Обернувшись , из последних сил затуманенного сознания я узнал Мишку-одногрупника по институту. В последнее время он пропал из поля моего зрения и общения , хотя до 97 мы общались довольно плотно.
- Я Степан, это точно. А ты куда пропал?
- Я после 98 разорился как многие наши бродяги, а сейчас пытаюсь подняться , замутил обнальную контору. Тебе услуги наши по старой дружбе на полпроцента меньше тарифа.
- Давай адресок, пригодиться-, и записав координаты и новые телефоны Мишки в свой навороченный телефон “Nokia”, продолжил пьянку уже не в гордом одиночестве.
Утром , очухавшись в постели, я долго пытался восстановить события последних дней.
Но память, не поддающаяся логике и воле субстанция, неожиданно унесла меня в далекое прекрасное детство. Я нарядный и приятно возбужденный, шагаю по улочке Кирова в первый класс. Мы идем всей семьей – Отец, Мама , братишка Петька и я. Всем знакомым отец гордо заявляет:
- Вот , первенца в школу ведем, в первый класс, Степанка нашего дорого!
Отец уже успел хряпнуть рюмки две-три самогонки, поэтому шел он бодрый , мурлукая какаю-то песенку себе под нос.
Мама напротив , была грустна, со слезами на глахах примечая, как быстро летит время-
еще вчера она принесла Степанушку домой из роддома, а сегодня он идет уже в школу, а завтра не оглянешься надо будет собирать его в институт. То что Степан должен идти в институт , то и к бабке ходить не надо было- почитай с четырех годков пристрастился сынок к чтению, а с пяти в библиотеку сам побег.
А сейчас , взглянув в зеркало ванны и увидев отражение своих беспокойных и виноватых глаз, я вздрогнул:
- А ведь убивать нехорошо, не по христиански как-то -, и сжал золотую цепочку с золотым же крестом на своей груди.
Хотя уже было в моей жизни целое групповое убийство...
Дело было проще паренной репы - дал я Сашку Иванову(Блюмкину) сумму слишком большую-неподъемную, он и не смог ее проглотить-переварить , поэтому подавился. В бега подался , за грабеж пятерик отмотал. В тюрьме связями оброс - в армии поваром был, вот и выручила специальность, к блатным пристал.
Вышел из тюряги, цветметом занялся и вмиг поднялся.
Я заехал к нему, тары-бары , растабары, он и говорит:
- Я теперь в авторитете , ты мне не "ровня" - ничего тебе возвращать не буду.
Ничего я ему не ответил, посмотрел лишь в глаза полных бесстыдства, развернулся и ушел.
Стали мы с "крышей " моей думку думать, как братана проучить за дела непотребные. А крыша у меня теперь "казанская", да не знает Сашок об этом. Приговор мы ему вынесли - Смерть, а все что нажито на меня переписать.
Вот доносит"разведка", что на выходные собирается с семьей своей на дачу под Истру Сашок выдвинутся.
Там и решили операцию до конца провести.
Дождались мы темноты и когда утихли окрестности, через окна и чердак мгновенно залетели в домишко нехилое.
А семейка вся в сборе - сидят в столовой чаи распивают - так и застыли с блюдцами в воздухе, похожими на встревоженно взлетевших снегирей, уж больно расписные они.
Вся Семейка в сборе - папа-пахан, женушка-лебедушка, сынок-паренек и дочушка-красотушка.
Разложили мы на столе документы на подпись подготовленные и спрашиваю я ласково:
- Ну что, Саша с Уралмаша, подписывать будем или как?
- Ничего , волки позорные , я подписывать не буду!- вскинулся товарищ Иванов.
-Ну это мы посмотрим-, протянул я, незаметно кивнул старшему группы.
Несколько товарищей схватили родителей, а сынка и дочку на диванчик кинули. Одежонку с них поскидывали да потешаться над ними стали - синхронно в попу и в ротик поебывая.
Заорали было благим матом непутевые родители, да кляпы в рот им носовали и крепко держали, пока парни не кончили. А молодцами оказались- почти синхронно струйки ударили.
-Повторяю вопрос -подписывать бум или как?-, жестко спросил я.
Головою что-то замотал Сашок, хрипел сквозь кляп звуки неразборные.
Сняли кляп и слушаем:
-А женщина легкого поведения! Суки ебанные в рот! Подпишу я , а вы грохнете нас всех!-, кричит-заливается авторитет наш недорезанный.
Я удивленно вскинул лицо - праведность выступила на челе моем:
-Зуб даю, падлой буду, не тронем вас, только барахло приберем.
Долго и недоверчиво смотрел исподлобья на меня Сашок, смутные подозрения терзали его , да делать нечего,
подписал бумажонки.
