Столкновения с Горбачевым
Тогда, в апреле 1990 г. (в первую встречу с Горбачевым), я был уже немного искушенным в дискуссиях человеком. Понимая, что всем выступить не удастся, я занял место напротив генсека во втором ряду и очень внимательно смотрел ему в глаза, записывая слова, и время от времени одобрительно кивал. Заметив это, Горбачев предоставил мне слово одному из первых. Так моя «военная хитрость» сработала, и мне удалось озвучить поручение товарищей, в том числе я сказал Горбачеву, что идеологический разброд в партии губителен, а то, что называется перестройкой, фактически ведет к изменению политического и экономического строя. Поднимают голову реакционные элементы, ратующие за частную собственность и пересмотр завоеваний социализма. Это группа реакционеров фактически сложилась в клане демократов на Съезде народных депутатов РСФСР. Особенно настойчиво я пытался внушить членам комитета и генсеку, что надо дать возможность организовать монолитный отряд коммунистов Российской Федерации в составе КПСС, как в других республик с тем, чтобы они сплотились и дали отпор тем тенденциям внутри партии, которые выражает так называемая демплатформа в КПСС, по сути превращающая партию из коммунистической в социал-демократическую и даже в антикоммунистическую.
Горбачев мои слова воспринял очень болезненно, несколько раз выступал, пробовал подавить нашу аргументацию, говоря, что идеи российского обособления нам подбрасывают из Прибалтики, а нотки подозрения в измене, прозвучавшие в моем заявлении, – отголоски прошлого. Большинство участников совещания молчало. Правда, некоторые секретари обкомов высказались так: «Михаил Сергеевич, к сожалению, большинство низовых звеньев партии поддерживают эту линию».
КПСС не была Коммунистической
В принципе к XXVIII съезду КПСС было понятно, что это уже не коммунистическая партия, причем не только профессионалам. Припоминается такой эпизод: у гостиницы «Россия», где жили делегаты, и на Васильевском спуске стояли разнообразные пикеты, палатки, лозунги: голубые и желтые, в основном так называемые демократы. Но был один красный транспарант с очень точным призывом: «Превратим КПСС в коммунистическую партию!». Кстати, с ним связан один забавный эпизод. Переоделись мы с товарищем как-то в джинсы, вышли подышать воздухом и перекурить. Подходим к пикету. У них плакат: «Лигачева, Сергеева, Тюлькина – в ЦК!» (Я тогда уже отличился выступлением против Горбачева.) Спрашиваю пикетчиков: «Ну Лигачева и Сергеева – понятно, а этого-то хмыря чего тянете?» - «Иди, - говорят, - отсюда, а то сейчас твое демократическое рыло начистим». Такой вот казус, но в принципе они были правы, что и доказали дальнейшие события.
Утром девятнадцатого августа 1991 года, когда объявили о ГКЧП, я на поезде возвращался из отпуска. По прибытии в Ленинград, отправил семью домой, а сам – на предприятие, потом в Смольный. Собравшиеся там руководители и секретари парткомов предприятий говорили, что надо как-то определиться: если поддерживать ГКЧП, то надо приступать к активным действиям. Если нет, то надо хоть понять, что происходит. Однако и секретарь обкома Гидаспов ситуацией не владел. Он сказал примерно так: «Положение очень неясное, никаких команд и инструкций из ЦК нет, как нет и плана действий. К тому же… неясно, где Горбачев и чем он занимается. Имейте в виду, что я вошел в состав областного ГКЧП только как член Военного совета, а не как секретарь обкома. А вам рекомендую взять под охрану опасные объекты на собственных предприятиях, а дальше будем действовать по обстановке».
