выгорожены рядом кустов.  Внутри был  дворик со столом и скамейками. Там парочка составляла план действий. Вернее, каждый думал, что другой его составляет, и грелся на солнышке, провисая от скамейки к столу. Рита оглядела себя. Потеребила легкую блузку. Зевнула. Потянулась. Выгнулась на все четыре стороны. Погладила  ногу, почесала. Поправила волосы. Снова зевнула, глубоко вздохнув и выставив грудь вперед. Проделала этот цикл еще раз. Потом грустно, грустно вздохнула. Людям всегда трудно формулировать свои порочные желания.
- Мальчики хвастают своей силой, а девочки тем, как одеваются. …Девочек сейчас нет. Скучно.
- Мы деремся, а не хвастаем, - набычился Эрик. Хвастунов во дворе не любили и били в первую очередь. Сравнение было неуместным.
- Ну,  вы же не только деретесь, вы в футбол играете, в банки палками кидаете, - продолжала завидовать отдыхающая.
- Это не в банки, мы в «попа» играем…
- А  мне не нравится в «попа»! Мне нравится красиво одеваться и что бы на меня смотрели!
- … Ну, хорошо, я посмотрю, показывай, - Эрик был великодушен.
Предложение застало врасплох, Рита замялась. Таки девочки показами не занимались, а оценивали друг друга из-за угла и после. Впрочем, демонстрацию  халатика из «Бриллиантовой руки» видели оба. И посмотрев друг на друга, подростки сразу поняли, что будет именно это. Но, ничего необычного не произошло. Действо как то скомкалось, и модель просто легла на стол загорать, подставляя себя то солнышку, то Эрику. Изучение границ оволосения было увлекательным занятием. Рассматривая границу трусиков и тела, юный художник моделировал скрытые от прямого наблюдения формы. После приключения с Нелей по утрам его стало мучать потребительское отношение к женщинам, оставляя мокрые следы на простыне.

[эдя псковский]

Самое ценное в сарае – полумрак. В полумраке люди становятся значительными и кажутся больше. А кровать еще больше. Сидеть было негде, поэтому сразу сели на кровать.
- Ты красивая и … большая. - старательно вспомнил претензию пионер и почти отличник.
Наставница долго собиралась с мыслями и, наконец, спросила, что то вспомнив,
- Ну, и что делал Гулливер с великаншами?
Странная тема опять всплыла. То, что знал о Гулливере Эрик, было просто ужасно, и он уклончиво сказал правду,
- Не знаю. Его сначала куда-нибудь засовывали или клали.
- Такой смелый, а совсем как Иннокентий! – укорила просветительница и литературовед.
- Я только в шестом классе, а он у тебя в восьмом!!! …И в девятый пойдет.
Было совершенно невозможным верить своим неприличным предположениям, потому, что Неля могла быть только нелепой случайностью, а англичанка из снов лежала исключительно на его совести. При всем этом Рита казалась в меру святой, хотя уже и успела побывать в некоторых его фантазиях. Англичанка таки начала сдавать позиции и некоторые позы. И вообще, девочка хорошо училась, много читала и знала. Была первой комсомолкой в классе. Маме такие нравились. …Пока все было как в книжках и ничего не предвещало.
Но, в книгах - одно, а в трусах - другое. Другое буквально тянулось к строительнице коммунизма.
- Куда бы тебя засунуть..., - задумалась поклонница Гулливера.
- Начнем с простого. Покажи мне, как ты целовался с девочкой! Вот! – Рита выпрямила спину и сложила руки на коленях. Девочки часто так сидели в школе, когда перед ними не было парты. Строго говоря, пациент никогда не целовался. Целовали его. Но, в жизни главное было – не ссать. Орлов встал с кровати, сделал вдох-выдох, подошел…и уперся в колени.  Статуя из девочки смотрела строго перед собой и не шевелилась. Пожав плечами, покоритель заборов и гаражей произвел поцелуй с фланга, в щеку. Для этого он подобрался сбоку на коленях по кровати и уперся одной рукой в стенку, а другой в свою коленку. Таким образом, поцелуй был произведен в одно касание и без опоры на теплое тело объекта. Запахло формализмом. Ученическая прилежность, охватившая подростка, даже слегка успокоила волнение в плавках.
- В нашей школе это делают не так, - в отношениях назрел мастер-класс.
Комсомолка решительно забралась на кровать, и навалившись грудью на пионера, нанесла серию поцелуев. В губы, щеки, и главное - в закрывшиеся глаза. Между лицами образовался странный теплый ласкающий слой бытия. Принцип «делай как я» был во дворе основополагающим. Эрик повторил, то чему его научили и вдруг ощутил самостоятельность и вкус к тому, что происходит. Это было просто.
Его торс постепенно вжимали голым девичьим пупком в стенку. Через тонкую влажную ткань  чувствовалось каждое движение горячей поверхности девичьего тела. Сквозь рубашку по нему терлись горячими кончиками грудей, оглаживали руками, вызывая от непривычности мурашки. Все это слилось в одно большое нежное сладкое прикосновение. Немножко напрягало только одно. Орлов был чуть снизу, и вся эта радость начинала на него наваливаться и виснуть. Его, наконец, просто, лапали, и с повизгиванием щипали во всех местах.  Он часто видел, как это делали пацаны, но он не был девочкой и такие нежности вызывали у него чувство протеста. Впрочем, оно быстро подавлялось прелестями остальной близости.
Устав, Рита уселась промежностью плавок на его вытянутую ногу, сунув в пах коленку. Замерла и повела рукой вдоль тела к наполненному членом карману, который уже был чуть прижат ее бедром. Озадаченный мальчик вопросительно смотрел в полуприкрытые глаза своей наездницы. Одни его книги кончались поцелуем, другие, более специальные, начинались с момента заключения брака. Приключения Гулливера были слишком фантастичны. Личный опыт вообще никуда не укладывался… Когда пальцы Риты стали гладить туго натянутый карман тонких летних штанишек, он понял, что из под ресниц на него внимательно смотрят. Он не знал, что делать и просто тянул приятное время. В конце концов, он не никого не брался учить, как это делается у них в школе…
- Ого. …Хороший мальчик, - вынесла заключение представитель ленинградской школы общения. Оказалось, что обнаружение энергии, зажатой плавками, девочек не отвращает. Стеснение ушло. Не то, что бы это была Кама-Сутра. Просто они вяло кувыркались на кровати и через одежду гладили друг другу самые нежные места. Иногда целовались. Иногда промахивались. И очень много хихикали. Время от времени производился очередной захват члена и наступал момент короткой неги. Рита попыталась научить то же самое делать со своими маленькими сиськами, которым это должно было быть полезно.  Получилось не очень, и она пожаловалась, что у Иннокентия это тоже получается грубо.

(Продолжение следует)

[эдя псковский]

Массаж спины впечатления на энергичного реактивного подростка не произвел. Но, долг платежом красен, и он стал его делать Рите, уловив постановку задачи. Механическое подражание неожиданно сменилось  увлеченностью. Возник ритм. Блузка тут же была задрана тренершей до шеи, и он прикоснулся к ее коже. Эрик иногда гладил котят, но это было другое. Под подушечками пальцев возникло покалывающее тепло.  Под остановленными ладонями вдруг стало горячо и потно. Он отстранил их и снова продолжил массаж кончиками пальцев... Возникшее ощущение единства рук и тела было ненаучной глупостью. На уроках биологии и физики о таком не рассказывали. Но, было интересно…

После массажа девочка как то притихла, сказала,
- Наверное, пора.  До завтра…
Стало немножко непонятно. Но, утвердительное «до завтра» успокоило.  Орлов выпорхнул из сарая.
В принципе ничего такого в этот день не произошло. В  дворовом фольклоре поцелуи практически не фигурировали.

