Обе экспертизы выполнены предвзято, ненаучно и необоснованно.
Выводы, сделанные экспертами построены на предположениях, догадках, домысливании за выступающего, приписывании ему особых свойств (отношение к некой субкультуре).
Эксперты утверждают об имплицитном, то есть не явном, подразумевании выступающим тех или иных смыслов.
Однако это не может быть сделано в рамках лингвистической экспертизы. Для этого требуется психологическая экспертиза.
Не случайно в Постановлении об отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и направлении материалов на дополнительную проверку (л. 25, т. I) послужило отсутствие экспертизы с привлечением специалистов в области социально психологии.
Дважды следователем Хлопушиным без оповещения адвоката и подозреваемого делались ходатайства о продлении срока производства по делу (л. 7-8 и 11-12 т. ) для решения вопроса о проведении комплексной психолого-лингвистической экспертизы.
Институт психологии РАН, в лице эксперта кандидата психологических наук Цепцова дал ответ (л. 221 т. II) на запрос руководителя следственного отдела с вопросами о наличии в выступлении признаков ст. 282, ч. 1, что по представленному материалу (CD-диск) проведение исследования невозможно.
На этом проверка должна была завершиться. Однако СК и Прокуратура не пожелали падать лицом в грязь и нести ответственность за необоснованное возбуждение уголовного дела и неизвестным способом заставили РФЦСЭ при МЮ РФ провести повторную экспертизу, не смотря на то, что в деле имеется ответ руководства РФЦСЭ (л. 178 т II) о том, что проведение экспертиз в данном учреждении проводиться в порядке общей очереди и может быть осуществлено не ранее 2012 года.
Следователь отказал мне, не уведомив меня должным образом, в удовлетворении моего ходатайства в назначении экспертизы в ином государственном учреждении.
Тем не менее, хочу обратить внимание, что данные экспертизы должны рассматриваться наравне с иными экспертизами, исследованиями и заключениями специалистов, которые не нашли в выступлении на митинге оскорблений, унижений, призывов к дискриминации по отношению к каким либо национальным, расовым, социальным или религиозным группам.
Анализируя предъявленное мне обвинение я пришел к выводу, что оно само свидетельствует о моей полной не виновности с правовой точки зрения, так как в нем прямо сказано, что я «злоупотребил правом предоставленным Конституцией».
Злоупотребление правом подразумевает, что я должен был ущемить чьи-то права. Но таких лиц нет.
Нет ни одного оскорбленного или униженного человека какой-либо национальности, расы, религиозной группы.
Нет ни одного потерпевшего.
Нет умысла, в деле нет ни одного документа подтверждающего наличие у меня прямого умысла на совершение преступления, предусмотренного ч. 1, ст. 282.
Выступающий не мог не понимать или не видеть, что находится на публичном мероприятии, что все его действия фиксируются многочисленными сотрудниками правоохранительных органов и журналистами.
Совершать преступление в таком положении может только лицо, находящееся в состоянии аффекта и не отдающее себе отчет в происходящем и последствиях.
К сожалению, амбулаторная психиатрическая экспертиза не исследовала должным образом мое состояние в момент инкриминируемого деяния. Специалисты не проводили исследование видеозаписи выступления на митинге, не изучили влияние применяемых мной в тот момент лекарственных препаратов, и не обратили внимание, на заболевание которым я страдал на тот момент, и которое зафиксировано в медицинских документах, представленных в деле. Возможно, это произошло вследствие невнимания или иной медицинской квалификации экспертов.
Специалист, кандидат медицинских наук, эксперт РАН, Карповский А.Г. разъяснил суду возможные проявления отклонений в поведени при выявленных на период включающий 4 ноября 2007 года у меня заболеваниях, а также последствия приема лекарственных препаратов, которые я принимал по его мнению в повышенных дозах.