Справка для любого быдла, интеллигетствующего и неинтеллигетствующего. Народ СССР не был нищим, а его благосостояние непрерывно росло. Не было безработицы, любой мог бесплатно учиться и даже получал стипендии, любой заболевший получал медицинскую помощь. В доме было все для безбедной жизни. Излишеств для большинства населения не было, но они были и не нужны. Коммунисты были лишь одним из звеньев управления страной, воплощения в жизнь решений центральной власти. И достаточно эффективным инструментом управления.
Истинный лик (рыло) коммунизма.
Цитата:
"Настоящий партиец готов был работать там, куда пошлют.
С приходом в Смольный положение его кардинально меняется. Уже 9 декабря 1941 года наш герой записывает: «С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак — макароны или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед — первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой. Вечером для тех, кто работает, бесплатно бутерброд с сыром, белая булочка и пара стаканов сладкого чая. Неплохо. Талоны вырезают только на хлеб и мясо. Остальное без талонов. Таким образом по продкартсчкам можно будет выкупить в магазинах крупу, масло и другое что полагается и подкармливаться малость дома... Качество обедов в столовой Смольного значительно лучше, чем в столовых в которых мне приходилось в период безделия и ожидания обедать* (9 декабря 1941 года).
К марту 1942 года нет уже никакой речи о «равенстве в страдании» (А. Платонов) .
«Вот уже три дня, как я в стационаре горкома партии. По-моему, это просто-напросто семидневный дом отдыха, и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье. Обстановка и весь порядок в стационаре очень напоминает закрытый санаторий в городе Пушкине.
Местность здесь замечательная. Двухэтажные с мизонином дачные домики окружены ровными, высоко вытянувшимися к нему соснами и лапчатыми елками. Отойдеш несколько шагов в сторону и домик теряется в лесной гуще. Огромная территория дома отдыха обнесена высоким забором. Но, когда идеш по этой территории, полное впечатление, что ты в непроходимом лесу... Очевидцы говорят, что здесь охотился Сергей Миронович Киров, когда приезжал отдыхать... От вечернего мороза горят щеки... И вот с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата вваливаешься в дом с теплыми, уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно вытягиваеш ноги...
Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное высококачественное. Каждый день мясное — баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное — лещ, салака, корюшка и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину.
Питание заказываеш накануне по своему вкусу.
Я и еще двое товарищей получаем дополнительный завтрак между завтраком и обедом: пару бутербродов или булочку и стакан сладкого чая.
К услугам отдыхающих — книги, патефон, музыкальные инструменты — рояль, гитара, мандолина, балалайка, домино, биллиард... Но, вот чего недостает, так это радио и газет...
Отдых здесь великолепный — во всех отношениях. Война почти не чувствуется. О ней напоминает лишь далекое громыхание орудий, хотя от фронта всего несколько десятков километров.
Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти.
Товарищи рассказывают, что районные стационары нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие стационары, перед которыми наш стационар бледнеет.
Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем слушая патефон, обмениваясь шутками, забавляясь «козелком» в домино или в карты...
Одним словом отдыхаем!.. И всего уплатив за путевки только 50 рублей.
Перед отъездом в стационар, в библиотеке Смольного встретил своего приятеля писателя Евгения Федорова. Он подсказал мне прочесть его роман «Демидовы». Так вот за него и взялся со вниманием и некоторым пристрастием*.
Стоит для сравнения вспомнить записи других, не привилегированных блокадников, хотя бы «Блокадную книгу» Д. Гранина и А. Адамовича.
Цинизм? Лицемерие? Может, наш герой просто придуривается? Но тон сказанного, искренность, доля какой-то наивности... Никто, между прочим, не заставлял его описывать свое благоденствие, другие-то не описывали. А за фразой: «Да. Такой отдых в условиях фронта, длительной блокады города возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти» — своя картина социального мира"...