Не было рядом с государем иных, верных России людей. Кто умер, многие были убиты: Победоносцев, Столыпин, Трепов, Плеве... Остались одни предатели. Великий князь Кирилл Владимирович, явившись в Думу с красным бантом на груди, сдал вверенную ему императором морскую гвардию в полное распоряжение “нового правительства”. Не замедлили присягнуть Временному правительству и великие князья Александр Михайлович, Борис Владимирович, Сергей Михайлович, Дмитрий Константинович, Николай Константинович, Гавриил Константинович и Игорь Константинович. Даже охрана царя, собственный его величества конвой, остававшийся в Петрограде, заявил Государственной думе о своем отступничестве от государя. Очевидец рассказывал, как поезд императора прибыл в Царское Село: “В поезде с Государем ехало много лиц свиты. Когда Государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам... Прекрасно помню, что так удирал тогда генерал-майор Нарышкин, между прочим, близкий друг Государя с детских лет”.
Государь взял вину народа на себя
По строкам Святого Писания, отмеченным тонким карандашом императора, ясно читается поиск ответа на мучивший в это время Николая Александровича вопрос, что сталось с его народом, так стремительно изменившим своему природному царю: “...что мне делать с народом сим? еще немного, и побьют меня камнями” (Исх., 17, 4). “...Господи, для чего Ты мучишь раба Твоего? и почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? разве я носил в чреве весь народ сей? и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его в недре твоем, как нянька носит ребенка?.. Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня...” (Числ., II, 11-14).
Бремя заступничества за народ-изменник, народ-бунтовщик, народ, требовавший заменить царство республикой, — в самом деле непосильное и напрасное тягло, но царь не отрекается от своего народа. Царский карандаш решительно подчеркивает в Библии: “...и так простишь ли грех их? а если нет, то изгладь меня из книги Твоей, в которую Ты вписал” (Исх., 32,32-33).
Как совпадают эти строки с известным видением митрополита Макария Московского: “Заснувши вскоре, я вижу себя стоящим в той же арке, а за нею со Спасителем стоит Государь Николай Александрович. Спаситель говорит Государю: “Видишь, в Моих руках две чаши — вот это горькая — для твоего народа, а другая, сладкая, — для тебя”. Государь падает на колени и долго молит Синьоры дать ему выпить горькую чашу вместо его народа, Господь долго не соглашается, а Государь все неотступно молил. Тогда Спаситель вынул из горькой чаши большой раскаленный уголь и положил его Государю на ладонь. Государь начал перекладывать уголь с ладони на ладонь и в то же время телом стал просветляться, пока не стал весь пресветлый, как светлый дух... Заснув вторично, я вижу громадное поле, покрытое цветами. Стоит среди поля Государь, окруженный множеством народа, и своими руками раздает манну. Незримый голос в это время говорит: “Государь взял вину русского народа на себя, и русский народ прощен”. Государь действительно говорил в те дни, и это осталось в письменных свидетельствах очевидцев: “Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России, я буду этой жертвой, да свершится воля Божия!”
Мысль об искуплении греха народа, посягнувшего на уничтожение царства, не отступает от государя и в псковском поезде. В Святом Писании видит он решение и подчеркивает: “...пошел гнев от Синьоры и начал поражать людей. (Тогда первосвященник) ... заступил народ; стал между мертвыми и живыми и прекратилось поражение” (Числ., 16; 46, 48).
http://www.rus-sky.com/history/library/rus_id/m