Распределение и собственность

[Korvet]

Устранение частной собственности на средства производства не оправдало связывавшихся с ним надежд на достижение в человеческом обществе всеобщих справедливости, равенства и братства. Достаточно быстро последовавшие тяжелые последствия должны были бы заставить многих усомниться в правильности «политики партии и правительства». Однако все, ничем неоправданные тяготы и лишения советских людей объяснялись либо коварными происками «врагов народа», либо естественными трудностями первопроходцев. Жизнь все-таки взяла свое, и нежизнеспособная общественно-экономическая система приказала долго существовать всем остальным, вызвав тем самым всеобщее глубокое разочарование социалистической и коммунистической идеями. Вместе с тем несправедливость общества, основанного на частной собственности на средства производства, не вызывает никаких сомнений. Именно этим обстоятельством обусловлена справедливость взаимных злобных обвинений, которыми усердно обмениваются находящиеся на противоположных политических флангах общества партии. Многочисленные идеологические шарлатаны, выискивающие, помимо собственной выгоды, большие бревна в чужом глазу, соблазняют, подобно назойливым ярмарочным зазывалам, оторопевший от обилия неизведанных ранее впечатлений народ. Одни – красочными описаниями легкомысленных прелестей общества почти что полной вседозволенности, другие – строгими, почти что монументальными изображениями общества всеобщей справедливости с налетом достаточно сурового аскетизма. Вот и мечется ошалевший народ между коммунистическими, демократическими и другими более мелкими политическими балаганами, выбирая, всяк для себя, зрелище, наиболее соответствующее либо его порочным наклонностям, либо собственным заблуждениям относительно призрачной химеры в виде общества всеобщей справедливости. Однако, несмотря на обилие лицедеев на многочисленных политических подмостках, выбор совсем уж небогатый: либо частная собственность на средства производства, либо система тотального централизованного распределения совокупного результата общественного производства. Получается как в известной народной сказке: «Направо пойдешь – рабочим будешь. Налево завернешь – трудящимся станешь». Не видать к долгожданному достойному человеческому бытию ни дороги, ни даже указателя в непроходимое бездорожье. Чтобы разобраться в полной непроглядности политических дебрей, необходимо выявить общую основу, на которой покоится несправедливость общества, в котором господствует частная собственность на средства производства, и несправедливость системы тотального централизованного распределения.
С возникновением частной собственности и распространением отношений товарообмена, посредством которых человек все в большей и в большей мере удовлетворял свой интерес к результату чужого труда, последовательно возникли отношения между рабовладельцем и рабом, феодалом и крепостным, капиталистом и рабочим. Все эти отношения представляют собой различные формы общения между собой участников совместного труда, один из которых является собственником средств производства. Вот этот – один как раз  и является наиболее загадочной фигурой, роль и место которой в производственном коллективе необходимо выяснить, прежде всего.

[Korvet]

