Почему российская агрессия на Украине является империалистической? Как ленинский анализ империализма позволяет трактовать эту агрессию и чем отличаются эти трактовки? Социальный исследователь Анатолий Кропивницкий разбирается в политэкономии империй.
Российское вторжение в Украину раскололо международное левое движение. Этот раскол оказался не столь глубоким, как в 2014 году, когда часть левых организаций и активистов поддержали провозглашение Донецкой и Луганской народных республик, интерпретируя конфликт на Донбассе как народное восстание. 24 февраля 2022 года границу двух стран пересекли именно российские войска, а не наоборот; напав на Украину, президент РФ лишил своих сторонников из числа международных левых возможности спорить о том, что именно произошло — предметом дискуссии теперь выступает не сам факт нападения, а его возможные причины. Так, некоторые левые комментаторы настаивают на вынужденном характере «СВО» — по их мнению, РФ ведет в Украине оборонительную войну против империализма США и НАТО.
В обоснование этого тезиса приводятся ссылки на ленинскую теорию империализма. При этом российское государство описывается не как одна из сторон империалистического конфликта, но как сила, противостоящая империализму и принципиально отличная от него. Даже осуждая путинскую агрессию, сторонники этой трактовки конфликта настаивают, что РФ не является империалистическим государством, поэтому левая критика должна сосредоточиться на настоящих империалистах в лице блока НАТО под руководством США.
Именно к этой аргументации прибегли некоторые левые издания в первые дни войны. Например, 7 марта 2022 года «Арканзасский рабочий» опубликовал статью Гэри Уилсона, который доказывает, что Россия не может быть империалистической страной в силу почти колониального характера своей экономики, основанной на экспорте природных ресурсов. Уилсон сравнивает Россию с Мексикой: это капиталистические страны, сопоставимые по размеру экономики, однако ни ту, ни другую нельзя считать империалистической. Напротив, как и большинство капиталистических стран, они «эксплуатируются империализмом, финансовым капиталом». Хотя Путина, по мнению автора статьи, нельзя назвать антиимпериалистическим лидером, «российская военная операция по “демилитаризации и денацификации” Украины и признанию ДНР и ЛНР является шагом против империализма, империализма США и НАТО».
В апреле 2022 года Дэвид Норт, главный редактор World Socialist Web Site, опубликовал свою переписку с безымянным социалистом из России. Осуждая вторжение в Украину как «отчаянный и по существу реакционный ответ на беспощадное и усиливающееся давление США и НАТО на Россию», Норт подчеркивает, что российско-украинская война идет в интересах американского империализма, стремящегося уничтожить Россию как препятствие для своих глобальных интересов, чтобы получить контроль над ее ядерным арсеналом, после чего сделать то же самое с Китаем. Россия и Китай — страны, прошедшие через социальные революции и способные на независимую от США внешнюю политику, — рассматриваются исключительно в качестве объектов (но не субъектов) империалистической агрессии.
Российский корреспондент Норта развивает эту логику, доказывая, что российское вторжение в Украину нельзя рассматривать как «империалистический акт», экспансию капиталистической державы с целью «расширения своей экономической, финансовой и военной власти» и нового раздела мира. Российская буржуазия не пытается выйти за пределы своей ниши в международном разделении труда, поскольку в стране нет развитого финансового капитала, готового к экспансии в поисках новых инвестиционных возможностей. Россия, считает безымянный социалист, не ведет империалистической политики даже в отношении ближайших соседей — Беларуси и Казахстана. Чтобы стать империалистической державой, Россия должна была бы прийти к мобилизационной фашистской диктатуре, что, по мнению автора письма, маловероятный сценарий.
