
Роман Носиков рассказывает о свободных людях и тех, кому среди них не место:
Некоторые дела нужно доводить до конца. Иногда это чертовски неприятно. Противно. Но надо. Я прошу прощения у уважаемой публики, но сейчас снова придётся говорить о всякой дряни, даже упоминание которой за столом является чудовищной бестактностью. К счастью, повторять все слова этой дряни не нужно — с цитатами можно ознакомиться в колонке главного редактора (
http://www.odnako.org/blogs/show_26487/).
Собственно, о том, что бывший вице-премьер нашей страны Альфред Рейнгольдович Кох редкая г@д#на и должен сидеть в тюрьме, я писал уже один раз, второй и третий. Альфред Рейнгольдович должен сесть, потому что он олицетворяет собой одну довольно глобальную тенденцию нашего государства, которая мне сильно не нравится — раз, и которая может это государство подкосить — два. Я говорю о безнаказанности тех, кто присягнул на верность какой-либо одной силе — «тутошней», по терминологии С.Е. Кургиняна, или же «тамошней».
Эти типы расшатывают то, что объединяет нас как граждан — веру в возможность справедливости. Мой отец говорил: «Не ищи справедливость, логику и другие хорошие вещи нигде, если ты их лично куда-то не клал». Поэтому, когда некто Кох гитлеровское вторжение именует «справедливым возмездием за желание напасть на Европу» — он заражает безнаказанностью всякую сволочь помельче. Это очень заразно — безнаказанность.
Вот, например, чувствует себя безнаказанным упитанный креакл (столичный, кажется) по фамилии Просвирнин:

«22 июня 1941 года Белая Европа вернулась в Россию. Небо потемнело от самолётов. Земля затряслась от танков. Деревья зашатались от хохота — это хохотали сотни, тысячи чинов Русской Императорский Армии, вступившие добровольцами в Вермахт, СС или создавшие свои подразделения. Белые русские возвращались в красную совдепию. Без жалости. Без пощады. Без сантимента. Без проблеска сочувствия.
Вырезали всех партийных. Сотрудничавших с партийными. Отдалённо похожих на партийных. Пощады не было никому. 70-летние кадровые царские офицеры добровольно записывались в полки рядовыми, лишь бы добраться до коммунистической глотки. Скалившаяся предыдущие 20 лет советская сволочь ощутила на своём горле холодные костлявые пальцы. Русские пальцы. Они резали, сжигали заживо и хохотали. Они пили Смерть Красных и не могли напиться, жажда сжигала и сжигала их, гнала от горы трупов к горе, от горы к горе, от горы к горе. От мяса к мясу. И мяса всегда было мало.
Красные в итоге отбились по старому, ещё с Гражданской, методу перманентной мобилизации. С расстрелами. Карателями. Мясорубками. Но в их сердцах навсегда поселился Смертельный Страх… Своей холодной мёртвой рукой русский схватится за красное горло именно тогда, летом 41-го. 22 июня. В День Отмщения».
Если бы имеющий доступ ко всем высокобюджетным задницам Альфред Рейнгольдович присел бы вовремя в тюрьму за разжигание ненависти к людям — вряд ли жирные креаклы креативили бы сейчас так по-хамски.
Но дело не только в том, что безнаказанность развращает. Нет. Во всём этом есть проблема несколько глубже.
У каждого из нас в истории родной страны есть моменты, которые нам не нравятся. Есть люди западно-капиталистьные, которым не нравится октябрьский переворот 1917 года. Есть среди нас люди, которым не нравится Февральская революция, потому что они — монархисты. А есть у нас в стране такие коммунистические и не очень коммунистические товарищи, которым не нравятся события 1991 и 1993 годов. Честно говоря, эти события мне и самому не нравятся.
Одна из причин, по которым мне не нравятся вообще любые революции, — это так называемые «бесы». Они всегда поднимаются вверх на волне каких-либо глубинных преобразований. Разница между ними и нормальными людьми в том, что «бесов» не интересует ни разрушение помех для развития, ни созидание чего-то нового. Их интересует получение кайфа от попирания того, что неизмеримо больше их. Разрушение храмов, глумление над историей, отвратительное сведение национальных счётов.