Подход второй.

Следующее утро было холодноватым. Робинзоны двора снова вместе хихикали над летом, прохожими, бабочками, осторожно перемывали кости знакомым, боясь сболтнуть лишнее о себе. Настораживал взгляд Риты. Он перестал быть легким, сверху вниз, когда солнце освещает лицо и все понятно. Теперь она часто смотрела чуть исподлобья. Тень, падающая на глаза, делала зрачки большими и бездонными, а черты лица почти неуловимыми. Это было сложно.

На сложные отношения он нагляделся в лагере. Нормальные девочки и мальчики там просто начинали сходить с ума. Таких, конечно было немного, но, на общем фоне пионеров и комсомольцев это выглядело очень ярко. С танцев в домики все время приходили зареванные парни и девушки. Девичьи слезы всегда были далеки от Эрика. А вот рыдающие парни, не получившие в нос, были в диковинку. От того, что девушка отказалась от танца, или танцевала с другим, или что-то сказала на своем птичьем языке, больно быть не могло! В его отряде разница в возрасте достигала двух лет. Поэтому он сильно удивился, когда более взрослый товарищ, почти дядя далеко за тринадцать лет, пришел и устроил истерику с соплями, слезами, и стенаниями.
Не одобряли такое все. Но, наиболее определенно высказал свое отношение только Эрик. Слишком долго длилось страдание,  и публика начинала уставать. Было 8 часов вечера, холодное лето, дождь, печи прогорели, и пора было ложиться спать. Он напомнил страдальцу, что слова девочки это только слова девочки. Без сочувствия.  Неадекват подпрыгнул и, взвизгнув, бросился на обретенного врага. Благо сам был на полголовы выше. Оценив шансы, Эрик не стал сопротивляться, решив, что дело ограничится парой легких затрещин. Вначале так и получилось. Вот только затем, нарезав несколько кругов по комнатам, нервный мальчик снова решил спустить пар. Он вернулся, и прыгая вокруг, раза три пытался нанести удар, один из них достиг цели. Кулак ощутимо потряс голову. Это было не по понятиям. Во дворе все получали сразу. Стало страшновато. Возникла пауза. Жертва неразделенной любви чуть успокоилась и предавалась самосозерцанию своего внутреннего состояния, фокусируя взгляд, то на пространстве, то на Эрике. Решив, что будет продолжение, Орлов успокоился и выбрал у печки полено по руке. Не большое и не маленькое, удобное. Отошел к кровати, положил рядом полено, поправил подушку перед сном и сказал, что тот, кто будет ему мешать спать, получит поленом по голове.
В школе все время кто-то жил «по беспределу» и носил в портфеле кирпич. Вернее, четвертинку кирпича, или молоток, или бутылку. Но, говорили «носит кирпич». Обычно это происходило тогда, когда врагов было очень много, или с живодером была большая разница в возрасте. Раз в год кто-то получал твердым тупым предметом по твердой тупой голове, отчего у окружающих на некоторое время наступало просветление и острота мысли. Поэтому часто помогал сам факт наличия керамики в портфеле. Еще реже происшедшее становилось достоянием педсовета. Мужиков на нем не было - им все было понятно. Но, тупые бабы, всю жизнь просидевшие под юбками у тупых баб, поднимали вой и рассказывали сказки о мире, дружбе и жвачке. Когда выяснялись все подробности, они затыкались, не зная, что делать, и все возвращалось на круги своя.
Эрик посчитал, что расставил все точки над «и». Но, ранимая душа кучерявого обиженника не смогла вынести явного презрения к его легкой победе. Он прыгнул на уже лежавшего недоброжелателя и стал топтаться по небольшому телу, пинаясь и подскакивая. Это не было дракой, это было боем. В бою все просто. Маленький боец крутанулся на пузе и сделал кувырок с кровати, схватив приготовленное полено. Противник, подвернув ногу, упал головой в подушку. Когда же каратель, раздраженный сопротивлением нехотя приподнял  голову, он получил сильный удар поленом по голове. Все было сделано быстро, четко, в полную силу, как в фильме про партизан. Эффект был вполне киношный. Враг вырубился на несколько секунд. Отличием было то, что пленных пионеры не брали.

[эдя псковский]

Очнувшись, чувак увидел Орлова с колотушкой в руках, который вполне комфортно приготовился оборонять узость перегороженную кроватями. Это исключало обычный обмен ударами и делало повторение контакта с поленом весьма вероятным. Что показалось кучерявому страдальцу неизвестно. Выпучив глаза, он взвыл и бросился прочь из комнаты. Его визгливое «и-и-и-и-и-и!!!!» затухало в дождливой глубине лагеря секунд десять.
Полено Эрик положил не на пол, а возле подушки, как разведчик пистолет. Соседи старались не шуметь, и он быстро заснул. Перед визитом к Морфею, он услышал, как хлопнула дверь, кто-то долго сопел, всхлипывал, шаркали ногами. Стало понятно, что отловили и привели его оппонента. Затем этого великовозрастного сопляка долго успокаивали шепотом, и кое-как уложили в соседней комнате. Вроде все закончилось…
Утром после завтрака в беседке был суд. На собрании отряда стали обсуждать события на танцах. Кучерявого на танцах реально опустила какая-то девица. Слово было неприличное, и ее осудили. Ранимый мальчик после этого впал в неадекват уже на танцах. Его тоже осудили. Эрику было насрать, и он скучал.
Вдруг его попросили выйти в центр беседки. Оказалось, он избил и чуть не покалечил товарища, когда тому требовалось дружеское участие. Процедура была известна, обвиняемый изложил свою версию событий. После фразы,
- Он стал на мне прыгать. Я взял полено и ударил его по голове… - все стали смеяться. Кучерявый, всхлипнул и выпрыгнул из беседки.
А, Эрик… тоже заплакал. Никто  не понимал, что значит взять в руки оружие и не грозить им, а ударить, заранее не зная убьешь или не убьешь. Он ненавидел их всех, потому, что они могли поступить так же. Было страшно и обидно, когда только ты один знаешь, что правильно. Вообще, народ во всех этих лагерях и санаториях был не тот, гниловатый.  Правильно все было только в его дворе и его школе. Там даже врали так, что все знали, что это вранье, и как бы верили, только виновным это не помогало. А, может быть, у него был Особый Двор,  потому, что потом очень много дворовой шпаны ушло в милицию или ГБ.
Он тоже убежал с собрания. Больше с ним на эту тему никто не разговаривал. Девица, вызвавшая эту цепную реакцию событий, запомнилась ему своим полным удовлетворением.

В общем, эти девичьи сложности и заглядывания в глаза его раздражали. В глаза надо было смотреть, что бы предугадать движение, и точно попасть в нос или верхнюю губу. Однако, осознать элемент новизны в отношениях не пришлось, закапал дождик, а в сарае было тепло и сухо. На кровати Эрик понял, что сразу гладить писю неприлично, а плавный переход к действиям от международной обстановки в голове не вытанцовывался. В конце концов, вчерашнее могло быть просто капризом, воспоминанием об Иннокентии, и он робел.
Светская львица тоже чувствовала неловкость, но на кровати это быстро проходит. Особенно, если кровать своя. Расстановка точек над «i» - одно из любимых занятий просветителей всех толков. Главное не увлекаться, и не поставить их больше, что бы опять не дорисовывать недостающее. Пусть временно, но у Риты было трое, не считая более мелких симпатий. Главное было не заблудиться и все пронумеровать. Дождь остудил голову, а намокшая скамейка снизу. Все условия для интеллектуального подвига были созданы, и Рита решила публично расставить приоритеты. Неожиданно она начала не с того, с чего планировала,
- Неля, конечно - девочка хорошая.  Но, она - шлюха. Так делать нельзя. И вообще, тебе надо все забыть, у вас ничего не было.
Его опять брали за рога. Но, он был согласен с услышанным  и готов принять реальность от своего нового лидера, как и любой взрослый. Один раз можно стереть помарку, дырка в тетради получалась только со второго раза.