Миф и реальность о российского империализма
Эти рассуждения восходят к дискуссиям о том, является ли РФ империалистическим государством, начавшимся после российского вмешательства в украинский кризис 2014 года. Противники этого тезиса возражали, опираясь либо на факты, либо на собственную интерпретацию ленинской теории империализма. Примером первого подхода является статья 2016 года, в которой левые теоретики Радика Десаи, Алан Фриман и Борис Кагарлицкий утверждали, что, хотя российская буржуазия вполне может попытаться реализовать свои экспансионистские амбиции с помощью государства, подобные начинания столкнутся с объективными ограничениями — прежде всего, слабостью самого государства. Будучи 12-й экономикой мира по объему ВВП и значительно уступая странам НАТО по количеству военных баз, РФ образца 2016 года едва ли была способна на империалистическую экспансию, которая к тому же повлекла бы за собой риски внутриполитической стабильности.
Примером другого типа аргументации является серия статей Роджера Анниса и Ренфри Кларка, посвященных разоблачению «мифа о российском империализме» на основании ленинской теории. По мнению Анниса и Кларка, эта теория верна и сегодня, но с двумя принципиальными оговорками. Во-первых, на смену формальным колониям пришла система международных финансовых институтов (МВФ, Мировой банк и ВТО), ставших агентами экономического угнетения «развивающегося мира». Во-вторых, на смену войнам между империалистическими державами пришли военные союзы вроде НАТО, направленные на подавление угнетенной периферии. В отличие от империалистических США, стран Западной Европы, Канады, Японии и Австралии, Россия — страна со слабой промышленностью, низкой производительностью труда, неразвитым финансовым капиталом. Она «играет крайне незначительную роль в деятельности, которая является квинтэссенцией империализма: экспорте капитала на периферию и извлечении прибыли из ресурсов и труда развивающихся стран». Российская экономика зависит от экспорта энергоносителей. Россия мало торгует с бедными странами периферии и не получает существенных выгод от неэквивалентного обмена. В стране нет избытка капитала, а значительная часть прямых иностранных инвестиций уходит в страны Западной Европы и офшоры и направлена не на установление контроля над зарубежными активами, а на уход от налогов, отмывание денег, либо реинвестирование в России через иностранные юридические лица.
Инвестиционные возможности внутри России далеко не исчерпаны, а следовательно, отсутствует структурно обусловленная необходимость экспансии, о которой пишет Ленин. Поэтому Россия, подобно Индии или Бразилии, не является империалистической, а применение военной силы для вмешательства в политику других стран само по себе не является признаком империализма. Напротив, поскольку интересы России систематически игнорируются империалистическими государствами (как в случае с расширением НАТО на восток), РФ представляет собой жертву империализма.
К аналогичным аргументам прибегает заместитель председателя турецкой Революционной рабочей партии (DIP) Левент Делек. В октябре 2018 года вышла его статья, предсказывающая империалистическую войну США и НАТО против Китая и России. Как Аннис и Кларк, Делек опирается на ленинское определение империализма, подчеркивая, что в империалистических странах экспорт капитала преобладает над экспортом товаров. Китай и Россия являются чистыми импортерами капитала, а экспортируют товары (в китайском экспорте доминируют промышленные товары, в российском — энергоносители). Крупнейшие компании России и Китая контролируются государством, которое может вмешиваться в их инвестиционные решения, что, по мнению Делека, несовместимо с «классическими тенденциями финансового капитала». Выходит, ни в Китае, ни в России нет экономического базиса для империалистической экспансии, и хотя их политические режимы не заслуживают симпатий со стороны левых, они способны сопротивляться «настоящему» империализму, хотя и не могут его победить.
Кларк и Делек — наиболее последовательные критики «мифа о российском империализме». По мнению Кларка и его соавтора Дэвида Холмса, вывод российских войск с территории Украины к границам 24 февраля 2022 года и переговоры о статусе Крыма и Донбасса стали бы «гигантской уступкой глобальному капиталу», а поражение путинского режима приведет либо к возобновлению зависимости России от Запада, как в ельцинские времена, либо к распаду государства. Делек заходит еще дальше: победа РФ в Украине якобы будет победой над НАТО, нанесет огромный урон мировой буржуазии и повлечет за собой улучшение условий жизни рабочего класса не только на периферии, но и в империалистических центрах. Наоборот, вследствие поражения РФ, где пролетариат слаб и не организован, возникнет олигархический режим по образцу ельцинских времен, а страна станет полуколонией.
