Кучек с тамбурином. Кучек были высоко востребованы в Османской империи от простолюдин до Султана, который, подобно Калифу, был правителем всего исламского мира. Фотография конца 19 века.Музыкальное сопровождение включало различные ударные инструменты, типа давуль-Кучек, большой армянский барабан, одна сторона которого покрыта кожей козла, а другая - кожей овцы, они производили различные тоны. Навык Кучек оценивался не только в танцевальных способностях, но и в мастерстве игры на кастаньеттах, известных как Карпаре. Позднее они были заменены металлическими тарелочками, называемыми Зиль.
Сопроводительный оркестр состоял из четырёх - пяти инструментов, основными были: Каба-Кеманч (kaba kemence) и Люта (lauto), используемые исключительно для Кучек-сюит. Также были два певца. В танецах Кучек в оттоманском гареме участвовали от 12 до 24 танцоров и большое количество музыкантов. Они выступали на свадьбах, обрезаниях, банкетах, фестивалях, а так же для удовольствия султанов и аристократии.
Подростки, носили тяжелую косметику, завивали волосы в длинные локоны, носили маленькие черные или красные бархатные шапочки, украшенные монетами, драгоценностями и золотом. Их обычная одежда состояла из крошечного красного вышитого бархатного жакета с золотой-вышитой шелковой рубашкой, шарвар, длинной юбки и позолоченного пояса, застёгиваемого сзади. Они, как говорили, были "чувствены, привлекательны и женоподобны", их танцы были "сексуально провокационными". Танцоры медленно вращали бедрами в вертикальной фигуре-восьмёрки, ритмично сцепляя пальцы. Кучек были доступны сексуально в пассивной роли, лицу, предлагающему самую высокую цену. Предполагается, что многие из них были транссексульны.
Имена и биографии Кучек в Стамбуле в 18-го столетия хорошо известны. Среди наиболее знаменитых Кучек конца 18-го столетия: цыган Бенли Али из Диметоки (сегодняшняя Греция); Буюк Афет хорватского происхождения, Кучук Афет армянского происхождения и Пандели с греческого острова Чирос. Было около пятьдесяти Кучек звездной величины, а такого известного Кучек, как цыган Исмаил, нужно было заказывать за неделю или за месяц заранее и по очень высокой цене.
Западные посетители по-разному относились к этому, необычному для них, виду развязанной педерастии. Сохранилось впечатление в "Дон Леоне", анонимной поэме, приписываемой лорду Байрону:
Here much I saw – and much I mused to see
The loosened garb of Eastern luxury.
I sought the brothel, where, in maiden guise,
The black-eyed boy his trade unblushing plies;
Where in lewd dance he acts the scenic show –
His supple haunches wriggling to and fro:
With looks voluptuous the thought excites,
Whilst gazing sit the hoary sybarites:
Whilst gentle lute and drowsy tambourine
Add to the languor of the monstrous scene.
Yes, call it monstrous! but not monstrous, where
Close latticed harems hide the timid fair:
With mien gallant where p?derasty smirks,
And whoredom, felon like, in covert lurks.
All this I saw – but saw it not alone –
A friend was with me, and I dared not own
How much the sight had touched some inward sense,
Too much for e’en the closest confidence.
В своих путешествиях по Леванту, Байрон действительно присутствовал на таком танце, как описано выше. Его попутчик, Джон Хобхаус пишет в своём дневнике 19 мая 1810:
«В этот день, я пошел с Байроном и компанией в винные заведения Галаты (район Стамбула). Взяли трубки и и наблюдали двух старчески - уродливых мальчиков, с которых струился пот. Они исполняли танец, размахивая длинными волосами. Затем они расстелили циновку и, надев платки, стали исполнять танец александрийских женщин. С нами был янычар из города Эдэйра, который говорил по английски и бывал в Англии. Я спросил его, не кажется ли ему, что этих мальчиков, скорее всего, повесили бы в Англии? "Несомненно, но у турков всё по-другому."
Ради этого скотского зрелища мы заплатили пятьдесят пять пиастров, пять - каждому мальчику, и по пять всем скрипачам и певцам, и это, как я понимаю, ещё не дорого.»