«Фуркан» «ал-Фуркан» — вместе с артиклем «ал» — арабское слово, неоднократно встречающееся в Коране. В одних случаях его переводят как «спасение», а в других случаях как «различение»[37]: хотя по существу не «переводят», а эти два слова русского языка ставят в соответствие арабскому слову «Фуркан». Оба эти значения слова «Фуркан» неразрывно связаны друг с другом, поскольку хоть спасение, хоть гибель обусловлены ниспосланием Свыше Различения.
Коран сообщает:
«О те, которые уверовали! Если вы будете остерегаться прогневить Бога (вариант перевода: если вы будете благоговеть перед Богом), Он даст вам Различение и очистит вас от ваших злых деяний и простит вам. Поистине, Бог — обладатель великой милости!» — 8:29. В 1818 году в Ленинграде из-под пера вольнодумца, общественного писателя, статского советника, Ивана Ивановича Бахтина (1754—1818) вышла брошюра «Вдохновенные идеи», в которой тот описал различные проявления присущего ему дара предвидения:
«Это было около тридцать второго года моего возраста, когда
я начал замечать, что мне — не тогда, когда я уже полностью проснулся, а в то самое время, когда еще только начинаю просыпаться — приходят иногда вдруг мысли, или, лучше сказать, пролетают через голову мою идеи весьма сильные, острые, разрешающие иногда бывшее в чем-либо мое недоумение, а иногда и совсем новые, о таких предметах, кои меня и мало прежде занимали. Сии мысли я называю сильными, потому что они вкратце содержат в себе много, так что ежели бы я другому захотел изъяснить вздуманное мною в одну из таковых секунд, то надобно было бы употребить на пересказывание того несколько минут. Я называю их острыми, потому что в них вдвое, а может быть, и впятеро бываю умнее, нежели каковым обыкновенно себя чувствую. Я сказал, что они приходят вдруг: сим я хотел выразить, что они не имеют ничего предыдущего себе, как то обыкновенно в бдящем состоянии бывает. Я назвал также сии мысли или идеи, как бы пролетающими через голову мою, потому что ежели которой, проснувшись уже совсем, вскорости потом не обдумаю и не обсужу, то таковая у меня пропадает, и сколько бы я ни силился ее вспомнить, сие бывает напрасно.Сначала я следовал сим мыслям не потому, чтобы почитал их вдохновенными, как осмеливаюсь признавать ныне, или, лучше сказать, как опыт принуждает меня невольно признавать, но потому, что они казались мне правильными, будучи подвергаемы рассудку находимы были мною хорошими и приличными обстоятельствам. Потом, получивши к ним со временем больше доверия, я начал подвергать их реже и менее испытанию рассудка. Может быть, раз полтораста или двести в течение 21 или 22 лет, а может быть, несколько и поболее, я следовал таковым моим (почитаемым мною ныне за вдохновенные) мыслям — иногда даже в самых важных случаях моей жизни — но ни однажды о том не раскаивался и не имел причины, ибо всегда до сего времени, благодарение Богу, они увенчаны были успехом!
Может быть, от двадцати до тридцати раз в течение последних 15 лет случалось, что не только нужным мне казалось написать какую-либо бумагу или что сделать, но даже обстоятельства и существо самого дела того требовали, однако ж я того не выполнил, и как бы кто меня от того удерживал. Я иногда принимался раз, и другой, и третий, но потом оставлял, или что другое меня отвлекало. Будущее оправдывало меня в том и доказывало, что я очень хорошо сделал, что не поспешил, ибо выходило по переменившимся обстоятельствам, что я, поспешивши, сделал бы дурно или по крайней мере, умедливши, сделал лучше, а промедление такое ведь было не по рассудку или расчету моему».
http://www.x-libri.ru/elib/chern012/00000012.htm#a35
