http://cprf.ru/news/articles/politics/48843.htmlhttp://www.pravda.info/politics/38884.htmlОн умер
Ельцин мог умереть еще, скажем, два года назад. Или, наоборот, прожить еще два года. На нашей с вами жизни это бы совершенно никак не отразилось.
Мне, как и подавляющему большинству россиян, не за что любить покойника. Но какие чувства можно испытывать, узнав о его смерти?
Грусть? Да, умер человек, ставший символом девяностых годов – эпохи, на которую пришлась моя молодость. Вот только к самому Ельцину, к его собственным качествам – и личным, и политическим – это никакого отношения не имеет. Символ, он символ и есть.
Жалость? Но мне – как, думаю, и большинству читателей этой статьи – очень трудно жалеть человека, который не жалел ни меня, ни мою страну, ни моих сограждан.
Тогда, может быть, радость? Опять нет – радоваться чьей-то смерти можно было бы лишь в том случае, если бы от нее наша жизнь изменилась к лучшему. Но ведь понятно – и об этом уже говорилось выше – что смерть Ельцина не изменит решительно ничего.
Злорадство? Не самое достойное чувство – но и оно имеет право на существование. Однако где ж тут повод для злорадства? Человек, убивший тысячи людей и косвенно виновный в смерти миллионов, тихо и спокойно умирает в своей постели, до последних дней утопая в поистине царской роскоши. Торжеством справедливости тут и не пахнет.
Ельцина, пожалуй, можно назвать гениальным политическим фокусником. Кроме него, никому не удавалось столь виртуозно выдавать одно за другое, мороча зрителям головы.
Взять хотя бы пресловутую свободу. Не только сторонники покойного президента (а таких и сегодня не так уж мало), но и многие из его противников, осуждая многочисленные преступления Ельцина, тем не менее признают, что он дал людям свободу: слова, печати, собраний etc.
И почему-то забывается, что все названные свободы у нас имелись еще при Горбачеве. Именно тогда появилась возможность надрывать глотку на митингах, публиковать в печати совершенно уж крамольные тексты (а печать тогда значила очень много – не то что сейчас), и создавать – совершенно официально – организации вплоть до предельно экзотических…
Были ли все эти свободы реализованы в полной мере? Разумеется, нет. Однако мера эта была гораздо полней, чем во времена Ельцина – который как раз стал закручивать гайки. Так что, синьоры поклонники капиталистьных свобод, если вам хочется кого-то за них благодарить – благодарите Михал Сергеича, благо он еще жив.
Ну а при Ельцине… Да, свобода печати у нас осталась. Журналист мог абсолютно свободно писать и говорить все, что было угодно хозяину издания. Хозяин же, будучи бизнесменом, отнюдь не стремился портить отношения с властями. Цензура вернулась – только поменяла форму.
Что же до свободы шествий и митингов – расскажите об этом участникам московских акций начала девяностых. Да-да, тем самым участникам, которых в то время избивали менты (под руководством большого демократа и капиталиста Аркадия Мурашова). После расстрела Дома Советов такие акции стали и менее массовыми, и менее радикальными – так что Ельцин со спокойной душой мог играть в «доброго барина», ничего не опасаясь.
Перефразируя известное выражение, Путин – это Ельцин сегодня. Все семь лет он в точности продолжает его социально-экономическую политику. Да, разумеется, он это делает другими способами – ну так ведь и условия сегодня другие. Передай Путин власть Иванову или Медведеву – те бы тоже наверняка действовали бы иначе. Но суть осталась бы прежней.
Да, в последний день 1999 года Борис Ельцин отказался от президентской власти. А 23 апреля 2007 года он умер.
Но его курс – продолжается. А значит, мы все по-прежнему живем в эпоху Ельцина.
И, пока это государство не сменится другим – Ельцин с нами.