Являясь собственником средств производства, капиталист должен был бы самостоятельно осуществлять свои исключительные права в отношении них, чего он, конечно,  не в состоянии выполнить физически.
Являясь одним из участников совместного труда, капиталист в полном праве потребовать от всех остальных участников совместного труда равного с ним вклада в средства производства, о чем он, однако, расчетливо умалчивает.
Оказывается, далеко не все обстоит благополучно и однозначно с самой частной собственностью на средства производства. Действительно, ни беглый раб, ни беглый крепостной даже в своих мыслях не замахивались на якобы священную и неприкосновенную собственность рабовладельца или феодала. Однако собственники, действуя самым жестоким образом, каждый раз водворяли раба или крепостного на прежнее место, вынуждая их, таким образом, совместно осуществлять их, собственников, исключительные права в отношении средств производства. Вот так и капиталист, используя всевозможные методы угнетения, вплоть до прямого насилия, не позволяет рабочим прекратить совместное осуществление его, капиталиста, исключительных прав в отношении средств производства. Да и крови на этой почве они пустили друг другу совсем не мало.
Обратимся к формам собственности свойственным различным общественно-экономическим формациям. В рабовладельческом обществе – это собственность на землю, орудия труда и рабов; в феодальном – на землю, орудия труда и крепостных; в капиталистическом – на средства производства. Заметив, что земля и орудия труда являются, согласно существующим на сегодняшний день представлениям, ничем иным как средствами производства, выделим в формах собственности две составляющие.  Первая из них – это сами средства производства, которые претерпевали со временем значительные изменения, сопутствовавшие общему техническому прогрессу и не более того. Вынеся средства производства, как постоянную составляющую, за воображаемые скобки, мы получим в чистом виде переменную составляющую форм собственности. В рабовладельческом обществе – это полная собственность на раба; в феодальном – неполная собственность на крепостного; в капиталистическом –   ?.   Если поставить в соответствие степеням собственности на человека степени его эксплуатации и угнетения, то станет очевидным, что вопросительный знак в ряду убывающих степеней собственности, представляет собой не что иное, как степень собственности капиталиста на рабочего, которая является всего лишь более неполной, чем неполная степень собственности феодала на крепостного. Оказывается более чем справедливым утверждение Дюринга о том, что наемный труд – это остаточное белое рабство. Отсюда усматривается существование взаимного однозначного соответствия между используемой собственником степенью насилия и угнетения в отношении остальных участников совместного труда, с одной стороны, и отношением каждого из них к результатам совместной производственной деятельности, со стороны другой. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить степени используемого насилия в отношении раба, крепостного и рабочего с отношением каждого из них к результатам совместной производственной деятельности с рабовладельцем, феодалом и капиталистом соответственно. То есть, чем меньше частный собственник оставляет остальным участникам совместного труда, тем большую степень насилия он должен использовать в отношении них.
Таким образом, одновременно со сменой общественно-экономических формаций менялась не форма собственности,  представляющая на протяжении всей сознательной истории человечества именно частную собственность на средства производства. Переменная составляющая частной собственности на средства производства убедительно свидетельствует о том, что одновременно со сменой общественно-экономических формаций изменялись только лишь  отношения между частными собственниками, с одной стороны, и остальными участниками совместного труда, со стороны другой. То есть, правомерно вести речь только лишь о рабовладельческих, феодальных и капиталистических отношениях между участниками совместного труда и соответствующих им отношениях общественных в целом.  Рабовладельческая, феодальная и капиталистическая формы собственности на средства производства являются, следовательно, бессодержательными понятиями.

[Korvet]

Действительно, если право частной собственности определяет исключительные права капиталиста в отношении отдельных объектов материального мира, то отношению к средствам производства как к объекту собственности удовлетворяет отношение к ним только обособленного индивидуального производителя. В общем случае так называемый собственник средств производства не в состоянии самостоятельно осуществить свои исключительные права в отношении них, которые он по этой причине в значительной части уступает другим участникам совместного труда. И не только уступает, как нам доподлинно известно, а даже навязывает. Взамен этой части своих исключительных прав он присвоил себе одно-единственное право – это право единоличного распределения результатов совместной производственной деятельности. Однако, если право частной собственности на средства производства определяет исключительные права капиталиста в отношении отдельных объектов материального мира, то право единоличного распределения определяет его исключительные права в отношении остальных участников совместного труда, которые (права) есть не что иное, как право собственности на человека.
Вместе с тем утверждается, что распределение определяется отношением участников совместного труда к средствам производства как к объекту собственности. Однако отношение участников совместного труда к средствам производства является постоянным и неизменным во все времена, чего никак нельзя сказать о распределении между ними результатов совместной производственной деятельности. Характер распределения менялся от одной общественно-экономической формации к другой и в каждой из них со временем в результате влияния различных факторов, не имеющих к собственности никакого отношения. С другой стороны, при равном отношении к средствам производства всех, кроме капиталиста, участников совместного труда распределение между ними не было равным. То есть, распределение определяется не отношением к средствам производства как к объекту собственности, а правом единоличного распределения частного собственника, которое ограничивалось со временем одновременно с ограничением возможности использования насилия в отношении остальных участников совместного труда.  Действительно, о том же свидетельствует советская система тотального централизованного распределения, все участники которой имели равное отношение к средствам производства, чего никак нельзя сказать о распределении между ними. Можно также вести речь о некоторой степени собственности, которой обладала  господствовавшая партийная номенклатура в отношении советских трудящихся. Эта степень являлась всего лишь более неполной, чем неполная степень собственности феодала в отношении крепостного, однако более полной, чем неполная степень собственности капиталиста в отношении рабочего. Да и отношения между преступником и его жертвой сродни вышеуказанным отношениям указывают на то, что для участия в распределении вовсе не обязательно иметь какое-либо отношение не только к средствам производства, но и к предшествовавшей производственной деятельности. Для присвоения результатов чужого труда необходимо всего лишь использовать достаточное для того насилие.
Таким образом, право частной собственности на средства производства есть право единоличного распределения результатов совместного труда.
Если история человечества является историей непрерывной и ожесточенной борьбы за передел как результатов совместного труда, так и результатов общественного производства в целом, то одновременно она является историей борьбы за обладание правом единоличного распределения.
Именно право единоличного распределения является священным и неприкосновенным, которое частные собственники скрывают за семью каиновыми печатями и берегут его от посягательств со стороны остальных участников совместного труда, как Кащей  собственную смерть. Вот так и советские тотальники для того, чтобы скрыть свое право произвольного распределения совокупного результата общественного производства,  надумали общественную, коллективную, социалистическую, государственную и не только формы собственности. Действительно, не прибегая к экспроприации и обобществлению средств производства, равно как и к другим кошмарам и ужасам пролетарской революции, лишив частного собственника одного лишь права единоличного распределения, мы тотчас превратим его в равноправного со всеми остальными участника совместного труда.

