Не верил Экономов своему счастью. Псковские товарищи дали добро на встречу с совестью партии Бергсоном. Самим Бергсоном. У Экономова захватывало дух. Он так многое хотел сказать этому старейшему большевику нечерноземья...
На конспиративной квартире тяжело пахло затхлой капустной кислотой и плохо усвоившейся водкой.
Бергсон так и буравил Экономова злыми оплывшими глазками.
- Ну-ка, Экономыч, скажи нам главную военную тайну! - вдруг истерично завопил Бергсон. Экономов, не удостоив его ответом, гордо отвернул свою аккуратно подстриженную, умную голову к окну.
- Так ты что, делаешь вид, что не слышишь меня, щ-щенок?! - зловеще прошипел Бергсон, и косматая борода его хищно зашевелилась вперёд-назад. Он противно ухмыльнулся и достал из под стола свёрток.
Экономов от восхищения открыл рот:
- Во... бла...
- Да, товарищ, настоящая астраханская вобла! – у Бергсона, не пойми как, в руке вдруг оказалась бутылка и гранёный стакан. – Мы научим тебя нашей великой пролетарской культуре! – говоря это, человек наливал, бутылка отчётливо булькала, а Экономов так и забыл закрыть рот. - Ну... Пей!
Экономов медленно выпил стакан, ни один мускул не дрогнул на его спокойном лице.
- Вот молодца! – похвалил Бергсон. – А теперь воблы!
Экономов отведал воблы. Он жевал молча, не чавкая, цивилизованно очистив воблу от газеты.
Почему-то с благодарностью вспомнил старого осла Июльского, научившего его жрать водку стаканами. На "Судьбе человека" были воспитаны многие поколения партийцев.
- Ай, молодца! – Бергсон был в восхищении. – Ты будешь наш! Ты будешь смело кидать бычки на асфальт, ты научишься ругаться матом, переводить через улицу старушек, отличать «Столичную» от «Пшеничной», «Докторскую» от «Полтавской», «Столовый» от «Дарницкого». В баньку, вон, сходим! Тебя ждёт великое будущее... – Бергсон приветливо улыбался. – Ты узнаешь, почему флаг красного цвета, сколько центнеров в гектаре, и почему псковские пэтэушницы самые сисястые, и будешь петь под гитару песни о БАМе, и будешь строить межпланентные корабли и роботов...
Экономов вежливо улыбнулся в ответ.
- Но сначала ты скажешь нам тайну НАТО! - Бергсон, подавшись вперёд, улыбался всё приветливее и приветливее.
Экономов промолчал.
- Ах, так? – Бергсон вдруг перестал улыбаться и как-то мгновенно стал очень чужим дядькой - со злыми, красными от бессонницы глазами. Он достал большой чёрный пистолет и щёлкнул курком. – У нас мало времени. Ну! Будешь говорить?!
В голове у Экономова промелькнуло: "Если погибну, считайте меня коммунистом! А если нет, так нет!"