Пожалуй, это был монолог длиной в дождь. Шум падающих капель, и посторонние звуки, «незнаю»», «ну», «мммм», «арассказывали», «авася», «аиннокентий» не могли прервать стройность и последовательность изложения мироустройства красивой девочки. Девочки из города Ленина, великого философа и диалектика.
Советской девочке полагалось иметь советского принца. Как и любой другой он имел принципиальный недостаток – его не было. Более того, он в восьмом классе не полагался. Вместо него предлагалось собирать металлолом и макулатуру. Тем не менее, пучок поклонников никому не возбранялся. Паутина тайных влюбленностей и страданий покрывала любой класс. Менее тайными были страдания, и с ними работал педагогический коллектив, в борьбе за повышение успеваемости. Хорошая успеваемость успокаивала нервы и педагогов и учеников. И даже усыпляла бдительность общественности.

[эдя псковский]

Рита была хорошисткой и стремилась в отличницы. Ее стремления разделяли родители. По математике ее подтягивал Вася, а английским занимался Кеша. Из параллельных классов. Параллельность была основой девичьего мира. Ничто не должно было пересекаться. Кеша не пересекался с Васей, родители с учителями. При случайных встречах все они должны были плавно и без вопросов проходить друг сквозь друга, не отскакивая и без столкновений. Это был чудесный хрустальный мир девичьих грез, умолчаний и недомолвок, который можно было пощупать. Тайно и буквально. Последнее было необходимо для реалистичности и полноты ощущений. И это был мир честной девушки, ибо врать почти не приходилось. Полувоздушной замок обладал одним недостатком, им нельзя было гордиться всем сразу. Только частями. И не всеми. И в своем кругу. Эрик был вне круга и с ним можно было трепаться обо всем.
Большие мальчики существовали для гордости, а маленькие для экспериментов. Вася был большим. С ним можно было танцевать, он мог провожать и носить портфель, водить в кино, мог что-то объяснять по математике. И даже мог встречаться дома с родителями, если был в школьной форме и с портфелем. Но, брать за грудь он не умел. Первая и последняя попытка удержания сисек Риту напугала. В рамках программы обучения, как не надо браться за бюст, были заявлены следующие подробности.
В школьном гардеробе самообслуживания иногда бывает много одежды и мало людей. Вечер был темный и неромантичный. Ее бюст оказался прижат к Васе вешалкой с шубами, и он удивленно взял его руками. Быстро, молча, без всякого повода. Сделав вдох-выдох, облапанная скучающе спросила,
- Ну, и что дальше?
- Ничего. Извини. Я больше так не буду, - в тихом омуте, оказывается, могли быть черти. С тех пор в дружбе была обозначена определенная дистанция.
Впрочем,  Орлов ничего не понял из услышанного.  Потому, что бюст мог быть только у Ленина, а у одноклассниц был только фартук… Разговор перешел на Кешу.
Кеша был сыном знакомых родителей и мог забегать в гости, чуть ли не в трусах. Он был чуть ниже своих сверстниц. А, благодаря Васе, вообще, находился вне подозрений на принадлежность к мужскому роду. С другой стороны этот дублер будущего принца был в несколько раз крупнее любимого плюшевого медведя и обладал рядом интересных подробностей. На нем проверялись самые интересные и приятные аспекты взаимоотношений с мужчинами. Рита пыталась описать их,  всегда начиная фразой «Кеша должен». После чего ее красноречие таяло, и фраза заканчивалась словом «ну, это неважно». Все, что усвоил Орлов, главная добродетель Иннокентия заключалась в послушании.
Потом  она просто учила его, что он должен делать с девочками в будущем.  Ее наставления Эрик воспринимал как правила игры в футбол. По этим правилам девочку надо было гладить везде и давать везде гладить себя. И еще целовать, куда укажут. Это было непривычно и трудно для понимания свободного человека.
- Если ты хочешь со мной дружить по настоящему ты должен быть таким же, - подвела итог беседы обладательница двух мужчин. Во дворе люди часто становились попами, королями, казаками, разбойниками и даже немцами. Иногда «капустными опердышами». Кто-то был Васей, будучи Сашей Васильевым, кто-то - Чуком, кто-то - Геком. Сейчас надо было быть Кешей. Было интересно, зачем на этом свете существуют Кеши.

- Я – самая красивая девочка в мире, вот только не надо сравнивать, потому, что здесь кроме меня никого нет, - логика была железной. Эрик огляделся вокруг, подумал и тоже сделал умозаключение.
- Тогда я тоже - самый красивый. К тому же умный и смелый, потому, что здесь других мальчиков нет, - он думал, что ехидничает. Неуместное ерничанье было пресечено просто и доходчиво,
-  Конечно. Вася и Кеша в Ленинграде…Я может быть, их даже поменяю. А ты здесь,  и я тебя выбрала. Ты самый лучший.
Эрик знал, что он самый лучший, но кроме мамы этого никто знать не мог. Даже отец. Поэтому он посмотрел на Риту с подозрением.
- Я так решила, - это был довод. Приятный довод. Все встало на свои места и сомнения ушли на второй план. Эрик никогда их не выбрасывал и складывал на второй план. Там они не мешали быть решительным и настойчивым.

[эдя псковский]

- Ты прошлый раз был очень милым, - ладошки искусительницы легли ему на плечи, и девичье горячее тело снова вдавило в стенку. Сразу стало понятно, на чем остановились в прошлый раз, и шаловливые ручонки без прелюдий стали шарить под рубашкой оцепеневшего подростка. На слова было потрачено слишком много времени. Мальчик немного отстал.  Когда его уже всего огладили, сорвав пуговицу и скомкав рубашку на груди, он успел только  прикоснуться к талии.
- Как все это мешает! – возмутилась сарайная фея. Она  скинула блузку и требовательно дернула за рубашку Эрика, который послушно обнажил торс. Рита задумчиво провела пальцами по его соскам и вздохнула, посмотрев на лифчик,
- Это несправедливо.
Лифчик она повесила на гвоздик. Справедливость восторжествовала. На этот раз грудь оказалась такой, какой ее представлял Орлов изначально. Перед ним были ощутимо заметные полусферы с четко очерченными темными сосками. Эрик повторил упражнение старшего товарища. Тоже прикоснулся к соскам, но затем невольно положил ладони ложечкой на всю грудь. Кажется, он не ошибся, бить его не стали.  Вчерашний урок постепенно всплывал в памяти.  Но, бюст  в ладонях и полное отсутствие материи выше плавок, сделали обоих серьезными и ответственными. Подростки стояли на коленях друг перед другом. Рита вставила грудь в растопыренные пальцы, уперлась лбом в лоб и закрыла глаза. Эрик чуть-чуть сжимал и разжимал чудесные полусферы, дразня пальцами твердые соски. Он еще в прошлый раз понял, что ей так нравится. Тогда он пробовал по разному, но рычать, шипеть и объяснять Рита перестала только тогда, когда он ухватился за сиськи именно таким образом. Теперь же она замолкла и только шумно дышала. Прикосновения ее пальцев вдруг стали нежными, вкрадчивыми. Он почувствовал, как ее рука скользнула в штаны и уперлась в тугую резинку его плавок. Резко выдохнув, русалка отстранилась. Полуобнаженность оказалась недостаточной. Дождь кончился, становилось жарко. Лидер первой сняла джинсы, а ее русал, не особо волнуясь, стянул штанишки - все равно самое интересное было в плавках.
Процедура замещения Кеши продолжилась. Рита решительно оказалась сверху и глядя в глаза снова повела свою руку к заветному в плавках. Ее  палец проник в едва заметную щелочку между тканью и телом. И через секунды  девичья ладонь нежно и осторожно охватила почти все мужское достоинство. Принцип был понятен, а некоторый опыт приобретен днем раньше. До этого погладить промежность  ему никогда не удавалось. Он пару раз совал руку в темноту трусов Нельки и одной девочке, и что-то трогал. Но, это было не совсем то. Нелька все делала сама.  А,  девица из пионерлагеря быстро вывернулась и убежала. Потом, при встречах,  непокоренная ехидно хихикала.
Поэтому Эрик довольно уверенно запустил руку в трусики напарницы. Ожидаемые ощущения почти совпали с действительными. Волосатенькие дольки были просто разгоряченным телом, а загадочная щелочка уходила вглубь трусиков к попе и была недоступна. Плавки мешали. Тем не менее, это был один из самых торжественных моментов в жизни Эрика. Это очень важно держать в руке женскую писю. Руки должны быть заняты хотя бы скипетром или державой. Рука создала мозг человека, а мозг – важная часть мужского организма.
 
