Неизбежность геноцида
Яшико Сагамори
http://www.beseder.co.il/neizbezhnost-genotsida Одному моему израильскому другу, умному, доброму человеку, пришлось провести несколько дней в больнице. Вернувшись домой, он рассказал мне, что один из лучших докторов там был арабом. Мой друг не мог представить себе, что такой знающий, такой приятный, такой внимательный к пациенту-еврею врач мог быть врагом Израиля.
- Ты уверен, что он не жертвует половину своей зарплаты Хамаcу? - как всегда, цинично спросила я.
- Кто знает? - пожал плечами мой друг. - Но он настолько профессионален, настолько… - он помедлил в поисках слова, - хорош, что я не могу поверить, что он может мечтать о разрушении Израиля и уничтожении евреев.
Сын моих американских друзей, умница, первокурсник одного из крупнейших американских университетов, знакомый с моими статьями, представил мне неопровержимое доказательство того, что все, когда-либо написанное мной об исламе и мусульманах - неправда. Он с вызовом сообщил мне, что его сосед по комнате в общежитии - мусульманин.
- Ну, и что? - спросила я.
- Он очень хороший парень, - сказал сын моих друзей.
- Ну, и что? - снова спросила я.
- Действительно, хороший, - сказал он.
До меня стало постепенно доходить.
- Ты хочешь сказать, что мы не можем воевать против хороших людей? - уточнила я.
- А что, можем? - не поверил он.
Ах, какой вопрос. Какой правильный вопрос. Подумать только, насколько легче нам было бы воевать с вампирами или тараканами.
Мы все столько читали о немецких зверствах во время Второй Мировой войны, что вся эта война представляется нам возмездием на эти зверства. Нам кажется, что застрелить немецкого солдата было равнозначно казни преступника, настолько гнусного, что, независимо от снисходительности судей, другой приговор был просто невозможен.
На самом же деле, в подавляющем большинстве случаев убитый немецкий солдат в недавнем прошлом был обыкновенным старшеклассником, честным, уважающим своих родителей, надеявшимся пережить войну, вернуться домой, полюбить девушку, стать мужем и отцом и провести остаток своей жизни ученым, фермером или бизнесменом. Как правило, прежде, чем его убили, он успел продемонстрировать неординарное мужество и солдатский профессионализм в бою с превосходящим противником.
Как правило, никто не приглашал его поучаствовать в зверствах, и сам он такого желания тоже никак не проявлял. Независимо от его личных качеств и послужного списка, его убийство наказанием не являлось. Он был убит просто потому, что мы воевали с Германией, а он был одет в немецкую военную форму. À la guerre comme à la guerre.
Вопреки представлениям большинства американцев, Соединенные Штаты открыли Второй фронт отнюдь не для того, чтобы наказать Германию за преступления нацистов. Преступления, творимые в Камбожде при Пол Поте, в Северной Корее при обоих Кимах, в Советском Союзе при Сталине или в Китае во время Культурной революции, ничем не уступали нацистским, но, тем не менее, Соединенные Штаты ни одной из этих стран войны не объявляли. Кроме того, пока нацисты творили свои злодеяния, подавляющее большинство американцев о них не знало и не хотело знать. Газеты же, когда не написать о них было невозможно, помещали статьи о фашистских зверствах не на первой странице, а где-нибудь внутри, между заметками о засухе в Того и конкурсе красоты в Рио-де-Жанейро.
