• Цель закона Яровой тотальная слежка
• Путин готовит переворот?
• Любовь к Путину
• Пророчество советской пропаганды
• Кто, если не Путин?
12 декабря 2016 года в Тюмени начался, а 20 декабря закончился, естественно засекреченный, суд над публицистом Алексеем Кунгуровым. В статье, за которую его судили, им было высказано пожелание сирийским террористам самоутилизироваться, что эксперт ФСБ прочитал как самоактуализироваться, назвав пропагандой терроризма. Когда адвокат указал на это обстоятельство, выездная коллегия Приволжского окружного военного суда (Самара) под председательством Константина Сафонова заявила, что ей насрать, и подсудимый всё равно получит в зубы свои два с половиной года. Именно для подобных решений и назначает Путин судий, о чём талантливо, подробно, и исчерпывающе писал Лёха многие годы, за что и поплатился. Тут бы можно было ставить точку, но в его журнале с подачи супруги началась форменная вакханалия сочувствующих и сторонников, причём, ладно бы просто читателей, но даже коллег. И вот мимо этого безобразия пройти уже никак не возможно. В качестве примера возьмём “генерального директора Центра научной политической мысли и идеологии, д.полит.н., д.физ.-мат.н., профессора” Степана Степановича Сулакшина, старшего товарища Алексея, чьи политико-математические фантазии Кунгуров с огромным пиететом рекламировал почти в каждой своей статье.
Суд и судилище. «Суд» и «лище». ... По характеру материалов обвинения мне было очевидно, что дело сфабриковано и решение принято задолго до судебных прений. В тексте обвинения нет ни одной цитаты из инкриминируемого текста, в которой бы оправдание терроризма, так как этого требует закон, было зафиксировано. Нет никаких словосочетаний, в которых одобрялась бы практика и идеология терроризма, делались бы публичные заявления о его позитивном характере, о его поддержке и следованию ему. Обвинение в оправдании терроризма фактически основано на домыслах экспертов, на доносах свидетелей, что является прямым лжесвидетельством. ... приписывались «закавыченные» цитаты, якобы из его текста, которых в его тексте попросту нет. Эксперты из той же системы, в которой велось следствие, предъявили экспертизу, основанную на домыслах и интерпретациях, что квалифицируется как подлог, а не на прямых текстовых фрагментах и, которые могли бы быть, якобы, оправданием терроризма. Экспертиза с грубейшими нарушениями методики Минюста для проведения экспертизы. Свидетели со стороны обвинения в своих протоколах удивительным образом совпали: протоколы написаны «под копирку». Эти особенности, конечно, называются фабрикацией дела. ...