Часто Пушкину приписывается следующее четверостишие:
***
Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v75/v75-107-.htmНазвание «Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски» не соответствует содержанию раздела. Предисловие «От редакции» предупреждает о том, что наряду с произведениями, обозначенными в заголовке, с
юда также включены коллективные стихотворения и «произведения, принадлежность которых Пушкину не может считаться окончательно установленной (эти случаи оговорены в примечаниях)Напечатав эпиграмму среди ранних и незавершенных стихотворений, набросков и отрывков, редакция, казалось бы (если учесть объяснение, данное в предисловии), согласилась с установившейся точкой зрения, согласно которой принадлежность этого четверостишия Пушкину считается недоказанной. Однако иное впечатление оставляет комментарий, в котором говорится: «
Четверостишие основано на ходячем двустишии эпохи французской революции:
Et des boyaux du dernier prêtre
Serrons le cou du dernier roi4
(«И кишками последнего попа || Сдавим шею последнего короля»), восходящем к знаменитой фразе из „Завещания“ аббата-атеиста Мелье (начало XVIII в.) («Он высказал пожелание, чтобы все сильные мира и знатные синьоры были перевешаны и удавлены петлями из кишок священников».5 Глава 2). Выражение „Мы добрых граждан позабавим“ полемически направлено против историка литературы Лагарпа, который в своем общепризнанном „Курсе античной и новой литературы“ (по которому Пушкин учился в Лицее) с негодованием приводит это двустишие, возмущаясь тем, что есть люди, находящие эти слова забавными. Этому четверостишию, приписываемому Пушкину, и словам из „Завещания“ Жана Мелье соответствуют слова, произнесенные поэтом в 1822 г. в Кишиневе. Он утверждал, что дворян „надобно всех повесить, а если б это было, то он с удовольствием затягивал бы петли“
В 20-е годы XIX в. четверостишие получило широкое распространение под именем Пушкина. Как его сочинение оно записано уже в тетради
1817—1820 гг., принадлежавшей «какой-то дворянской семье, настроенной весьма консервативно».9 18 июля 1827 г. рядовой Д. Брандт, разжалованный из штабс-капитанов, показал, что юнкер В. Я. Зубов декламировал ему следующий «отрывок» Пушкина:
И у фонарного столба
Попа последнего кишкой
Царя последнего удавим.10
Эти свидетельства исходили от людей, не связанных с поэтом, и поэтому не могут считаться авторитетными. Они лишь отражали существовавшее в те годы убеждение в том, что эпиграмма вышла из-под пера Пушкина.
Пушкин мог написать четверостишие «Мы добрых граждан позабавим...», но нет весомых доказательств, что именно он его написал. Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что современники ассоциировали эту эпиграмму и с другими именами. Например,
в памяти Е. И. Бестужевой она сохранилась как сочинение Е. А. БаратынскогоВсе сведения, на которых до настоящего времени основываются комментарии, собрал и сообщил в 1925 г. Н. О. Лернер.19 В качестве непосредственного источника эпиграммы он указал приведенное выше двустишие из книги Лагарпа, автором которого Лагарп называл Дидро. В сочинениях Дидро таких строк нет, но похожая мысль высказана в его дифирамбе «Бредящие свободой, или Отречение бобового короля» («Eleuthéromanes, ou Abdication d’un roi de la fève»), написанном в 1772 г., а опубликованном лишь в 1796 г.:
Et ses mains ourdiraient les entrailles du prêtre
Au defaut d’un cordon pour étrangler les rois.20
(«И за неимением веревки его руки разодрали бы кишки попу, чтобы удавить ими королей»). В конечном итоге, как указал Лернер, эта формула
111
расправы с королями и попами восходит к «Завещанию» Жана Мелье. Слова Мелье были в статье Лернера приведены неточно, очевидно по пересказу, содержавшемуся в одной из использованных им иностранных книг: «Я хотел бы, и это будет последнее и самое пламенное мое желание, чтобы последний царь был удавлен кишкою последнего попа
...
--------------------------------------------------
Короче, авторство у памфлета сложное и приписывать его Пушкину - абсолютная глупость и подлог.