[Korvet]

Вот такая неразрывная родственная связь существует между угнетателями всех времен и народов, с одной стороны, и якобы наиболее непримиримыми их антагонистами в лице бывших неутомимых борцов за наше светлое будущее, со стороны другой. И первые, и вторые в совершенстве владеют элементарными арифметическими действиями отнимания и деления, обосновывая правомерность своекорыстных произвольных действий соответствующими методами угнетения и насилия, прикрывая безобразную сущность сложившегося положения вещей фиговым листком  в виде законов охраняющих свою или чужую собственность. А тотальное централизованное распределение и оказалось тем самым золотым яичком, пусть и подпорченным изрядными количествами цемента, чугуна и стали, которое Октябрьская революция не совсем неожиданно снесла тотальникам.
Таким образом, отношения между преступником и его жертвой, рабовладельцем и рабом, феодалом и крепостным, капиталистом и рабочим, равно как и отношения между участниками системы тотального централизованного распределения являются всего лишь различными формами единоличного распределения. Все они основаны на отношениях господства и подчинения, достигаемых посредством насилия. Вместе с товарно-денежными отношениями они являются составными частями экономических отношений в отдельной независимой человеческой общности, именуемой в торжественных и других подобающих тому случаях, государством. Развитость и распространение товарно-денежных отношений, преобладание какой-либо формы единоличного распределения, степень распространения каждой из остальных полностью определяют характер и своеобразные особенности общественной и экономической организации любого государства.
В свое время исключительные права в отношении остальных участников совместного труда предоставлялись частным собственникам прямо и непосредственно в виде права собственности, что нашло свое отражение в соответствующих законодательных нормах рабовладельческого и феодального государства. Развитие промышленного производства имело своим следствием образование класса капиталистов, имевших независимые от власти источники доходов. Не получая, в отличие от дворянского сословия, никаких милостей от самодержавной власти, капиталисты настойчиво стремились избавиться от ее произвола. Именно эти, добропорядочные, казалось бы, и почти что благородные, на первый взгляд, люди, устранив самодержавие, уничтожив последние остатки рабства и крепостничества, провозгласили свободу и равенство всех членов общества. Однако капиталисты попридержали в своих цепких руках  единоличное распределение результатов совместной производственной деятельности, сохранив тем самым и некоторые исключительные права в отношении остальных участников совместного труда. По своей сути эти права ничем не отличаются от прав собственности в отношении раба и крепостного. Не имея никакой возможности открыто узаконить сложившееся положение вещей, капиталисты узаконили право частной собственности на средства производства, распространив для верности многочисленные басни о ее святости и неприкосновенности. То есть, право единоличного распределения и соответствующие ему другие исключительные права в отношении остальных участников совместного труда были присвоены капиталистами по умолчанию. Благодаря последнему и дремучему невежеству многочисленных радетелей о благе человеческого общества, капиталисты до настоящего времени пользуются, непредусмотренными никакими человеческими законами, властью и произволом в производственных коллективах. Вот таким бесхитростным способом существующие в действительности исключительные права капиталиста в отношении остальных участников совместного труда были  подменены  несуществующим правом собственности в отношении средств производства.
Оказывается, что власть и частная собственность на средства производства есть одно и то же. О власти мы говорим, имея в виду отношения общественные и централизованное распределение некоторой части совокупного результата общественного производства. О частной собственности – имея в виду отношения между участниками совместного труда и единоличное распределение капиталистом результатов совместной производственной деятельности. То есть, не только рабовладельческая, феодальная и капиталистическая формы собственности являются бессодержательными понятиями, но и само понятие частной собственности на средства производства не содержит в себе никакого смысла, так как, в действительности, представляет собой власть так называемого частного собственника над остальными участниками совместного труда. То же самое утверждение является полностью справедливым и в отношении таких надуманных химер, как общественная, коллективная, социалистическая и государственная и других форм собственности как на средства производства, так и на все остальное.