Империализм царской России
В этой аргументации немало проблем. Во-первых, как показывает ленинский анализ царской России, периферийное положение государства в мировом разделении труда вовсе не исключает возможности проводить империалистическую политику. Кларк и Делек обходят эту проблему, настаивая на качественном отличии Российской империи от империализма современного, зарождение которого описывал Ленин.
По Кларку и Аннису, к началу Первой Мировой войны для царской России был характерен «традиционный феодально-династический и торговый империализм», сближавший ее с Австро-Венгрией и отличавший ее от стран передового «современного финансово-промышленного империализма» — Англии, Франции, Германии и США. Делек также обращается к тексту «Социализм и война», в котором Ленин пишет, что «капиталистический империализм новейшего типа вполне показал себя в политике царизма по отношению к Персии, Маньчжурии, Монголии, но вообще в России преобладает военный и феодальный империализм». Так Делек приходит к выводу, что Российская империя была ближе к докапиталистическим Габсбургской и Османской империям, которые были лишь инструментами в руках «настоящих» империалистов.
Делек, Кларк и Аннис столь внимательны к высказываниям Ленина об империализме царской России не только из уважения к букве ленинской теории: они хотят подчеркнуть исторический разрыв, отделяющий современный империализм от его предшествующих форм. По их мнению, Ленин мог писать об империализме царской России в 1914 году либо как о пережитке прошлого (Кларк и Аннис), либо имея в виду ее подчиненную роль в борьбе «настоящих» империалистов (Делек). Однако постсоветская Россия не может быть названа империалистической ввиду ее периферийного положения в мировом разделении труда и слабости российского финансового капитала.
Насколько корректна такая интерпретация Ленина? В текстах 1915–1916 годов, написанных в процессе подготовки работы «Империализм как высшая стадия капитализма», на которую опираются Кларк и Делек, Ленин рассматривает царскую Россию как одну из империалистических держав, хотя и констатирует ее сравнительную отсталость. В августе 1915 года он пишет, что «мир поделен между горсткой великих, т. е. преуспевающих в великом грабеже и угнетении наций, держав», уточняя, что имеются в виду Англия, Франция, Россия и Германия. В статье 1916 года Ленин ставит царскую Россию в один ряд с другими «остро соперничающими империалистическими хищниками гигантской силы», Англией и Германией. Ранее в том же году он относит Россию к «старым грабительским державам», которыми он считает Англию и Францию, а вовсе не «феодально-династические» Австро-Венгрию и Османскую империю: «[Э]та война ведется ради мировой гегемонии, т. е. ради нового угнетения слабых наций, нового раздела мира, раздела колоний, сфер влияния и проч. — такого раздела, при котором бы старые грабительские державы, Англия, Франция, Россия, уступили долю своей добычи молодой и более сильной грабительской державе, Германии». Наконец, в работе «Социализм и война» Ленин рассматривает царскую Россию как одну из шести «великих (то есть имеющих успех в великом грабеже)» держав, чье соперничество характеризует современный империализм (кроме России в этом списке присутствуют Англия, Франция, Германия, США и Япония). Аналогичная характеристика приводится и в «Империализме».
