«Люди, случайно оказавшиеся при сожжении книг, – пытались хоть что-то взять себе, выпрашивали и умоляли красноармейцев, проводивших экзекуцию. Кто по интеллигентнее, шли в город, брали хлеб, соль, махорку и за взятку выпрашивали книги у красноармейцев, выхватывая из огня… Без слёз нельзя было смотреть! Какие ценности горели! Порой тома книг в золоченых переплетах…» – вспоминал старожил тульского края Пётр Ларин, оказавшийся свидетелем этих событий, – «Охрана в будёновках грозила стрелять по самовольникам, пытавшимся взять книгу… Затворами щелкают, кричат: «Разойдись!» Очевидно, было дано указание строго проследить за уничтожением книг, за неукоснительным выполнением приказа».
Подобные экзекуции над книгами были не только в г. Туле, но и по уездам, например, в Узловой, в Епифани и в других местах. О годах «культурной революции» в Туле местные историки стараются не вспоминать. А ведь новому поколению россиян свою историю придется собирать по крупицам. Ибо настало время «собирать камни»… Тем более, что губернский архив Тульской области был сожжен по приказу – инструкции НКВД в годы второй мировой войны, перед вступлением гитлеровских войск под Тулу.
Повторные сожжения библиотек и архивов проводились по приказу-инструкции НКВД в годы второй мировой войны, перед вступлением гитлеровских войск.
В результате такой «культурной деятельности» мы потеряли большую часть из духовного наследия России. Достаточно сопоставить такой факт, который приводит академик Д.С. Лихачев. Например, в провинциальных городах Франции муниципальные библиотеки составляют главное сокровище и достопримечательность, в частности, их древнейшие раритеты XII-XIV веков. В наших же областных библиотеках, не говоря о районных, посетителю не предъявят книг даже XIX века.
Большевицкая «культурная революция» сделала нас духовно и нравственно нищими. Физический, духовный и культурный геноцид, который пережила Россия с октября 1917 года, повлёк тягчайшие нравственные последствия для русского народа, плоды чего мы переживаем ныне. Зарубежными гостями, приезжающими в Россию, отмечается крайне низкий уровень нравственного и правового сознания граждан нашей страны.
«Дело в том, что жена Ленина, человек по природе неумный, страдающий базедовой болезнью и, значит, едва ли нормальный психически, составила индекс контрреволюционных книг и приказала изъять их из библиотек. Старуха считает такими книгами труды Платона, Декарта, Канта, Шопенгауэра, Спенсера, Маха, Евангелие, Талмуд, Коран, книги Ипполита Тэна, В. Джемса, Гефдинга, Карлейля, Метерлинка, Ницше, О. Мирбо, Л. Толстого и еще несколько десятков таких же «контрреволюционных» сочинений.
«Дело в том, что жена Ленина, человек по природе неумный, страдающий базедовой болезнью и, значит, едва ли нормальный психически, составила индекс контрреволюционных книг и приказала изъять их из библиотек. Старуха считает такими книгами труды Платона, Декарта, Канта, Шопенгауэра, Спенсера, Маха, Евангелие, Талмуд, Коран, книги Ипполита Тэна, В. Джемса, Гефдинга, Карлейля, Метерлинка, Ницше, О. Мирбо, Л. Толстого и еще несколько десятков таких же «контрреволюционных» сочинений.
Лично для меня, человека, который всем лучшим своим обязан книгам и который любит их едва ли не больше, чем людей, для меня — это хуже всего, что я испытал в жизни, и позорнее всего, испытанного когда-либо Россией. Несколько дней я прожил в состоянии человека, готового верить тем, кто утверждает, что мы возвращаемся к мрачнейшим годам средневековья. У меня возникло желание отказаться от русского подданства, заявив Москве, что я не могу быть гражданином страны, где законодательствуют сумасшедшие бабы. Вероятно, это было бы встречено смехом и, конечно, ничего не поправило бы».
Из письма Максима Горького Ромену Роллану 15 января 1924 г.
М. Горький. Полное собрание сочинений. Письма в 24 томах. Том 14. Письма. 1922 — май 1924. М.: Наука, 2009. с. 286.