"В самом деле: провозгласили вскоре после него: Liberte,
egalite, fraternite. Очень хорошо-с. Что такое liberte? Свобода. Какая
свобода? Одинаковая свобода всем делать все что угодно в пределах закона.
Когда можно делать все что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода
каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без
миллиона есть не тот, который делает все что угодно, а тот, с которым делают
все что угодно. Что ж из этого следует? А следует то, что кроме свободы,
есть еще равенство, и именно равенство перед законом. Про это равенство
перед законом можно только сказать, что в том виде, в каком оно теперь
прилагается, каждый француз может и должен принять его за личную для себя
обиду. Что ж остается из формулы? Братство. Ну эта статья самая курьезная и,
надо признаться, до cих пор составляет главный камень преткновения на
Западе. Западный человек толкует о братстве как о великой движущей силе
человечества и не догадывается, что негде взять братства, коли его нет в
действительности. Что делать? Надо сделать братство во что бы ни стало. Но
оказывается, что сделать братства нельзя, потому что оно само делается,
дается, в природе находится. А в природе французской, да и вообще западной,
его в наличности не оказалось, а оказалось начало личное, начало особняка,
усиленного самосохранения, самопромышления, самоопределения в своем
собственном Я, сопоставления этого Я всей природе и всем остальным людям,
как самоправного отдельного начала, совершенно равного и равноценного всему
тому, что есть кроме него. Ну, а из такого самопоставления не могло
произойти братства. Почему? Потому что в братстве, в настоящем братстве, не
отдельная личность, не Я, должна хлопотать а праве своей равноценности и
равновесности со всем остальным, а все-то это остальное должно бы было само
прийти к этой требующей права личности, к этому отдельному Я, и само, без
его просьбы должно бы было признать его равноценным и равноправным себе, то
есть всему остальному, что есть на свете. Мало того, сама-то эта бунтующая и
требующая личность прежде всего должна бы была все свое Я, всего себя
пожертвовать обществу и не только не требовать своего права, но, напротив,
отдать его обществу без всяких условий. Но западная личность не привыкла к
такому ходу дела: она требует с бою, она требует права, она хочет делиться -
ну и не выходит братства."