
Сергей Кургинян
Политолог, президент Международного фонда "Экспериментальный Творческий Центр"
Мы не хотим, все, до свидания
Если змеи начнут завтра кусать президента России, Европарламент скажет, что это ласточки. Уровень иррационального отношения и к России, и к действующей власти такой, что кто бы ни стал эту власть критиковать и кто бы ни стал ее поносить, этого человека надо срочно выдвигать на Нобелевскую премию в виде высшего мирового нравственного авторитета и т.д. Неважно, что это змея. Она кусает – говорю «ласточка», потому что она кусает моего врага.
Рациональных объяснений быть не может: назвать трех дам легкого поведения достойными премии Сахарова можно только по вышеназванной причине. Хрущев когда-то спрашивал, почему лауреаты Нобелевской премии – не Шолохов, не кто-то, а Бунин и потом Пастернак. Но это были мелочи: «Доктор Живаго» – великое произведение. «Тихий Дон», с моей точки зрения, более великое, а для кого-то нет. Но когда просто трех особ соответствующего поведения поднимают на щит, это уже совсем другое. Значит, уровень ненависти к субъекту, которому это все демонстрируют, сейчас примерно в тысячу раз выше, чем в эпоху холодной войны. Это даже не холодная война, это гораздо хуже – острее. При холодной войне нужно было Пастернака с «Доктором Живаго» поддержать. «Гонимый человек, мы его поддерживаем, вам показываем фигу с Нобелевской премией». А тут нужно поддержать Pussy Riot. Есть же разница? Пастернак – великий художник. То есть там поддерживают человека, обладающего определенными потенциалом и характеристиками. А здесь поддерживают полных ничтожеств. Их возносят только потому, что они против действующего субъекта. Никаких других оснований для этого нет. Соответственно, уже неважно, кого. Змею поддержат, крокодила – лишь бы кусал.
Ситуация будет развиваться только к худшему. И я бы на месте действующей власти задумался над тем, что происходит. Тут не может быть ничего, тут нужны жесткие реакции: и с ВТО, и с ювенальной юстицией, и со всем остальным. Хотеть понравиться – бессмысленно! Чем больше мы стремимся построить с ними какой-то compromise, тем более хамски они себя ведут. С ВТО построили этот самый compromise – они что сделали? Обещали отменить поправку Джексона-Веника и не отменили. Идет подстраивание к Западу с ювенальной юстицией вопреки всему, что говорит народ, – а они номинируют на премию этих дам.
Но это не все. Второе: если они этих дам так поддерживают, берут на щит, значит они центром сопротивления режиму (как они говорят), власти, политической системе (как мы говорим) выбирают трех безнравственных особ. В центре сопротивления возникают люди аморальные и бессмысленные. Значит, все сопротивление начинает выстраиваться в этом постмодернистском, гнилом, аморальном ключе. Когда-то сопротивление выстраивалось вокруг Сахарова. Он был ссыльным, он выглядел как человек нравственный, имеющий убеждения. Теперь они на это место ставят трех низкопробных девушек! Вместо Сахарова! Люди, которые связаны с Сахаровым, – вот кто должен протестовать. Этак мы до мышей дотрахаемся, как в том анекдоте. Так они и дотрахались до мышей. Они хотят построить здесь сопротивление на совершенно гнилой основе. Но это же сплошной порок!
Наконец, третье: они говорят, что теперь над Европой поднят флаг – такой «Веселый Роджер» – аморальности, распутства и всего прочего. Но если там поднят «Веселый Роджер», то почему мы туда должны идти? Это постмодернистская Европа, это не Европа Бальзака, Золя, Экзюпери! Это Европа Pussy Riot, Мадонны. А нам что в ней делать? Ну пусть все Pussy Riot туда едут, их не так много. Почему мы туда должны идти, если Европа такая, если она нам швыряет эту перчатку в лицо? Значит, все, что можно сделать, – это выйти из нее немедленно, выйти из ее институтов, разорвать все что можно с точки зрения компромиссных международных соглашений и трезво строить торговые, дипломатические отношения.
Я не призываю к скандалам. Но только жесткое отстранение от этой пакости может пакость ввести в берега. В противном случае вы уступили, от вас еще требуют, вы и это уступили, от вас еще требуют – и так бесконечно.