"Денис и Андрей так и остались на земле за дверью, а мы с невесткой сидели и плакали за лифтом. Дом трясся, вокруг все гремело, а мы еще очень долго там сидели в каком-то оцепенении".
Через некоторое время Анжелика и Валерия с маленькой Каролиной поднялись в квартиру, взяли подгузники и какие-то детские вещи, и соседи разместили их в подвале.
"Каролина все время плакала и не могла уснуть. Она привыкла засыпать под колыбельные, которые каждый вечер пел ей под гитару Денис. И я села петь ей колыбельную. И тут поняла, что сошла с ума. Мне казалось, что я смотрю на себя со стороны и что сознание больше никогда ко мне не вернется. Я замолчала, передала Каролину невестке. И началась наша подвальная жизнь".
В подвале Анжелика, Валерия и Каролина жили до первого апреля. С маленькой свечкой, "как в годы войны". Свечку научили их делать соседи – налить масло в баночку, сделать фитилек из ваты. Дениса и Андрея так и не похоронили.
"Я понимала, что их надо закопать, но все время были обстрелы. К тому же я понимала, что если своими руками буду закапывать мужа и сына, то сойду с ума. А на улице был мороз, и они лежали прямо на морозе, и я все время думала, что надо защитить их от холода".
28 марта стрельба затихла и Анжелика услышала, как соседи зовут ее на улицу.
"Я впервые за долгое время вышла из подвала на дневной свет. Вышла и обомлела. Двор я не узнала, он был усеян обгоревшими трупами. Рядом стоял грузовик, наполовину нагруженный телами, они лежали там штабелями, как дрова. Во дворе было человек 15 солдат, они разговаривали по-русски. Они спросили меня, показав на Дениса и Андрея: "Это ваши?" Я сказала, что да. У меня попросили их документы. Я сказала, что все в карманах. Солдаты обыскали карманы, нашли документы и телефоны, и один из них сказал: "Вы все свидетели, что я отдал жене и матери вещи". А мой мозг просто отказывался верить в происходящее. Я смотрела на этого человека и думала только о том, чтобы он на всю жизнь запомнил мои глаза, чтобы они ему всю жизнь снились. Потом Дениса и Андрея положили в грузовик к остальным, и они уехали. Я плакала тогда несколько часов. Плакала так, что думала, что больше никогда не смогу даже говорить. А потом мы с Валерией решили, что в подвале больше находиться нельзя и надо уходить. Детка была все время с температурой, синяя от холода".
Как бежать из города, женщины не знали. Обе были очень слабы, у Анжелики была травмирована нога, а Валерия от слабости даже не могла держать на руках ребенка. Соседи говорили, что надо добраться до окраины города, откуда волонтеры возят людей в Никольское, в лагерь беженцев.
"Я вышла из дома, увидела машину "Красного креста", стала ей махать, но они проехали мимо – видимо, не поняли. Ходили слухи, что журналисты ездят по дворам, привозят хлеб и вывозят людей. Я стала ходить по соседним дворам и в какой-то момент действительно увидела американских журналистов. Я бросилась к ним, но английский я не знаю, и они меня не поняли. Похлопали по плечу и ушли. Так я ходила еще два дня. А в ночь на 1 апреля я проснулась от очень странного сна, я его до сих пор помню. Мне снилось, что меня куда-то позвали и заманили в ловушку, в какую-то камеру. А я смеялась и разбивала ногой стенки, оказавшиеся картонными. Я разбила все стены, вырвалась и выбежала на гору, с которой открывался прекрасный вид на сосновый лес. И смех у меня был такой ликующий, что я от него проснулась. Я не могла уснуть до утра, а утром сказала Валерии, что либо мы сегодня уедем, либо просто тут умрем. У Каролины была уже температура 39. В то утро я часа три ходила по соседним дворам и улицам и понимала, что, видимо, это конец. Но вдруг увидела, как по проспекту Металлургов медленно едет какая-то машина с надписью "Пресса". Я бросилась ей наперерез, начала стучать по капоту и плакать. Из машины вышла молодая девочка и сказала, что если мы через 20 минут придем на это же место, они нас вывезут".