СЕРОСТЬ
В студенческой молодости мои музыкальные вкусы были довольно-таки противоречивы. С одной стороны - песни революции, Гражданской и Великой Отечественной войн, песни послевоенных лет, комсомольский шансон Пахмутовой и Добронравова, киношная попса («Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь»...), а так же, как говорится, «русские народные, лихие хороводные». С другой стороны, бардовский цикл, включая Галича, Высоцкого и Визбора и тогдашний позднесоветский псевдоблатной шансон (Александр Новиков и другие). Короче, с одной стороны: «Жизнь моя блатная - злая жизнь моя»; с другой: «Но от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней!».
При этом нужно отметить, что среди произведений последнего из вышеперечисленных песенных жанров мне, например, попалось одно, которое в эпоху позднего застоя мимоходом сообщало слушателю о существовании в тогдашнем Советском Союзе организованной преступности и то, что она была тесно связана с тогдашним советским государством:
«Мы с фраерами были внешне деликатные, /А с мусорами пили сладкое мускатное. /И даже судьи с прокурором не гнушались/Пожрать на шару вместе с нами за столом. /Но вот однажды к нам прислали очень честного /Чекиста верного и зоркостью известного. /Мы все порюхались, и всю нашу малину /В Сибирь в «столыпинских» на каторгу свезли. /Пятнадцать лет я отсидел, как полагается. /Мне до сих пор тюремным супом отрыгается. /Но ремесло свое мне бросить невозможно, /И я исправно буду дальше воровать».Последняя фраза этой цитаты весьма характерна, и я посоветовал бы её наизусть заучить тем политологам, типа Кургиняна, кто перед лицом наступившего мирового экономического кризиса обращается к правящим ныне в Российской Федерации клептократам с призывом одуматься и тем самым спасти себя и страну.
Но, впрочем, вернемся к основной теме данной статьи про «очень честного чекиста верного и зоркостью известного».
Впервые я увидел их, правда, еще не тех, кто именовал себя чекистами, а их будущее пополнение, во время своей учебы на историческом факультете Симферопольского университета в 1983-1988 годах. Тогда с каждого факультета брали в среднем по одному выпускнику для направления на годичное обучение в Киевскую школу КГБ Украинской ССР и последующую службу в этой системе.
И все пять своих университетских лет я среди много чего прочего, не мог понять, по какому основному принципу осуществляется этот набор. Причем внешние критерии были незатейливы: служба в армии по призыву, членство в партии и наличие жены.
Но с такими критериями на выпускных курсах университетских факультетов было ежегодно человек до двухсот, а выбирали из них для будущей службы в КГБ от силы пять.
То есть налицо был какой-то другой основной, но скрытый критерий отбора. Постичь мне его удалось спустя чуть больше года после окончания университета, когда я попал на работу в Севастопольский горком комсомола первоначально в качестве инструктора сектора оборонно-массовой работы идеологического отдела.
*
Весь текст:
http://www.duel.ru/200901/?01_7_1