Неравномерное развитие
Тексты Ленина показывают, что Российская империя была противоречивым образованием: ее «империализм новейшего типа» соседствовал с экономической отсталостью. Подытоживая свои рассуждения об империалистическом разделе мира, он
пишет:
“Как ни сильно шла за последние десятилетия нивелировка мира, выравнивание условий хозяйства и жизни в различных странах под давлением крупной промышленности, обмена и финансового капитала, но все же разница остается немалая, и среди названных шести стран мы наблюдаем, с одной стороны, молодые, необыкновенно быстро прогрессировавшие капиталистические страны (Америка, Германия, Япония); с другой — страны старого капиталистического развития, которые прогрессировали в последнее время гораздо медленнее предыдущих (Франция и Англия); с третьей, страну наиболее отставшую в экономическом отношении (Россию), в которой новейше-капиталистический империализм оплетен, так сказать, особенно густой сетью отношений докапиталистических”
Считается, что тезис о неравномерном развитии капитализма впервые отчетливо сформулировал Лев Троцкий. Однако, как уже было отмечено, именно Ленин сделал его частью теории империализма. В «Империализме» он пишет о неравномерности распространения железных дорог, расширения колониальных владений, темпов экономического роста в разных странах, форм зависимости между государствами и т.д. Это проявляется как в неравенстве «великих держав» и прочих стран (колоний и полуколоний), так и в неравенстве между самими «державами», уровень экономического развития которых разнится. Наконец, как показывает случай России, неравномерно развиваются и отдельные «великие державы».
Несмотря на внутреннюю неравномерность развития российского капитализма, Ленин однозначно рассматривает Российскую империю как участницу империалистической борьбы, а саму борьбу, или «конкуренцию нескольких империализмов», считает ключевой политической особенностью современного империализма. Он сравнивает современный империализм не с докапиталистическими империями, а с 1840–1860-ми годами, периодом «расцвета домонополистического капитализма… с преобладанием свободной конкуренции» и доминирования Англии, монопольного поставщика промышленных товаров и богатейшей колониальной державы.
Завершением этой эпохи стал кризис 1873 года, после которого начинается тридцатилетний переход к монополистическому капитализму. В результате слияния промышленных и банковских монополий возникает финансовый капитал, а также интенсифицируется борьба за раздел мира. Промышленная монополия больше не может не оспариваться. В статье 1916 года Ленин развивает эту мысль:
“Последняя треть XIX века была переходом к новой империалистской эпохе. Монополией пользуется финансовый капитал не одной, а нескольких, очень немногих, великих держав. (В Японии и России монополия военной силы, необъятной территории или особого удобства грабить инородцев, Китай и пр. отчасти восполняет, отчасти заменяет монополию современного, новейшего финансового капитала.) <…> Монополия современного финансового капитала бешено оспаривается; началась эпоха империалистских войн”
Царская Россия, безусловно, была участницей империалистической борьбы. Неполное и неравномерное развитие финансового капитала не позволяет отнести ее к «финансово богатым» странам, однако оно компенсировалось территорией и военной силой.
Стадии капитализма
Как уже было упомянуто, Кларк и Делек пытаются разоблачить миф о российском империализме, показывая, что капитализм в РФ никак нельзя назвать развитым. Если империализм — это высшая стадия капитализма, то современный российский капитализм далек от достижения высоких показателей собственного развития (инвестиций в основной капитал, подушевых показателей ВВП и др.). Но корректно ли отождествлять высшую стадию капитализма с уровнем его развития в отдельно взятой стране?
Ленин ясно говорит, что под высшей стадией капитализма имеется в виду стадия, на которой производство стало столь масштабным, чтосвобода конкуренции сменилась монополией. Именно в этом, по Ленину, состоит «экономическая сущность империализма». Здесь следует вернуться к тезису о неравномерности капиталистического развития. В полемике с Каутским Ленин указывает, что господство финансового капитала, характерное для империалистической эпохи, не ослабляет, а усиливает «неравномерности и противоречия всемирного хозяйства». Уже из этого ясно, что, говоря о высшей стадии капитализма, он не имеет в виду отдельные страны — речь идет о всеобщей системе хозяйственных отношений, в которую вовлечен весь мир. Собственно, империализм и есть одно из следствий международной экономической интеграции.
Как пишет Ленин, территория земли уже поделена крупнейшими капиталистическими странами, то есть вовлечена в процесс накопления капитала, пусть даже в качестве сырьевой периферии. Империалистическая эпоха — передел уже поделенного мира, когда к старым мотивам колониальной политики добавилась «борьба за источники сырья, за вывоз капитала, за “сферы влияния” — т. е. сферы выгодных сделок, концессий, монополистических прибылей и пр., — наконец, за хозяйственную территорию вообще».
