Я утверждаю, что общество свободных людей реально существовало в Советском Союзе, но не в официозном, а в неофициальном качестве. У него не было названия сверх представления о «нормальных человеческих отношениях».
По этой причине – из-за отсутствия названия – оно не имело формального основания, чтобы его можно было статуировать (различить) в качестве общества.
Эти отношения в норме реализовывались в кругу друзей («на кухнях»), в научных лабораториях, турпоходах, движении авторской песни, в книгах, самиздате и на магнитофонных записях и много еще где.
Определение этих отношений как «общества» постфактум (в данном тексте) – еще один признак, указывающий на его нереальный – утопический – характер.
Советский официоз более или менее успешно пытался ограничить общество свободных людей в Советском Союзе, создать рамки для свободной коммуникации, но под конец своего существования ограничивал лишь сам себя.
Сферой проявления данного общества и, тем самым, сферой деятельности, были разговоры (шире, – коммуникации, если иметь ввиду кроме разговоров труднодоступную или даже нелегальную литературу, самиздат, магнитофонные записи, ксерокопии, квартирные концерты и выставки и проч.). Важно было, что это было не пустым трепом или развлечением, но попыткой социального осмысления и, тем самым, движением в направлении реализации утопии – созданием «нормального общества».
Здесь я психотерапевтически основываюсь на воспоминании о собственных ощущениях, но для подтверждения данного тезиса, думаю, можно найти сходные воспоминания у других людей или эпистолярные документы 1970-х – начала 1980-х годов.
Я бы назвал его «кухонным обществом». Далее я буду называть его «нормальным советским обществом» (впрочем, и «кухонным» тоже).
«Нормальное советское общество» было утопией – обществом, не осознававшим себя. И до сих пор его значение в общезначимом масштабе (в системе глобального общества) неосознанно.
Как мне представляется, ни шестидесятники, ни диссиденты в основе своей не мыслили слома советской системы как таковой – разговор шел лишь о реорганизации ее на человеческих началах. Благо общечеловеческий смысл коммунистической утопии позволял это сделать, причем даже в советском правовом поле (откуда, собственно, и пошло движение правозащитников, впервые возникшее в СССР в той форме, в какой оно известно ныне).
И да, советское нормальное общество не поддерживало коммунистическую идеологию в той части, где речь шла о каузальном оправдании советской власти (основанном на марксистской теории, может быть, превратно понятой) – о пролетарском самосознании, партийном руководстве, трудовом народе и прочая чушь. Нормальное общество не поддерживало равнодушно, а официозное – цинично. Лишь малая часть людей (диссиденты), находила необходимым говорить об этом. Большинство молчало. Достаточно было того, что «все всё понимали».
ахахах, кухонное общество!

Лутчше и не скажешь. Почему только этим свободным кухонятам, было запрещенно путешествовать по миру, посещать другие страны, оффициально прослушивать радиостанции других стран, читать многих зарубежных писателей?
И откуда из милых кухонных няшь выползло это мерзопакостнейшее путенское хайло, со всем своим бандитизмом, новым гулагом, пытками, тотальным преследованием инакомыслия, гопничеством, победобесием, фашизмом наконец? Ну вот как эти милые кухоняшки, смогли породить такую чудовищную непотребность? Не иначе это опять нагадила какая то англинчанка!
