ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ПРЕДСЕДАТЕЛЮ МОСКОВСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ, ВИЦЕ - СПИКЕРУ СОВЕТА ФЕДЕРАЦИИ В.М. ПЛАТОНОВУ
Уважаемый Владимир Михайлович!
Много воды утекло с тех пор, когда мы с Вами - Вы как старший следователь Московской прокуратуры, а я как искусствовед Комитета по культуре Москвы, - пытались бороться с незаконным вывозом из страны культурных ценностей.
Вы тогда провели огромную работу по выяснению обстоятельств выдачи Министерством культуры разрешений на вывоз за границу ценностей, запрещенных к вывозу инструкцией того же Минкульта.
Я, в числе других обеспокоенных расхищением русского культурного наследия, по мере своих сил старалась Вам в этом споспешествовать - ведь в мои служебные обязанности, помимо прочего, входила проверка законности данных разрешений в месте пересечения государственной границы - на таможне.
Тогда же, с целью ознакомить Вас с неблагоприятными тенденциями в этой области, я предоставила Вам свои публикации:
"Перманентная распродажа русской культуры",
"Узаконенный грабеж",
"Спрут и культура"
и другие.
Надеюсь, Вы помните о нашем сотрудничестве - Вы не производите впечатление человека с плохой памятью.
С большим воодушевлением были восприняты мною (надеюсь, не только мною) Ваши слова, сказанные недавно с высочайшей трибуны России и растиражированные миллионами телеэкранов - о том, что в стране началось, наконец, движение против произвола.
Желая по мере своих сил содействовать этому благородному порыву, предлагаю Вам информацию в качестве иллюстраций в Вашей борьбе с произволом, причем в сфере, близкой Вам, для которой Вы создаете законы и постановления - в аппарате Правительства Москвы.
Заявляю сразу - не прошу ничего лично для себя, а если и приходится говорить "я", то лишь потому, что наиболее достоверную информацию предоставляет собственный опыт, который служит лишь частным примером общих закономерностей.
Я проработала в Комитете по культуре Правительства Москвы 18 лет. Моей основной обязанностью было содействие таможенным органам в соблюдении правил вывоза культурных ценностей за границу.
Разумеется, мои высказывания, в том числе и в прессе, о нарушениях законности вывоза культурных ценностей, не могли не вызвать раздражения у начальства, но так как мнение о моей работе у руководства таможни было весьма положительным, то придраться ко мне было трудно.
Не понравилось начальству, враз выбросившему партбилеты, и то, что я не приветствовала развал СССР и не рукоплескала расстрелу Верховного Совета.
Но так как, в отличие от начальства, я никогда не состояла в КПСС, то люстрации, будь она даже введена, вроде бы не подлежала.
>
Я, наконец, была единственным сотрудником Комитета, чьи публикации освещали проблемы сохранения наших культурных ценностей.
Учитывая тогдашние тиражи "АиФ", "Труда" и т.п., с моими публикациями познакомились более пятидесяти миллионов читателей.
Вскоре было объявлено, что Минкульт счел излишним присутствие искусствоведов на таможне.
Разумеется, кому нужны сотрудники, выступающие свидетелями при возбуждении уголовных дел против того же Минкульта.
Меня вызвал начальник Службы по сохранению культурных ценностей Комитета по культуре А. Тантлевский, заявил, что в моих услугах служба больше не нуждается, и потребовал, чтобы я писала заявление об увольнении "по собственному желанию" (т.е. открыто заставлял меня лгать).
Причем и должность, и оклад мои сохранялись, устранялась только лично я.
Предотвратив вывоз из страны многих и многих культурных ценностей, я сберегла государству за 18 лет немалое материальное и духовное достояние.
Мой редкий и многосторонний опыт мог бы быть использован на благо России.
Многие сотрудники службы работают вне штата, по договорам. Некоторые работают на пол-ставки. Но мне не было предложено ничего. Причем, вакантных должностей в службе где-то пол-десятка, но, видимо, их предполагается предложить кому-то другому.
