На грани сознания воспринял протоатом Трейи появление в своей зоне видимости чужеродной фигуры в темном скафандре с двумя массивными рогами на шлеме. Змейки разрядов стекали с защитной брони пришельца явно не из этого пространственно временного континуума, который здесь что-то пристрастно высматривал.
Для удивления нужно было большее время, чем потребовалось невесть откуда взявшемуся существу, чтобы приблизиться к камню Трейи, приметив его среди барханов пустыни.
Бросив на булыжник пронзительный взгляд, ожегший Трейю сквозь каменный панцирь, инородное существо приподняло над ним левую ногу и резким ударом твердой подошвы разворотило его на две половины.
Пылинку протоатома Трейи при этом стряхнуло со среза, и она провалилась в катакомбы песка, закончив падение глубоко под землей.
В кромешной тьме и лишенный всяческих ощущений, с потерей казавшейся такой прочной каменной оболочки, дух Трейи впал в забвение на эоны времен.
Пробуждение Трейи было не из приятных: вызволяя из недр, некая сила повлекла его вверх, обдирая остатки каменной кожи о какие-то извилисто-шершавые стенки.
На излете движения очищенный от минеральной скорлупы живой протоатом был помещен током влаги в структуру листа на нижней ветви дерева, появившегося к тому времени на неузнаваемо изменившейся планете.
Находясь внутри своего нового земного пристанища, Трейя постигал явления природы. Он видел пейзаж до ближайших деревьев и ощущал, как деревья общаются между собой, оповещая собратьев о происходящем в лесу.
Каждое утро радостным гулом окраинные стражи сообщали стоящим за ними деревьям о первых лучах восходящего солнца. Флюгарками веток деревья указывали направление ветра, реверансом листьев выражали благодарность дождю.
Но однажды по лесу прокатилась волна соболезнования и мудрой печали. Вскоре в зону видимости то ли пленника, то ли гостя друида попало стадо оленей.
Статный самец, за которым следовало несколько важенок с молодняком, вздумал сдобрить травяной рацион древесными элементами. Встав на задние ноги, вожак полоснул сжатыми челюстями по той ветке дерева, на которой, ни жив, ни мертв, замер Трейя.
В унисон с приютившим его листом дрожью забился Трейя, лицезря стремительно приближающийся к нему глаз оленя скошенный вправо.
Слегка разжевав ободранные листья с корой, олень протолкнул жмых в грот пищевода, который, волнообразно сжимаясь, переместил уплотненную массу в горячее брюхо.
В такт движению травяного мешка оленя хлюпала темнота. Когда стадо остановилось на днёвку, Трейю вместе с размягченным жмыхом вновь вытолкнуло в ротовую полость оленя, где пища была неторопливо пережевана и на этот раз, трижды продавленная сквозь двухвостую змею пищевода, она провалилась в желудок.
Ворсинки желудка всосали корпускулу Трейи. Ток крови пронес её по телу оленя, поместив куда-то в область мошонки. После этого дух Трейи, оставаясь протоатомом в структуре тела своего нового носителя, стал наблюдать окружающий мир посредством его органов чувств.
Вереницей дней пролетело лето. Закончилась осень. Наступила зима. Снег укрыл деревья и землю в лесу, где обитало стадо оленей.
В один из дней той зимы протоатом Трейи стал соглядатаем того, как вожак стада отстаивает свое право на продолжение рода. Морда к морде, сцепившись рогами, бодались олени в кругу, за периметром которого расставила задние ноги готовая к соитию самка. Отогнав конкурента, вожак трубно взревел и вернулся на её возбуждающий запах.
Последним ощущением Трейи в теле самца было победное обладание томной рефери схватки, а затем волна живительной влаги выплеснула его внутрь её живота.
В питательной темноте матки своей будущей матери с протоатомом Трейи стало происходить что-то весьма необычное: он стал расти и делиться вместе со своим на этот раз собственным телом!
Период роста внутри просторного живота важенки закончился мягкими родами.
Лишь только опробовав ноги, новорожденный олень инстинктивно потянулся губами к материнскому вымени…
Вновь зеленела трава на земле. Свежей листвой были покрыты деревья. Жизнь в лесу продолжалась, но теперь с еще более яркими впечатлениями.
Лес, дававший пищу и кров, был Трейе, ставшим за пару лет грациозным оленем, школой природных явлений. В нем же впервые он испытал таинство развоплощения; уж лучше ввести в обиход новое слово, чем называть смертью магический акт возврата нетленного духа в исходное состояние протоатома.
Это случилось, когда встревоженное чужаками стадо оленей заметалось по лесу.
В прыжке глаз Трейи оленя встретился через прицел с цепким глазом охотника, сидевшим в засаде за деревом. Вспышка огня, и … пуля сразила его наповал.
Олень совершил кульбит через голову и свалился на землю. В тот же миг, будто грибница невидимых нитей стянулась в единое целое где-то в районе его правой грудины, собрав дух Трейи в невредимый сосуд протоатома.