- Я так не могу, мне стыдно. И вообще, я приличная девушка, -  из Риты вышло  много непонятных слов.
Стыдливая нимфа накрыла место действия огромным тонким покрывалом. Энергичный свет летнего солнца проникал под него.  Многое было видно, но, уже в гораздо более романтичной недосказанности. Попыхтев, парочка стянула в этом полумраке трусики и занялась ласками принятых в узком кругу приличных ленинградских школьниц.
В драках и спортивных играх  Эрик научился беречь яички. После глаз это было самое нежное место – вторая зеница ока. Доверить, касаться их было выше сил. Когда это происходило, он испуганно отдергивался, и Рита прилежно начинала все сначала. Ее пальчики возвращались к пупку и  снова медленно двигались вниз.  К полному обладанию. Сам Эрик не знал , что делать с открывшимися возможностями. Силуэт расставленных во тьме покрывала ног манил и пугал. Интуитивно его ладонь решительно и  мягко накрыла весь промежуток до самых ягодиц. Он медленно провел  средним пальцем вдоль щелочки.  Почувствовал, как Рита подставляется под его движение, и уже не стал дергаться, когда к его яичкам прикоснулась теплая ладонь. Все стало слишком увлекательным и приятным. В несколько этапов сползло покрывало.

(Продолжение следует)

[эдя псковский]

Пиписька  встала и надулась. Член из сужающейся морковки стал толстым по всей длине с блестящим полированным набалдашником на конце. Головка блестела как  полированная.   Товарищ по игре с увлечением оглаживала его нежными пальчиками, любуясь на дело рук своих. Детская плоть рывками напрягалась в ее пальчиках,  оттягивая кровь от мозга и вызывая легкую эйфорию. Падение покрывала окончательно открыло глаза мальчику. Вдохновенное лицо подружки оказалось прекрасным, а тело совершенным. Набухший порозовевший лобок утвердил в сознании новый образец интимной красоты. Его странная влага не собиралась в капли,  и покрывая пальцы тонким скользким слоем  мгновенно высыхала. На Орлова напал гон. Раньше так случалось сразу после возникновения поблизости новой симпатичной девочки. Сейчас  это произошло после продолжительного и несколько уравновешенного знакомства.
Долгие годы он помнил только две писи – рыжую воспитательницы и ее темнорусую. Вообще, помнить много пись как-то не получалось…
Превращение не впечатлившей и старенькой девицы в красавицу удивило самого Эрика. Это было очень нелогично. Напрягало и то, что светлых образов скопилось сразу два.  Фомкина так и не покинула его сердца, оставаясь в ранге  идеала.

Далеко во дворе хлопнула входная дверь. Рождающийся идеал быстро спрыгнул с кровати и, мелькнув белой попкой,  дал ориентировку и поруководил,
- Бабка пришла! Всё остальное завтра!
- Всё? Был план, с которым его не познакомили? – попытался мыслить очарованный мозг, но погрузился в нирвану и послушно пошел домой.

Попка.

Утром пионеру было безумно стыдно. Он даже решил не встречаться.  Но, подловив себя, на том,  что испугался, собрал в кулак волю  и пошел. Его ждали, а подводить товарища было западло. Почему то казалось, что если его видели голым, то над ним будут смеяться. Во дворе случалось много смешных историй, но их герои всегда выходили играть в футбол. Получив свою порцию насмешек, …они играли в футбол. Те, кто прятался неделю дома,  рисковали попасть в устную дворовую летопись. Таким подвиг припоминали годы.
При встрече  она посмотрела на него с  веселым ехидством. Но, добрым и покровительственным. Пацаны так никогда не смотрели друг на друга.  Отношения перестали вписываться  в привычные схемы. Отсутствие опыта редко останавливало Орлова,  и он решил сам ничего не менять.
 Рита на этой встрече  изменилась. Разговаривая,  она стала понижать голос, мурчать и даже шептать, хотя вокруг никого не было. Сидеть или стоять напротив при этом не получалось. Что бы что-то услышать, надо было почти втыкаться лицом в лицо.  Тихим голосом было очень комфортно говорить разные бесстыжести. Невинность отношений была окончательно утрачена.  Юная  сердцеедка перестала стесняться и откровенно ловила от этого кайф.
- Вы все такие обидчивые, а с тобой хорошо можно все рассказывать. Ты не злишься. Даже Кеша злится, а это все так усложняет.
Светило солнце, хотелось купаться, но как то незаметно они снова оказались в сарае. Рита заперла шпингалет, раскидала по столику карты и оттеснила подопечного на кровать. Во дворе в карты и домино публично можно было играть только мужикам. Дети играли в них непублично, как сейчас пьют пиво в пакетах. Закрытый шпингалет при игре в карты был вполне уместен и, в случае визита бабки, не вызывал бы подозрений – игра в карты учащимися не поощрялась.
Повторение пройденного прошло более энергично. Руку Эрика несколько раз молча поправили, придав нужный темп и жесткость движений. Рано или поздно во всем наступает перерыв. На переменке идеи просвещения снова ударили в неокрепший мозг. Кажется, ему предстояло узнать что-то еще.