Неравномерный характер капиталистического развития, по Ленину, исключает иные средства кроме войны и раздела сфер влияния, в т. ч. колониального, для устранения несоответствия между развитием производительных сил и накоплением капитала. Если в эпоху конкурентного капитализма прямого столкновения можно было избежать за счет колонизации новых территорий, то переход к монополистической стадии означает также и переход к политике «монопольного обладания территорией земли, поделенной до конца», что делает конфликт неизбежным:
“[П]ри капитализме немыслимо иное основание для раздела сфер влияния, интересов, колоний и пр., кроме как учет силы участников дележа, силы общеэкономической, финансовой, военной и т. д. А сила изменяется неодинаково у этих участников дележа, ибо равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран при капитализме быть не может”
Здесь Ленин вновь говорит о разных источниках власти империалистических держав, не ограничиваясь только «финансовой силой», а также подчеркивает, что их ресурсы неравны. Неравномерность капиталистического развития создает предпосылки для конфликтов и усиливается с переходом к монополистической стадии, когда столкновение становится неизбежным. Поэтому страны-участницы империалистической борьбы будут отличаться друг от друга по уровню развития экономического — в их числе вполне может быть периферийная империя, обладающая монопольными преимуществами в военной силе и доступе к источникам сырья.
Как позднее показал мир-системный анализ, периферийный капитализм при своей экономической отсталости вполне может быть передовым как капитализм (например, с точки зрения методов эксплуатации труда). Плантаторы американского Юга и Вест-Индии были, возможно, более эффективными капиталистами, чем промышленники старой и Новой Англии, однако и те и другие участвовали в единой системе разделения труда трансатлантического капитализма. Аналогичным образом, на почве коррумпированного «кумовского» капитализма могут возникать более опасные формы империалистической агрессии, чем может породить «развитый капитализм».
Финансовый капитал и инвестиционный империализм
Помимо ссылок на обобщенные показатели развития экономики и институциональной среды в РФ, Кларк и Делек уделяют особое внимание финансовому капиталу, роль которого в империалистической экспансии подчеркивал Ленин. Делек пишет о том, что, будучи чистыми экспортерами товаров, а не капитала, Россия и Китай не могут быть империалистическими державами. Несмотря на то что РФ экспортирует капитал в постсоветские страны, большая часть российских инвестиций направлена в офшоры или экономически развитые страны Западной Европы и США, что скорее похоже на бегство капитала, чем на империалистическую экспансию. Кларк и Аннис указывают, что в России не сложился союз финансовых и промышленных капиталистов, о котором писал Ленин, а реальной гегемонной силой является союз высших государственных чиновников и сырьевых олигархов.
Такое прочтение сужает ленинскую теорию до одной специфической формы империалистической экспансии — инвестиционного империализма. В своем определении империализма Ленин действительно подчеркивает роль финансового капитала и финансовой олигархии как движущих сил империалистической экспансии, а также роль экспорта капитала как ее средства. Здесь он развивает мысль Гобсона, согласно которому ключевой политической характеристикой современного империализма является конкуренция империй, тогда как его экономическая новизна заключается в господстве финансовых или инвестиционных интересов над торговыми. Однако, в отличие от Гобсона с его financial capital, Ленин использует марксистское понятие финансового капитала (finance capital, или Finanzkapital), предполагающее слияние промышленных и банковских монополий. Таким образом, речь идет не столько о ключевой роли финансовых интересов, сколько о высшей стадии монополизации, когда монополии, сформированные в отдельных секторах экономики, объединяются на более высоком уровне.
Характерно, что в «Империализме» и других работах Первой мировой войны Ленин использует понятия «империализм» и «эпоха финансового капитала» как взаимозаменяемые. Новейшая ступень капитализма — это монополистический капитализм, а финансовый капитал — своего рода монополия монополий, образование которой знаменует переход от капитализма к более высокому общественно-экономическому укладу.
