Бергсон: Уважаемый Валерий Алексеевич, сколько времени вам понадобилось, чтобы придти к мысли о тотальном искажении истории? Ведь это, согласитесь, очень смелый поступок, не каждый и не сразу на него отважится. В каком возрасте, сколько лет назад вы впервые это совершенно точно обнаружили, и, бы ли это «обвал» понятий, или постепенный процесс? Чем вы можете объяснить всеобщее заблуждение с вашей точки зрения, царящее в историографии до сих пор? Есть много молодых амбициозных учёных готовых сделать карьеру на громком материале, что же их всех держит от рекрутирования так сказать в вашу армию, от всемерной и всесильной разработки ваших идей? Неужели глупость и косность? Не могу себе представить молодых людей с неутоленным любопытством и без стереотипов, проходящих мимо такой удачи. А коли это так, ваша трактовка должна уже восторжествовать вполне официально, чего мы вроде как не наблюдаем. Почему?
В.А. Чудинов. Я прежде всего начал читать надписи разного времени, и первое, что обнаружил (примерно в 1992 году, но окончательно убедился в 1994), так это существование русской письменности в палеолите. Сначала меня это ошеломило, я два года боролся с собой, чтобы вообще начать публиковать хоть что-то из этого; потом стал набирать статистику прочитанных надписей по палеолиту «просто так», как бы для забавы. Потом, когда число прочитанных надписей стало приближаться к сотне, я понял, что речь идёт не о случайных совпадениях, не об игре природы, а об объективном факте. Но он означал, что в палеолите существовала некая мировая цивилизация, говорившая и писавшая по-русски, которая занимала гигантское пространство северной Евразии и северной Америки (более южные регионы я просто не рассматривал). А отсюда следовало, что все учебники и монографии о русских как о самом молодом народе Европы - просто распространяют мифы, кому-то очень выгодные. Потом стало ясно, кому это выгодно: Западу. Он ведет против славян идеологическую войну уже много веков, и пока что выигрывает сражение за сражением. Сначала нас выкинули из античности поскольку Рим победил русских, называвши себя «те русские», то есть, этрусков, потом, когда выяснилось, что Египет старше античности, нас выкинули и из его истории; потом перечеркнули всю историю Яровой Руси, назвав эту территорию Германией и Скандинавией, а окружающее Порусье переименовали в Пруссию и стали писать историю только с переселения туда прибалтов. Сейчас Украина начинает прибирать себе всю историю Киевской Руси, вытесняя нас из IX века и позволяя «москалям» иметь свою историю только с XIV века. Всё это очень похоже на то, как мы по глупости подарили огромный кусок Степного генерал-губернаторства «степным киргизам», которые себя называли казахами; позволили крепость Верный преобразовать в Алма-Ату и прирезать к вновь образованной Республике Казахстан (которой никогда прежде и в помине не было) огромный кусок русской земли с населявшими ее казаками. Точно так же по глупости мы сначала переподчинили Крым Украине, а потом его потеряли при распаде СССР. Развалили мы и военный блок государств Варшавского договора, а теперь кусаем локти оттого, что на территории некогда братских нам государств строятся аэродромы и радары НАТО и США. Иными словами, всяким нашим просчётам в геополитике или историографии тотчас умело пользовались наши враги, которые делали процесс потери наших территорий или исторических периодов необратимыми. Ведь уже спустя два поколения, как показала история Косово и Метохии, пришлые народы считают чужую землю своей собственностью, и бывает трудно, а иногда и невозможно бывшим хозяевам доказать, что когда-то они из чувства сострадания к бедам переселенцев пустили их к себе. Ни тюрки, ни албанцы, ни германцы, ни испанцы, как показывает история, не знают этого благородного чувства сострадания, и великодушие славян принимают за слабость. А слабых они убивают. И если мы когда-то, в XVIII веке позволили приглашенным к нам немцам заняться проблемами историографии, то они тут же одержали над нами информационную победу, вытравив из представления о варягах их русскую сущность. Просто они подавали нам варягов и скандинавов как германцев, поскольку всё остальное - чистая правда. Но этого «просто» хватило нам для того, чтобы мы стали считать себя младшим братом немцев и нынешних скандинавов.
Молодых и амбициозных учёных, которые уже начинают ко мне тянуться, сдерживают две вещи: круговая порука узкого мира профессионалов и отсутствие самостоятельности, которое проходит, увы, с годами. Если бы я вращался в кругу историков, археологов или эпиграфистов академической науки, мне бы никто не позволил публиковаться так широко, как я это делаю сейчас, мне бы просто предложили уйти с работы. А сейчас, будучи доктором философских наук и закончив в МГУ самый трудный и самый престижный в моё время физический факультет (конкурс абитуриентов на одно место был сравним с творческими вузами), я, слава богу, никак не завишу от историков.