[эдя псковский]

 У девочки должен быть кто-то до свадьбы, что бы она сделала правильный выбор, - наставительно заметила Рита,
- Только об этом никто не должен знать.
Эрик знал уже о двоих. Это было новым взглядом на мир. Мальчики не врали, они преувеличивали. А если врали, то очень жестко и прицельно. После этого кого-то били. Или того, кто соврал, или того, на кого соврали. Глобальных мифов никто не создавал, ибо проверялось все кулаком. Все услышанное было так непривычно, что никак не классифицировалось, и просто было любопытно.
- И вообще взрослые тоже занимаются всем так, что никто не видит. Вот ты видел как они ебутся? - последнее слово было сказано твердо, по пацански. Покрывало остановилось по пояс, скрывая их различие, а топлес делал Риту уверенней. На девичнике всегда главный тот, у кого больше сиськи. Впрочем, истинному лидеру по фиг чем подавлять волю, красивыми сиськами или длинным носом.
Эрик видел однажды подвыпившую парочку в доме под снос. Они делали секс на полу. Платье сорокалетней бабы было просто скомкано до состояния миниюбки, а штаны мужика чуть приспущены. Лица у обоих были странные  - с такими лицами выносят мусорное ведро. Закончилось все быстро. Трудящиеся вышли из дома так, как будто зашли туда пописать. Было видно, что им стало легче.
- Видел. Это неинтересно. Пьяные они были.
Был похожий случай, о котором он промолчал. Родственники, у которых они гостили летом,  жили  в  двухэтажном коммунальном доме на берегу реки. Прелесть места компенсировалась странностями соседей. Самой красивой в доме была двадцатидвухлетняя бабенка Таня.

В класс бабенок она попала ввиду давно и прочно утраченной девственности.  Ее свободный общительный нрав и любовь выпить выработали привычку не закрывать дверь во время своих посиделок и полежалок. Однажды Эрику сказали, что все сейчас смотрят, как Таня развлекается с очередным кавалером. Он опоздал и увидел только спину уходящего мужика. Любопытствующая детвора разбежалась еще раньше. За приоткрытой дверью лежала утомленная красавица с  бесстыже раздвинутыми ногами.  Черная интимная шевелюра буквально притянула взгляд искателя постыдных зрелищ. Неожиданно открыв глаза, пригородная фея вкрадчиво произнесла «ну, иди сюда». Фей убежал.

Попытку анализа действительности прервал процесс обучения.
- Я до свадьбы ничем таким заниматься не буду. Нелька со своим Питой – вообще, дура. Приличные девочки делают это по другому. Главное, что бы мальчик был осторожным. Это почти по настоящему, и мне нравится.
Интонация была  учительской с ровной положительной эмоцией. Примерно так рассказывают школьникам об Эрмитаже.
Оказывается, между первым поцелуем и тяжелой классикой жанра было что-то еще, и осторожные мальчики тоже были нужны миру!
- Ты только не дергайся, я все сделаю сама, - хозяйка кровати забросила покрывало на стул.  Затем, мелькая белой попкой,  стала расставлять на рабочем месте  подушки и голого Эрика.

[эдя псковский]

Все происходившее последнюю неделю было возмутительно и взрывало мозг. Но, главным в Эрике было любопытство. Ради него он был согласен на все. А, еще оказалось, он любил, когда его гладили. Это было страшно только в первый момент. … Ну, об остальном он знал, или догадывался.
Сейчас школьник пребывал в другом измерении. Летом можно было даже разбить врагу нос и не получить выволочку в учительской. Каникулы, за все отвечают родители, а они заняты. Летние  и зимние девочки тоже были двумя разными мирами, которые никогда не пересекались. Это как школа и двор. Смутные сомнения иногда тревожили, но быстро рассеивались напором новых событий, откладываясь на потом. Он отвечал только за тех, кого мог обидеть, за то, что делал сам. Поэтому он до смерти боялся сам пригласить Фомкину на танец, а, Рита и Неля не считались…

Это была не самая сложная поза из Кама Сутры. Девица разместила мальчика между своим задом и стенкой зафиксировав положение подушками. Взяла его затвердевшую пипиську двумя пальцам, и наехала на нее своими ягодицами. Мозг Орлова сосредоточившийся в головке стал проваливаться во влажную промежность. Руководящим движением его уперли в мягкую скользкую ямку. Желанное место оказалось немного не там, где казалось. Это озадачило, но его опыт был ограничен, и пришлось довериться более опытному товарищу.
- Не двигайся, - приказала просвещенная подружка  и стала толчками натягиваться на кончик Эрика.
Когда показалось, что он куда-то попал, все сжалось, и писун выскользнул в исходную точку. Процедура в нескольких вариациях была старательно повторена  несколько раз. Усвоив урок, мальчик своей девочки стал старательно помогать процедуре. После этого она перестала тыкать в него попкой и постаралась отрегулировать ее напряжение. Мера наиболее комфортного проникновения была установлена, и процесс стал непрерывным. Было жестковато, хотя нигде не натирало.  Возбуждение оставалось равномерным, и ученик просто медленно уставал, как на уроке…
- Хватит… А, у тебя получается, - в голосе любительницы запретных ощущений не было восхищения, только признание, что ожидания сбылись.

После их игрищ  Рита становилась тихой, погруженной в себя.  Но, сейчас девушка как-то особенно посмотрела на старательного поклонника и без выражения сказала,
- Скоро бабка придет.
Это был просто факт, завершающий их встречу.  Потом спохватилась и улыбнулась вдогонку. Вот теперь был правильный конец и полдня детства впереди.


Между можно и нельзя.

В это утро его в сарай не повели. Было такое ощущение, что ничего не произошло, и вернулись первые дни их встречи. Даже захотелось напомнить и перечислить, что они успели. Эрик попытался про себя сформулировать суть претензий, но, не получилось даже про себя. Озвучивать было нечего, и он снова поплыл по течению.

Разорвав душные оковы квартала, они пошли кататься на качелях в Летний сад. Естественно, что чищенных ботинок и парадно-выходной рубашки избежать не удалось, и в дополнение к карманной мелочи в пользу лимонада и мороженного была изъята половина денег на самостоятельный обед. Даже спустя двадцать лет суровый скобарь после таких знакомств  оказывался изрядно похудевшим. Так получалось… С лидером что-то случилось. Она как будто стала его ровесницей и надувала губки по любому поводу.  Один раз неожиданно устроила скандальчик на ровном месте, заявив,
- Не смотри при мне на других девочек!!!
Он не стал спорить. Подобные разборки не укладывались в его схему отношений. С одной стороны Рита не была человеком его круга, но и к остальным тоже не относилась.
Время от времени ему как отличнику разбивали нос и с позором изгоняли из компании ровесников. Потом он разбивал нос и с триумфом возвращался в компанию, к ЛЮДЯМ. Это был его круг, мнением которого он дорожил.
Но, надо же было с кем-то гулять в перерыве! Он гонял с мелкотой футбол,  давая форы. Играл в пятнашки на сваях, договариваясь не прыгать там, где не могла прыгать «мелочь пузатая». Иногда водил за загнанного неудачника, который уже едва передвигал ноги. Мог потрепаться с девицами, которых вообще видел краем глаза, и не знал, как зовут. Разумеется,  после этого невозможно было сказать этим нелюдям «брысь отседа» и даже приходилось терпеть некоторые элементы панибратства. Даже мимо пройти было не всегда возможно. Хорошо, что порядок в мужских рядах наводился просто. Достаточно было посмотреть на нарушителя спокойствия и спросить «Ты, что сказал?». Вот от девичьих рядов надо было отгребать как можно быстрей. Там никогда не было ни правых, ни виноватых, а в историю можно было влипнуть очень гадкую. Если все девочки, а мальчик один, виновник всегда выявляется автоматически.