Дополняя экономическое определение империализма рассуждением о его историческом месте, Ленин выделяет четыре вида монополий, характерных для эпохи: производственные, сырьевые, банковские и территориальные (или «монополии обладания колониями»). В середине 1910-х, на пике развития универсальных банков, слияние производственных и банковских монополий могло выглядеть наиболее передовой комбинацией. Однако это не исключало возможность других сочетаний — например, сырьевой и территориальной монополий, которые в случае Российской империи компенсировали недостаток ее «финансовой силы».
Аналогичная аргументация применима и к экспорту капитала, которому Ленин (вслед за Гобсоном) придает особое значение как основному инструменту империалистической экспансии. Избыток капитала, накопленного за счет монопольных прибылей, ставит перед капиталистами дилемму: либо перераспределение доходов в пользу трудящихся и снижение прибыли (по мнению Ленина, невозможное при капитализме), либо инвестиции в страны с низкой стоимостью факторов производства, что потребует политической и военной защиты.
Современные исследования показывают, что, вопреки Гобсону и Ленину, экспорт капитала и территориальная экспансия были разнонаправленными и не обязательно связанными друг с другом. Империалистические державы Англия, Франция и Германия рубежа веков реимпортировали доходы от иностранных инвестиций и были не экспортерами, а импортерами капитала. В период 1870–1900 гг., который Ленин считал переходным от конкурентного капитализма к монополистическому, большая часть иностранных инвестиций европейских стран были направлены не в тропические регионы, где в это время создавались колонии, а в заселенные европейцами страны Нового Света.
Экономика и политика
Указывая на отсталость российского капитализма, Делек и Кларк ссылаются не только на экономические показатели, но и на состояние институциональной среды: крупнейшие компании РФ контролируются государством; накопленный капитал присваивается в виде инсайдерской ренты, а не инвестируется; бизнес-среда нестабильна; верховенство права не обеспечено, и пр. Российский капитализм дисфункционален, коррумпирован и политизирован, и поэтому якобы не может стремиться к империалистической экспансии. Или все-таки может?
Называя империализм высшей стадией капитализма, Ленин стремился показать капиталистическую природу империалистической войны в полемике с социалистами, которые видели в империализме политическое искажение экономической логики капитализма — логики постепенного углубления разделения труда и взаимозависимости разных стран, стимулирующих мирное сосуществование.
Ленин критикует подобные попытки сведения политики к экономике, называя их карикатурой на марксизм. Теоретически империалистическая борьба может вестись формально мирными средствами вроде скупки источников сырья или конкурирующих предприятий. На практике империалисты прибегают к политическим или даже криминальным методам. Например, аннексия территории облегчает ее экономическую интеграцию, и здесь империалисту «легче подкупить чиновников, добиться концессии, провести выгодный закон и пр.» Содержание империалистической борьбы — экономический передел мира — не зависит от ее формы, которая может быть и мирной, и силовой.
Когда-то оппоненты Ленина видели в империализме чистую политику и отрицали его связь с материальными условиями монополистического капитализма. Сегодняшние разоблачители мифа о российском империализме видят в нем чистую экономику, рассматривая политическую укорененность российского капитализма как свидетельство его отсталости. Оба эти аргумента построены на буржуазной фикции разделения политики и экономики. В своем видении развитого капитализма Делек и Кларк неявно ориентируются на либеральную точку зрению, восходящую к Максу Веберу, который подчеркивал, что рациональный капитализм независим от политического вмешательства и действует формально мирным путем.
Однако
сращивание государства и крупного капитала, силовой захват активов, формальный и неформальный государственный контроль над предприятиями и другие примеры взаимопроникновения экономики и политики в современной России вовсе не являются аномалиями с позиций ленинской теории. В ней, как и вообще в марксизме, насилие не рассматривается как нечто внешнее по отношению к капитализму. В этом смысле дикий российский капитализм (Jurassic capitalism) не менее, а более «нормален», чем западный капитализм, который берут за образец Делек и Кларк.
Анатолий Кропивницкий
— социолог, независимый ученый, участник коллектива ПОСЛЕ.МЕДИА.