Если подвести итоги сравнению христианства с различными языческими мистериями, то оказывается, что в разных мистериальных культах есть сходство с христианством, с его центральным учением о добровольной смерти Христа, которая была Его искупительным подвигом и завершилась Его воскресением. Учение нынешнего христианства представляет, как одна из ступеней в развитии мифологического творчества в человечестве.
Воскресение Христа это точный субстрат языческой мысли, которая, между прочими значениями, символизировала своими обрядами воскресения Озириса, Адониса, Вакха и других умерщвленных солнечных богов, воскресение всей природы весной, прорастание семян, которые были мертвы и спали в течение зимы, хранясь, выражаясь аллегорически, в подземном царстве (Гадесе). Это выражено тремя днями, проведенными в аду перед воскресением из мертвых Геркулесом и другими.
Это производное или, скорее, ересь, как его называют в христианстве, есть просто брахманистская доктрина во всей своей архаической чистоте. Вишну, второе лицо в индусской троице, является также Логосом, так как впоследствии его заставляют воплотиться в Кришне. И Лакшми (или Лакшми), которая, так же как в случаях Озириса и Изиды, Эйн-Софа и Сефиры, Битоса и Эннойи, является и его женой, и сестрой, и дочерью в течение этой бесконечной корреляции мужских и женских творящих сил в малопонятной метафизике древних философий, — есть София Ахамот. Кришна является посредником, обещанным Брахмою человечеству, и выражает ту же самую идею, что и гностический Христос. И Лакшми, духовная половина Вишну, есть символ физической природы, всемирная мать всех материальных и проявленных форм, посредница и защитница природы, подобно Софии-Ахамот, которая превращена гностиками в посредницу между Великой Причиной и Материей, как Христос является посредником между нею и духовным человечеством.
В связи с некоторыми языческими божествами, которые представлены после смерти и перед их воскресением сходящими в Ад, полезно будет сопоставить дохристианские повествования с послехристианскими. Орфей проделал это путешествие (обряд посвящения олицетворял сошествие в подземный мир. Вакх, Геракл, Орфей, Асклепий — все сходили в ад и восходили оттуда на третий день); и Христос был последним из этих подземных путешественников. В “Символе веры” Апостолов, которое разделено на 12 параграфов или догматов, — по данным Св. Августина, каждый апостол вписывал свой особый догмат, — слова: “Он сошел в Ад и на третий день воскрес из мертвых”, — приписаны Фоме; возможно — в искупление его неверия. Как бы то ни было, этот параграф объявлен подделкой, и не существует никаких доказательств, “что этот символ веры был сформулирован апостолами, или даже, что он существовал в качестве такового в их время” .
Это — наиболее значительное добавление в Апостольском Символе веры, и ведет свое начало от 600 года христианской эры. Оно не было известно в дни Евсевия. Его не было в древних символах или правилах веры. Ириней, Ориген и Тертуллиан являют полное неведение в отношении этого предложения. Оно не упоминается ни одним Собором до седьмого века. Теодорет, Епифаний и Сократ молчат о нем. Но проблема разрешается, когда мы узнаем, что века тому назад Гермес говорит Прометею, прикованному к сухим скалам Кавказской горы, следующее:
“Таким страданиям не ищи конца ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НЕКИЙ БОГ НЕ ПОЯВИТСЯ В КАЧЕСТВЕ ЗАМЕСТИТЕЛЯ В ТВОИХ МУКАХ И НЕ ЗАХОЧЕТ ПОЙТИ И ВО МРАЧНЫЙ ГАДЕС, И В ТЕМНЫЕ ГЛУБИНЫ ВОКРУГ ТАРТАРА”! (Эсхил, “Прометей”, строфа 1027).
Этим богом был Геракл, “Единородный” и Спаситель. Именно его изобретательные отцы избрали в качестве модели. Геркулес, прозванный Алексикакос, так как он переубеждал безнравственных и обращал их на путь добродетели; Сотер, или Спаситель, его также называли Neulos Eumelos — пастырь добрый, Астрохитон, облаченный в звезды, и Господь Огня.
“Он не стремился подчинять народы силою, но божественной мудростью и убеждением”, — говорит Лукиан. — “Геракл распространял земледелие и кроткую религию: и разрушил доктрину вечного мучения путем изгнания Цербера (языческого Дьявола) из преисподней”.
И, как мы видим, это был опять Геракл, кто освободил Прометея (Адама язычников), положив конец страданиям, навлеченным на него его нарушениями закона, спустившись в Гадес и обойдя Тартар. Подобно Христу, он явился, как заместитель в муках человечества, принося себя в жертву на погребальном костре.
“Его добровольное самопожертвование”, — говорит Барт, — “означало эфирное новое рождение людей... Через освобождение Прометея и воздвижение алтарей мы видим в нем посредника между старым и новым вероисповеданиями... Он упразднял человеческие жертвоприношения, где бы только он их ни находил. Он сошел в мрачное царство Плутона, как тень... он поднялся как дух к своему отцу Зевсу на Олимп."