[эдя псковский]

Пока он размышлял, ситуация разрешилась. Оказывается, надо было просто промолчать, что бы все утихло само. Это было ново. Со всех сторон постоянно учили активной жизненной позиции, и кузнечить свое счастье.
Вдруг стало меньше молчания и больше странных разговоров. Активизировавшаяся приятельница назойливо сравнивала его с Кешей,  домогалась  подробностей его сексуальной жизни и периодически спрашивала, чего он хочет. Вернее, спрашивала - не хочет ли он того, чего хочет она и переспрашивала до тех пор, пока вежливость не заставляла его соглашаться. Иногда было очень неловко.
В прошлом энергичные девочки дважды окружали его таким плотным вниманием. Опытные товарищи объяснили ему, что они влюбились. К счастью в одном случае он через неделю выписался из больницы, а в другом случае через две уехал из пионерлагеря. Тогда в больнице ему даже однажды нашли и принесли тапки. Это было ненормально.
Рита не могла быть такой, много командовала, у них все было иначе. И еще красивые девочки влюбляться не могли, а это раздражало. Он вообще временно был вместо Кеши и Васи. Впрочем, странное поведение длилось всего полдня и, наверное, было связано с погодой.
День оказался необычным до конца – незаметно сложилось мнение, что им надо встретиться после обеда.
- Приходи к сараю, - голос подруги был будничным. Возникло подозрение, что они там будут складывать дрова. Наверное, так было надо.
Его встретили улыбкой. Обед делает людей добрее. Прошел коротенький дождь, было холодновато и на кровать хотелось особенно сильно. Вроде все было понятно. Но, кто должен был снять первым трусы, оставалось загадкой. Возникло твердое ощущение, что просто сдернуть их вниз с девичьей попки нельзя. Рита уселась в центре одеяла и приняла позу Будды. Эрик на карачках поползал вокруг нее и несколько раз ткнулся губами в щеку. Потом погладил теплую статую внутри бедра. Вздохнув, крепость сдалась и взяла разврат в свои руки. После того как у обоих между ног все было наглажено, трусы снялись сами собой.
В этот раз невская наяда не стеснялась своей наготы и меняла позы нарочито медленно, давая осмотреть себя в самых непристойных местах. Каждый раз изменения на кровати ставили Эрика в тупик, и тогда лидер давала пояснения с ссылкой на авторитет,
- Когда я так стою, Кеша целует меня сюда и гладит вот здесь. Нет. Вот здесь. Не жми так. Вот так. Хорошо….
В комнате явно не хватало глобуса и указки. Периодически звучал вопрос,
- Я красивая?
Занятый исполнением рекомендаций пионер мог только мычать «угу». Было заметно, что большего по сценарию и не требовалось. Есть такие диалоги: «Христос воскрес – воистину воскрес», «здравствуйте, товарищи бойцы – ура», «хайль - зиг хайль». Конечно, мямлить надо было не «угу», а бодро и вдохновенно отвечать «да». Неожиданно пришло понимание, что для очередного пассажа Иннокентию требовалось три руки, скамеечка под локоть и возможность зацепиться ногой за спинку кровати.
- Нет, так не бывает, - твердо отрапортовал будущий солдат.
- Я, наверное, что-то забыла.
И, заметив недоверие, твердо добавила,
- У нас с Кешей все получалось.
Солдат сдался. Стало как то тоскливо от собственной бездарности. Он отодвинулся и забился в угол кровати. Где-то рядом должны были быть трусы…
- Ну, хорошо. Я напутала… Ладно, я половину вообще придумала. Еще мне девочки рассказывали,  я тогда не верила. А, у тебя все получилось. Ты – хороший. Не обижайся. Ну, погладь меня еще.
Над ним издевались. Впрочем, обида постепенно прошла, и Орлов снова пополз к писе под пристальным взором ценительницы мужских ласк. Они как-то забыли про поцелуи, но, приятно помяли и подергали друг друга за самые разные места.
Рита замолчала, несколько раз напрягалась, задерживала дыхание. Потом расслабилась и стала водить рукой по Эрику. Прочертив пальцем линию от коленки до груди, задумчиво вздохнула,
- Сладенький. Кеша никогда не станет большим, он уже маленький. А, ты еще вырастешь и у тебя все будет совсем совсем большое. Старшие девочки говорили, что потом это  важно.
В секции бокса учили другому. Боксер не должен быть выше оптимального веса или иметь большие мышцы как у штангиста. Резкость пропадает. Было странным, что у старшей девочки были старшие девочки. Хотя, действительно. В этом мире еще жили десятиклассницы. Они были выше училок и в юбочках для восьмиклассниц. Из них буквально все выпирало - грудь, попы, бедра. О чем с ними можно было говорить, что они могли рассказать, шестиклассник не представлял. Это было что-то вроде племен Гога и Магога на границе Ойкумены. Могли дать подзатыльник.

[эдя псковский]

Повозившись,  помирившиеся приятели приняли опробованную заключительную позу. Эрика опять прижали к стенке и зажали между ягодиц. Предводительница засопела громче вчерашнего. С каждым движением скользкая влага все больше наполняла промежность и член начал проскальзывать между ее пальчиками. Движение получалось длинным как у лыжника. Рита разжалась и периодически оттопыривала попку,  привыкая к новым ощущениям. Он должен был попробовать, подвинулся и протолкнул свой писюн дальше. Член попал в странный кармашек. Надо было чуть довернуть, но Рита зажала его в новом положении и зарычала,
- Нет. Не делай так.  Я. Я – порядочна девочка. Я должна … Мне так нельзя…
Правда, его не оттолкнули, и даже удержали в новом месте, когда он попытался вернуться в исходную позицию. Конфигурация на кровати изменилась, двигаться стало тяжело.  Неожиданно Рита завертела попкой и снова повела. Только когда она снова стала зажиматься, Орлов приспособился и вернул себе лидерство. Все изменилось. Ощущения стали очень нежными и возбуждающими. Головка скользила, упираясь в мягкий упор. Порядочная девочка напрягалась от этого все больше. Она все жестче контролировала его за основание возле яичек  и бормотала всякую руководящую хрень,
- Нет. Нет. Да. Еще. Быстрей. Нет. Не туда. Да. Да. Нет. Да…
Полностью доверив управление старшему товарищу, пионер старательно вкладывался в заданный и одобренный темп.
Рита несколько раз с силой сжимала попу и хныкала, и тогда они на секунду  замирали.  В конце Эрик впервые ощутил не боль, а наслаждение. Возникшая скользкая теплота ударила по мозгам. Подружка про что-то довольно протянула,
Гы-ы-ы-ы-ы…
Сквозь навалившуюся дремоту стойкий и оловянный, он понял, что не описался и это было что-то другое.  Соратница вдруг затихла так, что ее хотелось утешить, только было непонятно в чем.
Глаза он открыл через несколько минут.  Напарница непонятно хихикала, осматривая и уговаривая себя,
- Ничего, от маленьких ничего не бывает, и вообще это все далеко и почти снаружи…
Взглянув на него, его оценщица снова произнесла это странное слово с таинственным и тревожащим значением,
- Гы-ы-ы-ы-ы-ы-ы…
К банке с компотом его Юнона прошла несколько метров вихляющей походкой бабы из стыдных воспоминаний. Это длилось несколько секунд, и было очень необычно. Пацаны бывают такими после долгой проигранной драки. Только жопой не виляют, покачиваются не так плавно и не выгибаются по поводу и без повода. Один раз он такое подглядывал, другой смотрел в кино. После нескольких глотков через край оживилась и быстро забралась под покрывало.
 – Пей, компот…
Голос был тихим, серьезным и печальным. Он даже подумал, что все-таки сделал это. Молчание тянулось долго.
- Я, что-то делаю не так, а мне хорошо. Ты маленький, так быть не должно. Нет. Не так. Ты – большой, но жалко, что ты – маленький. Я серьезно…
Последнее слово покоробило. Эрик не любил слово «серьезно». Оно было почти как «взрослый» и не имело к нему никакого отношения. Только  в одной ходовой фразе у него было солидное, законное место – «серьезно, сейчас ****ы получишь!» Половина слов подружки была непонятна. Впрочем, они не требовали действия и пропускалась мимо ушей.
Неожиданно у полустоличной гостьи прорезалась ревность к местным.
- Ты с Нелькой этим занимался?
Странно, что Нелька ничего не сказала про подробности. Он решил не выдавать эту гадину, и тоже промолчал. Не надо челу знать лишнее. Тем более именно таким Нелька с ним действительно не занималась, и можно было честно ответить,
- Нет.
- Ты извращенец, ты с маленькой Олькой целовался. И еще тебя видели с этой, …как ее …Мне все рассказали!
Таки бабы - параллельный мир со своими событиями. Да, он часто принимал в игру маленькую Ольгу в вечных штанишках.  Она была сестрой уважаемого старшеклассника. Когда не брали в футбол водил девочек на пустырь «за дом», что бы развести костер под свою ответственность. Ну, не полагалось почему-то девочкам разводить костры, а без костра было скучно. После этого на него в школе странно смотрели и шептались, но он не предполагал, что может стать героем девичьих  баек.
Горячность претензий удивила. Он вспомнил о Кеше. Кеша должен был восстановить справедливость.
- А, Кеша…вот…
Договорить не получилось.
- Я может вообще все придумала, откуда ты знаешь, что Кеша есть? Ну, хорошо…Только, давай не будем больше о Кеше!
Кеша не помог. И даже утратил часть материальности от непонятного гнева Маргариты. На мгновенье стало некомфортно от того, что  за нестабильную девушку ответственность должен нести пионер и будущий комсомолец. К счастью наваждение быстро прошло. Эрик решил, что Кеша есть. Его вытолкали из сарая, крикнув вслед,
- Не опаздывай завтра!