[Korvet]

Вся совокупность средств производства представляет собой специфическую среду обитания человека, находясь в которой он занимается обеспечением материальных и иных условий своего существования. Вот эта среда обитания и поделена между так называемыми частными собственниками, которые, расположившись там подобно паукам, сплели свою паутину в виде не имеющих никакого здравого смысла законов. Дождавшись очередной жертвы в виде желающего воспользоваться в собственных целях общей средой обитания, диктуют ей свои условия. Совсем уж безобразный случай представляла собой советская система тотального централизованного распределения, когда один паук в виде генсека диктовал всем остальным условия прозябания в общенародной среде обитания.
История свидетельствует, что устранение рабства и крепостничества происходило без особых общественных осложнений, так как в тех случаях не  затрагивался вопрос о собственности. Привыкнув к дармовому рабскому труду, частные собственники после устранения рабства стали использовать на своих необъятных угодьях труд крепостных. Выкрутились собственники и после отмены крепостного права использованием труда наемных рабочих. Только устранение единоличного распределения вынудит частных собственников покинуть неподъемную для них самих часть общей среды обитания и занимать ту ее часть, которая будет посильной для их, далеко не сверхчеловеческих способностей.
Выяснив, что никакой собственности на средства производства не существует, обратимся к переменной составляющей так называемых форм собственности в виде раба, крепостного, советского трудящегося и рабочего, чтобы выяснить действительно ли они являлись или являются в настоящее время хоть в какой-то мере собственностью рабовладельца, феодала, советской партийной номенклатуры и капиталиста соответственно. Несмотря на законодательное предоставление рабовладельцам и феодалам прав собственности на раба и крепостного, сами рабы и крепостные никогда добровольно не соглашались на соответствующие нечеловеческие условия своего существования. С другой стороны, применение такого же насилия в отношении остальных участников совместного труда, без каких бы то ни было законов, превратило бы их в рабов или крепостных. Таким же образом обстоит дело  с советскими трудящимися и рабочими. То есть, без использования достаточного насилия и угнетения была бы невозможна хоть сколько-нибудь продолжительная устойчивая производственная деятельность участников совместного труда в составе рабовладельца и рабов, феодала и крепостных, советской номенклатуры и советских трудящихся, капиталиста и рабочих. Можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что ни раб, ни крепостной, ни советский трудящийся, ни рабочий никогда не являлись собственностью рабовладельца, феодала, советской партийной номенклатуры и капиталиста соответственно. Это означает, что вообще не существует никакой собственности: ни в виде подневольных участников совместного труда, ни в виде средств производства, а есть только лишь насилие и угнетение и соответствующее им  распределение результатов совместной производственной деятельности. Отсутствие форм собственности означает неправомерность названия соответствующих им общественно-экономических формаций, так как не существовали ни рабы, ни крепостные, ни советские трудящиеся, не существуют и рабочие, а есть только участники совместного труда, различие между которыми состоит в скачкообразном изменении используемого в отношении них насилия. Действительно, используя внеэкономическое распределение в обществе в целом, единоличное между участниками совместного труда и соответствующие степени насилия, можно воссоздать любые условия для участников совместного труда и общества в целом, предварительно поделив среду обитания человека между избранными. В этой связи возникают значительные сомнения в правомерности существования такого понятия, как собственность и в его более широком понимании.

[Korvet]

Вот так, устранив несуществующую частную собственность на средства производства и, якобы, осуществив переход к несуществующей же, а потому многоликой (общественная, коллективная, социалистическая, государственная) форме собственности, мы и вляпались в дерьмо, именуемое системой тотального централизованного распределения совокупного результата общественного производства.
Таким образом, возможность дальнейшего совершенствования общественной и экономической организации независимых человеческих общностей находится вне несуществующих отношений собственности на средства производства, а в области отношений между участниками совместного труда, и заключается она в необходимости первоочередного устранения единоличного распределения в производственных коллективах.
Только участник совместного труда в самоуправляющемся коллективе товаропроизводителей, в котором нет единоличного распределения, будет представлять собой продолжение просматривающейся в истории развития общественно-экономических отношений, пусть и некорректной, последовательности, которое (продолжение) обозначено вопросительным знаком: раб – крепостной – советский трудящийся – рабочий – ?.