http://www.youtube.com/watch?v=6bhpzH8uURI
* * *
Наполняется скорбью душа, как вода темнотою полночною,
Одинокой звезде так понятна моя неизбывная скорбь.
И сижу, и гляжу в чёрный омут порой неурочною,
И звезда подо мной над моей головой высоко-глубоко.
И лобзаю лобзаньем тебя, грусть-печаль несусветная,
И хлебаю взахлеб то, что в юности сам замешал.
И камыш не шумит, и деревья стоят неприметные,
И до этой звезды лишь один только шаг.
Опускаю ладонь, размываю своё отражение,
И отходят круги, и волнуется свет голубой.
И в святые часы одиночества, изнеможения
Принимаю и пью всё, что послано свыше Тобой.
24 декабря 1992. Каменец
* * *
Прощаюсь, не успев обресть.
Не странно ли? Не странно.
И, Слава Богу, время есть
(Не поздно и не рано).
Я и теперь не отыскал
Того, к чему стремился.
Стезя моя без родника
(Знать, плохо я молился).
Ах, этот путь, кого винить?
Одни коряги, ямы.
Не отдохнуть, не приклонить
Головушки упрямой.
И снова говорю – прощай,
Не простирая речи.
Благословляю Белый Край
И тех, кого не встречу.
22 декабря 1992. Каменец
* * *
Я к вам приду от северных земель
Запыленным, неузнанным скитальцем.
Ничто мне не напомнит о зиме,
В которой я не захотел остаться.
Вы слышите, мой говор не похож
На ваш язык, певучий иль гортанный.
Я не таков, наверное, и что ж?
Я не надолго, если и останусь.
Мети, мети, российская пурга,
Следы мои зализывая рьяно.
Земля иная под весенний гам
Покроет холм полынью и бурьяном.
Чужбинушка! Кто выдумал тебя?
И все же мне одно в тебе по нраву:
Не будут плакать родичи, толпясь,
У гроба, иль могилы, иль канавы.
Нет-нет, я не любитель куража,
Что за потеха выставлять проказу?
Напьётся скорби, оживёт душа,
Оберегаясь от чужого глаза.
Мети, пурга, освободи от дум,
Знать, от себя уж никуда не деться.
Приду ли к вам? Наверно, не приду, –
Под вашим солнцем мне не отогреться.
29 декабря 1992. Каменец
* * *
А первый снег, а первый снег потает,
А снег второй, а снег второй сойдёт.
А третий снег, а третий снег оставит
В душе моей нерадостный полёт.
А первый дом согреет и отправит,
Мать перекрестит с отчего крыльца.
А дом казённый болью напитает,
А в третьем – коридоры без конца.
А первый друг о верности забудет,
А друг второй, увы, не так поймёт.
А третий друг, конечно, не осудит –
Он просто не узнает и пройдет.
26 декабря 1992. Каменец
* * *
Какая ширь, и некуда бежать.
Повсюду ждут, и не к кому податься.
За всё своё, несытая душа,
Я обречён, как Вечный Жид, скитаться.
Как холодно! И нечего одеть.
Пронизывают ветры – не укрыться.
И впереди – неужто только смерть
И эти злые неземные лица?
Иного я, увы, не заслужил,
Своею жизнью зачеркнул иное.
Прости, Господь, что так постыдно жил,
Простите все, обманутые мною.
Какие неуютные края!
Язычество и каинова гордость.
Земля моя, ты, как душа моя,
Таишь и благодать и безысходность.
Осталось мне – скитаться по Руси
Без племени, без роду и без званья,
На папертях Пречистую просить
Испить от вод покойных покаянья.
24 декабря. Каменец
* * *
А Церковь – нечто более, чем мы.
Не высказать Её надмирной сути.
Она – Источник, не подвластный мути,
Она Надежда посреди чумы.
Единая Святая Церковь – Мать.
Род человечь забыл о покаянье.
Ликует враг. Напрасно ликованье:
Тебе одной Сиять и Побеждать.
5 ноября 1992. Боровик
* * *
Отойди, отойди, грусть-печаль,
Не тревожь, не тревожь, я не твой.
Мне теперь в самый раз замолчать,
Не качая седой головой.
Улетучились думы мои,
И омылась душа тишиной.
Пусть о чём-то поют соловьи,
Я приветствую голос иной.
И сирень для меня отцвела,
Не волнует, как давеча, грудь.
Я своё на земле отжелал,
Утешенья не жажду ничуть.
Погребальное в цвете фаты
Старый сад неспроста усмотрел.
Всё обман! Даже эти цветы.
Слава Богу, хоть к ночи прозрел.
Соловьи, умолчите на миг.
Что свистеть до утра без конца?
Я смирился, к утратам привык,
Обретаю в утратах Творца.
Улетучились думы мои,
И омылась душа тишиной.
Пусть о чём-то поют соловьи,
Я приветствую голос иной.
1 января 1993. Ленинград