[эдя псковский]

Отношения.

До отъезда оставалось несколько дней, которые всегда заканчивались в сарае. Наверное, их можно было назвать современным словом «отношения». Эрик однажды жил по такому графику. Это было как школа с секцией.
В первой половине дня они кайфовали на пляже, в кино или каруселях. Лазили по башням, стенам, заброшенным церквям. В советское время во все интересные места были дырки в заборах. Чинно ели мороженное. Даже играли в карты. Оказалось, все это надо было делать по правилам, а не так как вначале. Правда, о Кеше или Василии он больше не услышал ни слова.  Наставления «должен - не должен» стали нарастать как снежный ком. Они даже поссорились, и он не стал с ней встречаться с утра. Вечером он подумал, что Рита вообще может ухать и пришел в ее дворик. Она сидела на скамейке одна и болтала ногами. Кажется, ему были рады. Он на всякий случай спросил, когда отъезд. Оказалось, через четыре дня. Пита и Неля возвращались позже, Кокос вообще приезжал только перед школой. У него было время закончить странную историю и не рисковать дворовой репутацией.
Рита после этого еще раз изменилась. Она перестала дразниться и даже командовать. Прежней она оставалась только в конце их маленьких оргий, которые начинала очень осторожно, как в самый первый раз. Иногда Эрик все делал сам, а нимфа только улыбалась и подставлялась как ему удобней. В самом конце она судорожно сжималась и, всхлипывая, рывками выжимала из напружиненного писуна несколько капель спермы. Всегда казалось, что он попал. Но, когда его отпускали и разжимались ягодицы, головка подозрительно быстро вываливалась на свежий воздух, без ощущения долгого и влажного пути наружу.
Раз за разом Орлов пытался настоять на просчитанном направлении. Рита всегда увертывалась, вертела задом, бормотала свои заклинания о «нельзя», «нет», «не надо». Потом запихивала его в сладкую неизвестность, жестко придерживая чувствительное место пальчиками. Оставалось только смириться и проявлять активность в указанном месте. А вообще Эрик всегда старался. Иногда с особым наслаждением звучала странная фраза «я – девочка», которая резко подстегивала весь ритм.
В самый главный  момент  озорница начинала счастливо и торжествующе хихикать. Затихала. Спохватывалась, просила не обижаться, бормотала, что она – не Неля…. Действительно, как с Нелей не получалось. Другие фразы Эрик просто не понимал и даже не думал обижаться. Думалось плохо. Было хорошо.
После их  упражнений наступал период  тягучих молчаний и загадочных  фраз.
 - Когда-нибудь человек должен рвать с прошлым и начинать новую жизнь, - сказала однажды пожившая на этом свете Рита. Она сказала это тихо, глядя в темный угол. Книжные слова даже показались своими. Каждый подумал о своем. Однажды Эрик начал,  новую жизнь и стал делать ежедневную физзарядку. Это реально помогло, через полгода он удачно накостылял паре своих оппонентов,  и повысил свой статус. Что такое «рвать со своим прошлым»,  шестиклассник  знал  понаслышке.  Однажды порвал со своим прошлым его двор. Это случилось пару лет назад.  Одна порочная знаменитость вышла замуж и уехала на Север.   Местный  казанова  ушел в армию.  Известный рыцарь  криминального образа и его оруженосец попали в колонию.  После этого секс и криминал исчезли, как и во всем СССР.  Культурная жизнь двора реально стала более литературной. О пацанских подвигах стали больше рассказывать, чем совершать.  Причем Эрик даже проследил одну интересную трансформацию такого предания. Сам он помнил два первых варианта, тоже из вторых рук. Его суть была скандальна и невзыскательна. То ли одна девица полюбила двух парней по очереди, то ли одновременно. Через полгода он услышал о трех одновременно, еще через полгода набежало полкласса, а потом класс. Последний рассказчик был именно из этого класса, хотя Эрик точно помнил, что тогда все лето сексуальный гигант  провел в Крыму. О чем он и сообщил, приготовившись к дальнейшему опровержению и последующему мордобою. Вралей он не любил больше неправильных девочек. Однако рассказчик без паузы стал рассказывать, как провел лето в Крыму и о его тропических чудесах.  На замечание Эрика никто не обратил внимания. Дать в нос было не за что. С тех пор  чужое упрямое "а, она мне все равно нравится" Эрика не раздражало.
Разговоры тихого получаса были отрывочны, девчачьи и плохо воспринимались. Одной из навязчивых идей
было старшинство девушки в браке. Приводилась масса примеров, когда жена была старше мужа, и все было долго и счастливо. Еще Эрик не понимал тезис необходимость учебы в Ленинграде. МГУ был в Москве.

[эдя псковский]

Как-то к Орлов услышал,
- Девочки у вас нехорошие. Тебе не надо смотреть на старшеклассниц…
Девочки все были нехорошими. Если бы, девочки были мальчиками, то их считали бы трусами, ябедами и предателями. Он промолчал. Спорить не хотелось.
Последние два года он стал часто ссориться.  Его товарищи вместо того, что бы ошибиться, а потом снова попробовать, сделать правильно, стали объявлять неправильным даже то, что можно было сделать. Утомляла круговая порука. Когда  Пита его выгонял, потом его не брали в футбол и без Питы. Жить, так как считаешь нужным,  можно было только молча. А,  трубку мира можно было пропустить, сославшись на простуду, а не на лошадь с плаката. С  Ритой молчание не вызывало внутреннего протеста, он просто удивлялся. Спорить хотелось после, когда он думал о ней. При встрече это как-то забывалось.

Перед отъездом.

Начало  последней встречи мало отличалось от предыдущих. Партнеры даже не обратили внимания на резвую бабку, пробежавшую мимо сарая по своим делам. Все найденные радости общения были реализованы. Надо было разбегаться. Уходить не хотелось.  Ленинградская школьница все время пыталась рассказать псковскому аборигену, что-то важное. Она касалась его во всех местах и все больше оживлялась после предыдущего утомления.
- У меня знакомая из десятого отсосала и дала трем друзьям. А потом еще долго целовалась и трахалась с одним. Они еще  потом и дружили. Представляешь, какая гадость!!!
Что-то такое  он уже слышал. В таких случаях все говорили даже не «он в нее влюбился», а «он от нее дуреет». Правда, страдали от этого в том числе, и весьма уважаемые люди. Поэтому подобная слабость осуждалась весьма поверхностно. Лишние подзатыльники никому не были нужны. Эрика ущипнули за бок,
-  Все-таки, ты -  маленький гадёнышь.  Но,  такой хорошенький… Знаешь. Вот если тебя помыть, я бы тебя туда поцеловала. У вас есть ванна?
Эрик тоже считал это гадостью и не хотел принимать такую жертву. Да, и родители уже могли быть дома. Неожиданно возбуждение передалось ему. Почувствовав достаточную степень готовности, Рита молча раскорячилась и грубо стала удовлетворяться  второй раз. Он сразу понял, что от него хотят, и помогал. Все стало как обычно, хотя в этот раз летняя избранница зажалась очень сильно, до боли и закрыла лицо ладонью. Показалось, что она плачет. Человеку было плохо и пионер замер. Тогда его пару раз требовательно толкнули попой, не дав остановиться. Наконец, девица сжалась в последний раз и развела бедра. Школьники расслабились, подышали, отползли друг от друга, сели на кровать. Запыхавшийся Орлов действительно увидел одну слезинку в уголке глаза. Но, уставшая страдалица не плакала, а умиротворенно улыбалась стенке перед глазами.  Через полминуты о нем вспомнили и отпустили,
- Ладно. Иди…

Прощание.

Прощания подростков зависят от взрослых. Они – непреодолимая сила судьбы. Только школа и учителя  казались вечными и неизменными. Друзья приходили и уходили, а школа постоянно возвращалась, взяв перерыв на три месяца. Опыт прощаний был у каждого. Проще всего было, когда родители хватали друга на день или на час раньше, и он просто исчезал. Но, с Ритой перед самым отъездом пришлось попрощаться. Кажется, для нее это было важно.
Подростки долго смотрели друг на друга. Все кончилось. Было здорово, что они не поссорились и никак не обидели друг друга. Игры советского двора часто были рискованными и травматичными. Иногда жестокими. Всегда был кто-то виноват. Просто было интересно, поэтому все ссорились и мирились. Потом опять ссорились и мирились...

[эдя псковский]

На Рите был взрослый брючный костюм. Сбоку и сзади она была очень похожа на их англичанку. После долгой паузы дворовой сорванец услышал непонятную фразу,
- Ты – особенный, с тобой так нельзя, просто очень хочется…
И она поцеловала его очень странно, как будто это был первый поцелуй…
- Ты только на девочек больше не смотри, хотя бы до нового года, - выражение лица Риты стало как у маленькой Ольги, когда та просится в футбол.  Просьба верности озадачила.
Эрик смутно чувствовал, что Рита сама была предательством чего-то важного. Правда предательством маленьким, очень красивым и не его.  С ней было тревожно, но хорошо. Она не помешала его учебе и нигде не подставила. Он решил не огорчать ее, тем более, что одноклассниц как девочек боялся как огня. И он честно пообещал,
- Не буду.
Его мучили специфические мужские сомнения, и он добавил как факт для обсуждения,
- Я не попал…
-  Глупый, ты все сделал очень, очень, очень правильно, - это было сказано сверху вниз, но на втором «очень» голос приобрел  странные мурлыкающие интонации. Особенно прозвучало слово «пррравильно»… Почти как у кота Матроскина.  Только ласково и почему то грустно. И он опять был должен так, как будто попал. Может быть. Опять
где-то была неправда, когда все правильно – всем бодро и весело. Кроме тех, кто неправ.
Наступал возраст категоричности и простоты, Эрик начинал ненавидеть девчонок с их непонятками.  И даже с подозрением косился на своих училок. Девочка должна быть правильным пацаном, или ее не должно быть вообще!!!
- А  летом я приеду, - пообещала Рита. И смотря на часы, торопливо заковыляла к своему дому. Все-таки ходила она угловато, как девочка. Эрик долго смотрел на удаляющуюся  фигуру, но она не оглянулась, у нее было мало времени.


Эпилог.

Задачки часто не решаются с первого раза. Эрик снова решил сделать так, как написано в книжках, а не рассказывают во дворе, и в этом году обязательно донести до дому портфель Фомкиной. Кажется, он не выполнил обещание не смотреть на девочек. Впрочем, это произошло после Нового Года. Рита тоже не выполнила обещание и не приехала.  Больше они не встречались.
Вспоминая, как  чистил ботинки ради Риты, Эрик долго чувствовал себя идиотом. Более позорным могло быть только дарение цветов. Это допускалось делать по принуждению взрослых 8 марта, но никогда не одобрялось. Плохой мартовский букет мог обидеть девочку, а за излишне хороший товарищи подкалывали не меньше недели.  Отсутствие цветов можно было компенсировать ценностью подарка. Ценность подарка была не публичной.  Девчонки хвастались ими только пред близкими подругами, и из-за скорости распространения такая информация становилась неактуальной. Эффект времени делал это практическим секретом.

[эдя псковский]

В жизни с каждым годом увеличивалось количество странностей. В апреле, он опоздал на урок по уважительной причине и ждал звонка с урока прямо у директорского кабинета. Директор, Абрам Моисеевич, увидел его в коридоре и пригласил в кабинет. Орлов бурчал что-то о враче и том, что будет лучше учиться. Когда они зашли в кабинет, руководитель посмотрел ему внутрь и огорошил  фразой,
- Пустое это. Вот,  Орлов, какие вопросы беспокоят тебя в этой жизни?
Эрику всегда везло на встречи с инопланетянами и проблемами, которые рядом с ним не стояли. Но, во дворе всегда надо было быть готовым к любому повороту. Он оценил масштаб человека перед собой и задал соответствующий вопрос,
- Пионеры лучшие из лучших?
- Разумеется.
- Тогда почему в пионеры приняли двоечника Кокоса с неудами по поведению?
Директор ошарашено помолчал , но собрался и педагогично ответил,
- Ты же хочешь, что бы он расстроился, и ему было плохо?
Желать товарищу плохого было недостойно.  Хотя, вследствие разбитого носа, вполне желалось. Поэтому Эрик Вениаминович ответил Абраму Моисеевичу иначе,
- Хорошо. Я согласен, но тогда давайте не будем называть пионеров лучшими из лучших.
- Ну, зачем же из-за одного человека менять правила для очень большой организации.
Абраму Моисеевичу явно стало лучше, он из философа снова превратился в директора школы.
- Ладно. Иди на урок…


Еще в толстой книге он прочитал о двоеверии. Его позабавило, как устраивались предки.  Они ходили в храм к Богу, а потом бегали в ночь Ивана Купала перетереть с нечистью. В отечестве всегда что-то не стыковалось. Он не был первым и это утешало. А что качается девочек… Иногда казалось, что все эти простенькие приключения с «вставил-вынул» гораздо сложнее, чем их бравые озвученные варианты. Рассказчики никогда не отвечали на вопросы о подробностях, замолкали, краснели, начинали хихикать, или злились… Эрик пробовал уточнять, он любил пробовать и выяснять все до конца. С драками было проще, большинство из них публика видела. А, врать, кто сильней, было опасно.


Примечание. Связанный рассказ (о Неле): Секс и пионер. 50 плюс.